Часы пробили без четверти двенадцать.
— Могу предложить вам рюмочку шерри, — сказал Джек. — С портвейном случилась одна досадная неприятность.
— Да, благодарю вас.
Он скрылся в кабинете и вернулся с двумя бокалами и бутылкой. Разлив напиток по бокалам, он поднял один из них и взглянул на Джилл.
— Что привело вас сюда? — спросил он.
— С момента, когда я в последний раз вас видела, прошел целый час, — ответила она, отхлебывая капельку шерри.
— Все верно, — ответил он, прикладываясь к своему бокалу. — Но мы довольно часто расстаемся. По сути дела, каждый день. И…
— Я имею в виду не только вас, но и ваш дом. Незадолго до этого по округе прокатился тихий звук — что-то наподобие позвякивания хрустального колокольчика, — и исходил он с вашей стороны. А когда я выглянула посмотреть, что происходит, ваш дом оказался поглощен непроницаемой тьмой.
— А, старая штучка, эффект хрустального колокола, — задумчиво произнес Джек. — Не сталкивался с таким со времен Александрии. Значит, никакого грома вы не слышали, и молнии не полыхали?
— Ничего похожего.
— Что ж, неплохая работа, должен признать, хотя не могу сказать, что я в восторге, — пробормотал он, делая еще глоток.
— Это викарий руки приложил?
— Думаю, да. Скорее всего, он до сих пор жаждет отомстить Снаффу.
— Может, вам следует перемолвиться с ним?
— Я не верю, что существует какая-нибудь польза от предупреждений. Я предоставляю своим врагам только две попытки. Если же они не понимают, что их поступки — чистой воды безумство, и нападают в третий раз, то я их убиваю. Вот и все.
— Это он наслал на вас этих тварей? — кивнула она в сторону передней.
— Нет, — ответил Джек. — Они принадлежали мне. Но вырвались на свободу во время нападения викария. Похоже, было задействовано очень сильное заклятие освобождения. Жаль. У меня были на них некоторые виды.
Джилл поставила бокал на столик, поднялась, вышла в переднюю и осмотрела дохлых Тварей. Вернулась она немного погодя.
— Впечатляет. И сам их вид, и то, что с ними сталось. — Она снова опустилась на диван. — Больше всего меня интересует, куда вы их теперь денете.
— Хм, — задумался Джек, вертя в пальцах бокал. — До реки далековато.
Я энергично закивал.
— Думаю, просто стащу в подвал и прикрою куском простыни или еще чем-нибудь.
— От них пойдут неприятные ароматы.
— От них уже идут неприятные ароматы.
— Верно. Но вы окажетесь в крайне неловком положении, если их останки обнаружат в вашем доме, а когда трупы начнут разлагаться, запах может навлечь визит официальных лиц.
— Согласен. Тогда, наверное, вырою яму поглубже и закопаю их.
— Но поблизости вы этого сделать не сможете, а они чересчур громоздки, чтобы тащить далеко от дома.
— И здесь вы правы. Может быть, у вас есть какие-нибудь соображения на сей счет?
— Нет, — просто ответила она, отпивая шерри.
Я гавкнул, и взгляды их обратились ко мне. Я кивнул на часы. Вот-вот должна была наступить полночь.
— Кажется, у Снаффа есть предложение, — заметила она.
Я кивнул.
— Ему придется подождать еще несколько минут.
— А я не хочу ждать, — внезапно повернулась ко мне Серая Дымка.
— Кошки, обычное дело, — ответил я.
— Что ты замыслил?
— Можно оттащить их к дому Оуэна и засунуть в его плетеные корзины. Потом закинем их на тот здоровый дуб, подожжем и сделаем ноги.
— Снафф, но это абсурд.
— Спасибо, что одобрила мою идею, — сказал я, — Сойдет за отличную хэлловинскую[8] шутку, правда, чуть-чуть рановато, но ничего.
Часы пробили двенадцать раз.
Люди купились на мое предложение, и мы отправились претворять его в жизнь. И, о враги, и, о друзья, огонь в ночи расцвел.
Тарам-парам-парам.
Прошлой ночью, после проделанной работы, Джилл вернулась вместе с нами и помогла привести в порядок дом. Пока они распивали шерри, мы с Серой Дымкой потихоньку выскользнули на улицу и побежали к дому викария. Окна кабинета были ярко освещены, на крыше, рядом с каминной трубой, засунув голову под крыло, дремала Текила.
— Снафф, я пошла за этой проклятой птахой, — заявила Дымка.
— Не знаю, стоит ли. По-моему, время не самое подходящее.
— А мне плевать, — ответила она и исчезла.
Я остался один. Долгое время я оглядывался по сторонам, но ничего не происходило. Внезапно на крыше поднялась какая-то возня. Послышалось царапанье коготков, вверх взлетел шквал перьев, и Текила, ругаясь во все горло, умчалась в ночь.
Серая Дымка спустилась по водосточной трубе и подошла ко мне.
— Неплохая попытка, — одобрил я.
— Да ну. Я была неуклюжа. Она быстро отреагировала. Черт!
Мы направились назад.
— Так или иначе, пара бессонных ночей ей теперь обеспечена.
— Будем надеяться, — ответила она.
Прибывающая луна. Сердитая кошка. Перо на ветру. Осень наступает. Трава пожухла.
Утро принесло новое развитие нашей вчерашней шутки. В дверь поскреблась Дымка и, когда я вышел, сказала:
— Пойдем-ка со мной. Я послушался.
— А в чем дело?
— Вокруг дома Оуэна пасется констебль со своими помощниками, осматривают следы вчерашнего пожара.
— Спасибо, что зашла за мной. Пойдем полюбуемся. Заодно повеселимся.
— Кто знает, — загадочно произнесла она.
Когда мы добрались до места, я понял намек, заключавшийся в ее последней фразе. Констебль и его люди вышагивали вокруг дуба, что-то замеряя, обыскивая каждую травинку. Обугленные остатки корзин и того, что в них находилось, были свалены на лужайке. Однако всего было четыре корзины, а на дерево мы затаскивали только три, это я хорошо помнил.
— Ой-ой, — вырвалось у меня.
— Вот именно, — подтвердила Дымка.
На земле лежало три обгоревших монстроподобных тела, а вот четвертый труп был самый что ни на есть человеческий.
— И кто это? — поинтересовался я.
— Оуэн собственной персоной. Кто-то засунул его в корзину и подпалил.
— Замечательная идея, — заметил я, — хоть и заимствованная.
— Смейтесь, смейтесь, — раздался над нами чей-то голосок. — Не ваши ведь хозяева погибли.
— Прости, Трескун, — сказал я. — Ну не могу я испытывать симпатию к человеку, который когда-то пытался отравить меня.
— У него были свои тараканы, — признал бельчонок, — но его дуб был лучшим во всей округе. А сколько желудей погибло прошлой ночью!
— Ты не видел, кто это с ним так?
— Нет. Я тогда встречался с Ночным Шорохом.
