— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился киммериец, не выпуская сапога. — Да и кто ты вообще такой, чтобы иметь право судить меня?!
— О ком он говорит, дорогой? Кто такая Ремина? — ревнивым голоском пристала девица к варвару.
— Замолчи! — грубо оборвал ее Конан. Девушка обиженно надула губки и попыталась оттолкнуть от себя киммерийца, но с тем же успехом она могла пытаться сдвинуть с места гранитную скалу.
Козим вздохнул с облегчением, несколько мгновений драгоценной жизни он выиграл. Но надо быть осторожным — одно неверное слово и…
— Кто я? — карлик поник головой, и продолжал с подкупающим слушателей раскаянием. — Я — лишь пыль под ногами. Так считают люди. От них ничего не скроешь. Оступиться всегда легче, чем потом исправить ошибку.
Конан со злостью отшвырнул сапог в сторону и задумался над словами Козима. Глубокая морщина залегла у него между бровей. Коротышка примолк, упиваясь этой маленькой победой над яростью варвара.
— Ты, верно, забыл — я связан договором, — медленно цедя слова, будто каждое из них приносило нестерпимую боль, выдавил варвар.
— Поэтому я и здесь! — оживился коротышка. — Я могу избавить тебя от данного слова.
— Говори! — строго приказал киммериец, впервые, с начала разговора, с интересом взглянув на Козима. Даже хмель из его головы, казалось, выветрился.
— Не при ней, — не без злорадства кивнул карлик в сторону красотки. — Отошли ее прочь, и я открою тебе одну тайну.
Без лишних слов Конан выудил из-под кровати кошелек, взял руку девушки и высыпал на ее ладонь целую горсть золотых.
Козим едва не поперхнулся слюной.
— Купи себе новое платье и ленты, — мягко молвил варвар. — Ступай, оставь нас одних.
Девица, лишенная дара речи от такой щедрости киммерийца, и не пыталась протестовать. На это золото она могла безбедно жить в течение нескольких месяцев.
Подхватив с пола платье, она стрелой вылетела из спальни, боясь, как бы варвар не передумал и не отобрал золото обратно.
— Ну, теперь говори! — теряя терпение, потребовал Конан.
Козим, проводивший девицу сладострастным взглядом, мечтательно облизнулся и вернулся на землю.
— Напрасно ты так неразумно растрачиваешь деньги, — укоризненно сказал он.
— Не твоя забота, — огрызнулся варвар, поднимаясь с постели в поисках недопитого кувшина вина.
— Сперва нам нужно обсудить условия сделки, — осторожно намекнул Козим.
Конан, наконец, нашел кувшин и шумно отправил его содержимое в глотку.
— Я должен знать, за что плачу, — оторвался он от кувшина. — Иначе как назначить цену?
— Пожалуй, это справедливо, — неохотно признал Козим. — Но только цену я сам назначу!
Конан демонстративно бросил на кровать все еще туго набитый кошелек. Козим не мог отвести от него взгляда, поэтому заговорил, не глядя на киммерийца.
— Ремине требуется твоя помощь. Она совсем одна, голубка, как позабытый в поле колосок, — карлик даже слезу пустил для убедительности. — Я понимаю, ты дал слово — поступил честно и благородно, но прислушайся к голосу сердца. Разве оно не требует справедливости?! Разве не честь для воина помогать беззащитным и слабым?!
— Короче! — резко оборвал его киммериец и глубоко задышал. Слова Козима разили точно в цель.
— Короче? Изволь, — согласился карлик. — Жрец обманул тебя! Он хохотал за твоей спиной, когда ты уезжал с поляны. Знаешь, каким был его первый приказ? Он поручил людям Шрама убить тебя и забрать кошелек. И если бы не я, твой преданный друг, лежать бы тебе сейчас с распоротым брюхом.
— И ты думаешь, я поверю твоим наговорам? — скривился в презрительной усмешке варвар.
— На слово можешь не верить, — невозмутимо ответил Конан, — ну уж глазам своим, верно, не откажешь.
— И что же ты собирался мне показать? — в Конане проснулось любопытство.
— Соблаговоли пойти со мной и сам все увидишь.
— Ладно, веди. Но если ты вздумал шутки шутить, Кром свидетель, ты станешь короче еще ровно на голову.
Конан быстро оделся и перебросил за спину меч. Козим побежал вперед, услужливо освещая киммерийцу дорогу. Они вышли на двор, где уже занималась заря, и коротышка потянул варвара к курятнику. Не доходя сарая, Конан остановился.
— Неужели куры Понтикуса несут золотые яйца?
— Причем здесь куры? — не понял шутки Козим. — Взгляни-ка лучше сюда.
Конан нехотя повиновался.
— О, Кром! — невольно вырвалось у него. — Что за колдовство?!
Прямо за земляным порогом курятника рядком лежали трое громил из шайки Шрама. Лежали абсолютно неподвижно, и лишь глаза их бешено сверкали злобой. Зато карманы были вывернуты наизнанку и кем-то тщательно обысканы.
— Что-то мне это смутно напоминает, — усмехнулся Конан. — Твоя работа?
— Моя, — с гордостью подтвердил Козим, — Вот эти три ублюдка намеревались убить тебя.
— Как же ты справился сразу с тремя? — развеселился Конан.
— Ну, у каждого свои секреты, — поскромничал Козим. — Пусть это останется моей тайной.
Киммериец быстро нагнулся к крайнему из бандитов и легко приподнял его за воротник.
— Жить хочешь? Если хочешь, моргни, — бросил Конан ему в лицо и тут же получил утвердительный ответ. — Вас послали меня убить?
На этот раз разбойник замешкался с ответом, и варвару пришлось хорошенько его встряхнуть. И тут бандит так часто заморгал, что киммериец побоялся, как бы глаза его не выскочили из орбит. Конан выпустил бедолагу и встал, отряхивая руки.
— Что ж, ты меня убедил, — сказал он и полез за кошельком.
— Постой-ка! — остановил его карлик. — Это только первая часть нашей сделки. Как ты собираешься попасть в замок.
Конан равнодушно пожал плечами.
— Я готов продать тебе тайну подземного хода, через который бежала Ремина, — заговорщически предложил Козим. — Никто не ждет тебя оттуда, ты появишься внезапно. А внезапность — залог победы. Кому, как не тебе, это знать.
— Пожалуй, я куплю твой товар, — подумав, согласился Конан.
Захлебываясь, счастливый Козим в деталях поведал варвару свой секрет, за разглашение которого Яхм-Коах поклялся вырвать язык всякому.
— За сколько времени я туда доберусь? — спросил карлика киммериец.
— Поспешишь, доскачешь к полудню. Ну, а теперь пришла пора расплатиться. Две тысячи золотых, думаю, цена справедливая.
Конан не стал утруждать себя пересчитыванием монет.
Сдернув шапку с одного из злодеев, он высыпал в нее половину содержимого кошелька, не беспокоясь, что там могло оказаться и гораздо больше. Слушая ласкающий звон золотых, Козим с трудом мог дышать.
