Окружающая местность представляла собой еще большую загадку, чем идиотское монашеское оружие. С одной стороны, «воплощенные души» в монашеской одежде находились на длинном каменном уступе, над котором возвышались массивные горные кряжи, упирающиеся в небеса. С другой стороны, небес как таковых не было и помянутые горные кряжи, упирались, скорее… в каменный потолок, только размещенный в нескольких километрах от поверхности.
Гигантская супер пещера?
Дема покачал головой. Каверн высотой в несколько километров существовать не могло — это противоречило физическим законам, однако назвать «небом» то, что он видел над головой, не поворачивался язык. Место неба замещала каменная порода, на которой Дементор отчетливо видел ущелья, хребты, впадины и скалистые склоны, но только перевернутые словно вниз головой.
«Великая хренотень», — привычно ругнулся он и… непроизвольно перекрестился.
А вот это был жест!
В прошлой до жизни, то бишь до Игры, Дементор крестился пару раз в жизни, когда случайно (или по воле родителей) попадал в церковь. И тут на тебе — животворящий крест через грудь!
Опять в мозгах покопались? Ну, собаки, разработчики!
Тем временем массы монахов в серых одеждах брели вдоль края уступа в одном направлении. Если ориентироваться по скале — то стена от Дементора была направо. Интересно, почему они топают именно туда? Дементор прикинул. Когда они с Элей очнулись, вся масса «монахов-воплощенных» УЖЕ ШЛА в этом направлении, стало быть, с некой целью. Думать о цели не хотелось, поскольку было понятно, что ни к чему хорошему она не приведет. Вообще, куда могут валить такие «монахи»?
В Рай? В чистилище? В преисподнюю?
Судя по декорациям — в преисподнюю верилось больше.
И вскоре вход в Ад действительно показался, не вызвав на лице Дементора даже тени удивления. Он ни на мгновение не сомневался, что направление, заданное Игрой приведет Игроков в то место, в котором оказаться следует в последнюю очередь!
За очередным поворотом узкий уступ внезапно раздался влево, превращаясь в большое плато, неправильной формы, кривое и неровное, словно застывшая морская волна. В центре этой рваной каменной поверхности зиял огромный провал.
В нём багровыми всполохами колыхалось пламя.
Из огненных языков, словно из огромной двери, закрытой дрожащей багряной занавеской, вылезали создания, которых назвать можно было лишь «адскими». Дементор разбирался в мифической географии слабо. Проклятое место, куда низверг Господь падших ангелов и прочих тварей, им созданных, но с ним несогласных, звалось, как помнилось Дементору, именно «преисподней».
Но Дема был совершенно не уверен, что вход в таковую представляет собой большую дыру в которой горит плешивый огонь. Все это походило на декорации к дешевым голографическим фильмам. С другой стороны, он и Эля уже достаточно плотно познакомились с Игрой, чтобы относиться к ней серьезно.
Ведь из «дыры», медленно продвигаясь в сторону замерших в страхе «воплощенных», выползали дьявольские создания.
Ковыряясь в памяти и вызывая к жизни воспоминания о репродукциях в фэнтезийных и игровых журналах, Дементор без труда угадывал корявых бесов, мелких чертей, ещё более мелких полубесов, мороков и прочей нечисти, названия которой не помнил. Создания были замысловаты, но ростом все — не более метра. На общем фоне выделялись только крупные бесы, вместе с длиннющими рогами, достигавшие роста в два метра. Эти, насколько помнил Дементор по предыдущим Играм, могли бить копытами, кусаться ядовитыми зубами, царапаться острейшими когтями, плеваться ядом и, наконец, просто порвать взрослого человека пополам. Впрочем, подобные возможности являлись сущей ерундой, ибо в Играх встречались существа пострашней.
Дементора волновало иное. Противостоять этой массе мелочи должны были только две тысячи с лишним геймеров-«воплощённых». И это было проблемой. Дема не решался оценить противостоящую им орду точно, но даже навскидку, в рядах противника угадывалось свыше десятка тысяч уродливых существ!
Но убояться — значит, забыть о вере, разве не так?
— Эльфийка, нас, кажется, на слабо берут, не находишь? — обронил Дементор задумчиво. — Типа проверяют на твердость веры. Всякие мысли из ниоткуда приходят. Ты как?
Эльфийка не отвечала. Дема повел плечами и удобнее перехватил огромный меч в обе руки, не сводя глаз с приближающихся врагов. Нелепое оружие, впрочем, удобнее не стало. Руки бы обрубить тому, кто придумал подобную ерунду, подумал Дементор, но тут… он почувствовал что-то новое!
Казалась, от хмурого железа в его руки перетек еле видный, сияющий разряд. Пальцы наполнились пульсацией, необычной, но очень приятной. Будоражащей, как глоток энергетика.
Дем понял. Это божественная сила текла в него из меча!
«Я оружие ЕГО»! — запульсировало в голове. — Я умру за НЕГО!
Дем хмыкнул. Что бы не понималось под «божественной силой» на данном конкретном уровне, все предыдущие ощущения Игр Смерти выглядели до нельзя натуральными. Почему бы тогда и пресловутой «пране», которую использовали в прочих Играх, не быть здесь работающей, то есть «настоящей»?!
«Ну что же, еще один поклон разработчикам, чтоб они сдохли. Умельцы блин златорукие».
— Мне кажется ты прав, — неожиданно сказала Эльфийка. — Похоже? Нас правда проверяют на твердость веры. Голоса все в башке уже замучили. Но кстати, с чего это ты сам заговорил про веру? Я тебя не узнаю, Дема, ты же атеист до мозга костей! Помню, любил придираться к каждой мелочи, выискивать несоответствия в текстах писаний. Чтобы понимать, что — правда, а что нет. Ты ведь даже в аномальные явления никогда толком не верил. И тут — твердость веры? С чего?
— Знаешь, — пояснил Дементий, — учитывая все, что происходит с нами в Игре, я намерен изменить свое мнение об аномальных явлениях в пределах данной конкретной локации. Понятно объясняю? Если Игра требует, чтобы мы верили в сверхестественную силу, мы будем в нее верить. В данном случае — в силу Бога. Объяснять долго, ты… просто поверь и всё.
— Ого, а вот это выверт! — Эльфийка едва не присвистнула. — Ты меня реально пугаешь. Подыши спокойно, ладно? Прочисти мозг.
На всякий случай она даже на шажок отступила. Но в это мгновение Дема почувствовал нечто совершенно неописуемое. Если бы он был наркоманом, то, возможно, нужные ассоциации пришли, но так — он просто не находил слов. Возможно, на языке священнослужителей это звалось благодатью, нисхождением Силы, прикосновением Господа. Но Дементор, скорее, сравнил бы происходящее обрушением ледника. На него словно вылили океан ледяной воды, настолько холодной, что продрало до костей. Одновременно его морозило и обжигало. Впрочем, даже такое сравнение не могло объяснить всей гаммы фантастических ощущений. Дементора охватила настоящая эйфория. Покорность, смирение, но, в то же время, незримая МОЩЬ заполонила его до краёв!
