— А дальше мы постараемся разыскать Кайтар и использовать ее сходство с Белуантой уже в собственных интересах.
Герцог признал моё предложение разумным, хотя и нарушающим дедовские традиции Светори. Но, с другой стороны, о помолвке еще никто вслух официально и не заикался. А слухи — они и есть слухи. Можно было, конечно, позволить событиям течь своим чередом, чтобы поймать мастера Хоробку на месте преступления. Но это значило подвергать опасности племянницу герцога, да и Кайтар тоже. Остановившись пока на этом решении, мы перешли к вопросу, ради которого герцог и пригласил меня.
— Ты, надеюсь, хорошо осведомлен о Двойной Кошке?
Наверное, в этом мире Двойная Кошка должен был быть лично знаком каждому уважающему себя гроссведуну. Поэтому герцог очень удивился, когда я отрицательно помотал головой.
— Странно, ты словно из иного мира. Ну ладно, слушай. Существует в мире великий колдун. Настоящее имя его Курпит, хотя он давно им не пользуется. Сейчас ему не менее двухсот шестидесяти лет, и не найдется страны, где он не оставил бы следа. Двойная Кошка — великий охотник, хотя до поры до времени может не догадываться об этом. Но обязательно находит свою жертву, как раз по своим силам, то есть — равного. Жертву называют Двойной Крысой. Их неминуемая схватка неизбежно приводит к катастрофе, сопровождаемой гибелью и беспамятством множества людей и гигантскими изменениями в природе. Ты думаешь, Ка-Талад всегда стоял на своем месте? Совсем не так, Юркай! Прежняя столица располагалась на Хачор-реке, там, где она круто поворачивает к на север, чтобы почти по прямой достичь Ледового моря. Сейчас на месте древней резиденции королей Светори под тонким слоем мха прячется ледник сорока миль в поперечнике, а ведь много севернее простирается никогда не замерзающее болото Цапель! А одинокая гора Белого Облака посреди бескрайней тайги!
— Погодите, Ваше Высочество, — прервал я герцога, — но разве названные Вами природные несуразицы возникли на протяжении последних двухсот шестидесяти лет?
— В том-то всё и дело, Юркай! Курпит вечен, он возрождается после каждой схватки, каждый раз под новым именем, и никто не знает, под каким. И свою жертву рано или поздно отыскивает, хоть та и не осознает себя жертвой. Просто — вынуждена защищаться. Может пройти пять лет, а может, все пятьсот, прежде чем Курпит вновь объявит о своем существовании. Но… свидетели сообщают, что он уже объявился, то ли в Светори, то ли в Смалене. Если предстоящая битва между охотником и жертвой произойдет здесь, Транки, скорее всего, больше не будет. Транки или Ка-Смалена? Или Ка-Талада? Ты понимаешь, какой вариант меня заботит больше всего?
Это я понимал, как и причину особо желательного союза с Смаленом по этому вопросу. Зато не понимал другого:
— А какое отношение, Ваше Высочество, имею ко всему этому я?
Герцог довольно заметно смешался, но быстро принял решение.
— Надеюсь, тебе понятно, что жертвами Двойной Кошки становятся люди отнюдь не рядовые? Люди, которые много знают и на многое претендуют. Да и кто иной способен серьезно сопротивляться Курпиту? Ведь в результате схватки гибнут оба, это о многом говорит, не так ли? Те, кто чувствует себя под ударом, давным-давно образовали тайное общество Крысятников, отслеживающее деяния Курпита. Но издавна, кроме того, существует поверье, будто бы рано или поздно появится неизвестный колдун, который сам вступит в схватку с Двойной Кошкой, то есть сам станет охотником. И будет тот великий колдун происхождения неизвестного, и явится неведомо откуда. Но очень быстро он вознесется, как ни один из смертных. Настанет пора великий потрясений, когда на карту будет поставлена судьба самих царств. Но их встреча закончится гибелью Двойной Кошки, цикл ее рождений и смертей прервется навсегда.
— И все же я не понимаю, при чем тут я.
Герцог отошел к большому темному бюро, открыл маленьким ключиком ящик и достал из него свиток. Развернув, он прочитал нараспев:
— На мягких лапах зверь идет, Судьбой в молчанье управляя. Его прыжок и молниеносный удар невидим людям. Узрев его итог, они рекут: Судьба. О звере том Великим Светлым лишь известно: кто он, и кто его добыча-враг, что в схватке равно смертоносной поднимут землю на дыбы, меняя лик земли и жизни ход. Тот зверь, что прозвище имеет — Двойная Кошка, — лишь человек сам для себя, не познавший предназначенья своего. Колдун, которому никто не вровень. Сойдяся в схватке с Двойной Крысой, они и гибнут — и живут, вновь возродясь в ином обличье, чтоб вновь искать друг друга, не вняв, что встреча — лишь поворот их жизненного круга. Но грянет воин смелый и колдун, придя издалека, вознесшись высоко, он прекратит вращенье круга схваток и смертей, изгнав ту Кошку. И вновь изгнав, за край земель людей, живущих жизнью смертной, и короля — спасет. А королевство избежит Судьбы разрывов, что Неба ткань мешают с Подземельем в один котел, кромсая в нем людей, им принося беспамятства мучения и смерть без славы.
Он искоса глянул на меня, пряча свиток обратно. Я лишь пожал плечами. К предсказаниям и пророчествам я относился как самый закоренелый атеист, то есть — не верил ни на грош. Да и как понимать эти слова: "изгнав и вновь изгнав"? Я не спросил, а герцог круто сменил тему разговора, вновь заговорив о смаленском посольстве.
Мы расстались с Великим Герцогом Светори в самых теплых отношениях, которые позволяли различия в нашем социальном статусе. Тем же вечером я переговорил с бароном Шурром наедине, то же сделал и герцог. И уже назавтра наша немногочисленная делегация во главе с бароном, и охраной в моем лице, покинула Транку. Люди молчали, потому что не могли взять в толк, чем закончился дружественный визит. Ну, а мы с бароном молчали по вполне понятным причинам.
Со Снак, колдун на пенсии
Мягкие подошвы сапог ступали по бревенчатой мостовой Ка-Талада бесшумно. Прохожие скользили взглядами по его одежде, не задерживаясь на ней ни на мгновение. Да и на что смотреть-то? Темно-зеленые, раскрашенные под ель брюки, цвета весенней листвы куртка, на которой выделялись лишь более темные погоны со знаком топора, серые сапоги. Обычная, привычная всем форма зеленого гвида, знатока лесов, саперного дела и серой нежити. Линат свернул в незаметный тупик, куда выходили ворота лишь трех домов.
Справа от него громоздился высокий глухой забор. В нем даже не было ворот, только калитка. А над забором нависала громада дома в три этажа. Маленькие редкие окошки без раскрашенных наличников казались червоточинами в мрачной стене. Это строение в столице знали немногие, совсем немногие. И зеленый гвид, который деловито проходил мимо, относился к их числу.
