— после чего произнёс:
— А я спас твою никчёмную жизнь.
… Поверить не могу!..
Я тихо простонала и выругалась…
Господи!.. Господи!!!
Как?!!
Как ты мог позволить случиться этому?!!
Почему ты не дал мне умереть?!! Лучше б я сдохла на том мосту!!!
Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!
Безразличие неожиданно легко сменилось липким холодным отчаяньем и захлестнуло меня с головой, словно зеркала перебило все мои надежды, мою гордость и ещё то, что осталось целым после этой проклятой ночи. Я никогда не знала, как глубока его пропасть, но сейчас я камнем летела в неё.
А потом было дно, о которое я разбилась, будто кусок простого стекла.
И сколь ни ничтожно было количество моих сил, но его оказалось достаточно, чтобы пару раз ударить кулаком по стене и дёрнуть головой, стукнувшись затылком. И слишком мало, чтоб удержать несколько горячих слёз, которые я поспешно вытерла об грязную коленку.
— Тише-тише, деточка, — насмешливо произнёс Эдуард. — Ну, ты всё-таки мой… ха!.. должничок… Очень милое и ласковое название, как думаешь?..
— Заткнись!!! — как безумная заорала я, резко мотнув головой. — За-мол-чи!!! Слышать не хочу!!! Не хо-чу-у-у!!!
Отчаянье так легко перерастало в истерику, а дно пропасти — в костёр безумия… И быть может, я бы и сгорела сегодня в этом аду, но тут в комнату стремглав влетела Ким в своём мокром белом платье, липнущем к телу.
Я абсолютно не ожидала увидеть её здесь, поэтому умолкла и шумно задышала, как перед обмороком. Сейчас меня вырвет или не вырвет, но сознание я не потеряю. Не по-те-ря-ю!..
Ким села рядом со мной, нежно обняв меня, стала ласково поглаживать по мокрым волосам, уверяя, что будет хорошо. Но слишком много я увидела сегодня и слишком хорошо знала с самого детства, что в этой жизни больше не будет хорошо. Это «хорошо» умерло тогда, когда я и Киара увидели родителей мёртвыми, когда остались одни, такие маленькие и беззащитные в этом мире…
— Будь ты проклят, Эдуард!!! — всхлипнула я с ненавистью, впервые в жизни наплевав на принципы. — Будь ты проклят!!! Ненавижу тебя!!!
Попытка пнуть его ногой не удалась: парень ловко отскочил и, откинув голову, резко захохотал. Ким попыталась успокоить меня, но я больше не пробовала достать парня. Нельзя позволить этому ублюдку довести меня до полной потери самоконтроля. Нельзя… нельзя… нельзя…
Тогда, о господи, почему я больше всего на свете хочу вцепиться ему руками в волосы и приложить его смазливую рожу обо что-то твёрдое так, чтобы ему стало так же больно, как и мне?!! Почему?!.
Ким поняла, что одними объятиями и уговорами меня не утешить.
— Кейн, успокойся, — она ласково посмотрела мне в глаза, даже не пытаясь утянуть взглядом. — Не злись на него. Он дразнит тебя, потому что… немного пьян.
— Ни капли, — произнёс четверть-оборотень, сверкая островатыми зубами, и протянул ей двухкубовый шприц (откуда он появился?), наполненный до конца. Но та отмахнулась:
— Не буду. И учиться не собираюсь. Сам знаешь: я боюсь игл.
— Как тебе угодно, — Эдуард, безразлично пожав плечами, подошёл ко мне. Я злобно напряглась и приготовилась пнуть его вторично за то, что он причинил мне столько боли. И уж теперь-то я не промажу, ублюдок хренов, будь уверен!
— Что это за чёрт? — процедила я сквозь зубы, глядя на сверкнувшую иглу.
— Успокойся, — весёлость в голосе белокурого парня неожиданно угасла, сменившись привычным холодком. — Это всего лишь однопроцентный раствор серебряной глюкозы — диренидролл, вакцина против подвластия вампиру. Хочешь бегать на побегушках у комара — пожалуйста, но только когда уйдёшь из Киндервуда. Не хватало ещё, чтобы по твоей вине кто-то узнал, как мы выбираемся в город. Кроме того, сначала отдашь мне долг. Может, потом и не захочешь возвращаться к вампирше, но мне плевать на это. Подставляй шею.
Я посмотрела на Ким, и та твёрдо кивнула. Я доверяла ей, но не доверяла Эдуарду. Но знание о том, какими становятся люди, укушенные вампиром, пересилило эту недоверчивость. А может, у меня просто сработали инстинкты самосохранения.
Я напряглась всем телом и склонила набок голову. Пусть только рискнёт что-нибудь утворить!
Но на этот раз четверть-оборотень был настроен серьёзно. Кусок шершавой ваты, мокрой от воды, начала елозить по ранкам. Я не смогла не зашипеть и не помянуть чью-то мамочку.
— Терпи и почаще мой шею. Здесь слишком много запёкшейся крови, — назидательно произнёс Эдуард.
Я проглотила обиду: сказывалась усталость. Если белокурый парень решил в кои-то веки сделать что-то полезное для меня, можно и потерпеть.
Не знаю, с кем и как, а со мной он обращался грубо. Укус, требовавший нежного прикосновения, начал опять кровоточить. Я почувствовала тёплую струйку, ползущую под рубашку и с ужасом увидела, что четверть-оборотень внезапно напрягся. Его лицо выражало озабоченность. Конечно, он не обо мне беспокоился (где такое видано?), но ни одна в мире маска не могла скрыть его внутреннюю борьбу.
Мелькнула мысль, что плохо это пахнет.
Эдуард потянул носом воздух и шумно сглотнул. По его розоватым губам лихорадочно заплясал язычок, а в моей душе шевельнулся страх: сегодня как-никак полнолуние, а он хоть и не полностью, но зверь…
Глаза белокурого парня начали разгораться сильнее прежнего, и как мне это не понравилось!.. Нравилось — не нравилось, а за те несколько минут спокойствия мне опять стало всё равно, хоть бы он меня жрать начал. Как быстро возвращается безразличие…
Но, кажется, у дураков мысли сходятся. Эдуард, судорожно вдохнув, перетёк поближе ко мне и наклонился к шее. Я не успела всерьёз испугаться и дать ему по морде (всякому ступору есть передел), как его губы жадно прижались к укусу, и горячий шершавый язык торопливо слизнул кровь. Моя рука замерла в воздухе, когда остренькие клыки коснулись кожи, а потом идеально вписались в ранки.
Словно ток, Сила Принца потекла в моё тело и зазмеилась в венах, принуждая кровь вскипать. Резкая, яркая, она обжигала моё сознание так сильно, что я не могла осознать, холодная она или наоборот — жарче огня. Знаю одно: белее снега, слепящая, будто солнце. А на её фоне обозначалось нечто. Густое, тёмное, оно было сокрыто даже от моего подсознания, а сейчас я видела его, видела, как оно неспеша бьётся во мне. Вернее, билось что-то внутри него, созревая, как в коконе. Что — не знаю…
… Я забыла обо всём этом сразу же, как только, клыки Принца вынырнули из ранок, и тёмный мир обозначился сквозь слепящую полену чужой Силы…
… Перед глазами плясали яркие пятна. Тёплый влажный язык последний раз бережно слизнул кровь с моей кожи. Сердце испуганно трепетало в горле, рвясь наружу. Открыв глаза, я несмело, боясь даже шевельнуться, взглянула на Эдуарда. Его губы были чёрные от крови, тоненькой струйкой стекавшей от уголка рта до подбородка. Ким, обнимавшая парня за шею, тихо и успокаивающе прошептала ему на ухо несколько слов и слизнула алый потёк. Её глаза тоже горели, хотя у неё в привычку не входит хоть чем-то намекать о своей нечеловечности.
