– Может, мы снова ходим кругами? – предположила Мейзи, но он отрицательно покачал головой.
– Я все время проверяю положение солнца. И растительность меняется: здесь суше и деревьев меньше. Вот эта корявая серо-зеленая штука, мне кажется, олива, – он показал пальцем. – Горы? Их тоже не было. – И впрямь, вдалеке маячили за жарким маревом голубые горы.
– Ну и куда теперь? – спросил Грэм.
– Вниз. Не знаю, как вы, а мне нужны пища и вода. Люди обычно живут в долинах, а не на холмах.
Он повернулся, чтобы идти, и Ариадна взяла его за руку.
– Джерри, – взмолилась она. – Объясни мне насчет голода. Я ведь тоже не голодна, хоть мне давно пора бы.
Он казался очень усталым и ослабшим – какими полагалось бы казаться им всем, учитывая то, что с утра они получили только по кружке кофе вместо завтрака.
– Мне кажется, вас всех перевели в режим ожидания, – ответил он. – Мужчинам не нужна бритва, да и синяки их выглядят совсем свежими и не темнеют.
– Я не понимаю, – призналась она. Правда, она не обращала внимания на все это, пока он не указал ей сам.
Он явно был встревожен, но не хотел открывать всех своих мыслей.
– Я тоже, но я подозреваю, что вы вчетвером относитесь к отличной от меня категории. Это вроде отложенного решения: вас могут вернуть в реальный мир в то же место и в то же время, в которое вы его покинули, и вы не изменитесь ни на йоту, – он показал на брюки Грэма.
Остальные переглянулись и не нашли что возразить, только Карло заявил:
– Черта с два я не изменился, – и приложил руку к лицу.
Джерри нахмурился; вид у него сделался виноватый, словно у Алана, залезшего в коробку с пирожными. Ариадна все-таки считала, что он не должен так казнить себя: Карло заслужил это.
– Вы ведь с Грэмом сидели на переднем сиденье, верно? – спросил он. – А вы, Мейзи, на заднем?
– Какое это имеет отношение к делу? – не понял Грэм.
Джерри пожал плечами:
– Я уже сказал, это всего лишь моя теория. Но где-то в реальном мире у вас есть машина, скорее всего врезавшаяся в сосну. Водитель и передний пассажир имеют больше шансов травмировать лицо, ведь правда?
Грэм саркастически хмыкнул:
– Вы хотите сказать, мы проснемся с легкими сотрясениями, а это все сон? Как в сказках?
– На вашем месте я бы не полагался на эту версию, – сердито вспыхнул Джерри, – но это одна из возможностей. У вас есть другое объяснение?
Он повернулся и пошел вниз, не дожидаясь ответа.
Очень скоро они оказались в небольшой долине, поросшей редкими дубами и тем, что, на взгляд Ариадны, походило на грецкий орех. Больше здесь не росло ничего за исключением травы, в которой тут и там виднелись испражнения каких-то животных. Ничто не защищало их от безжалостно палящего солнца. В зачарованном лесу единорогов не было ни одной мухи; теперь же насекомые вились тучей, хотя Ариадне они докучали меньше, чем остальным. Если Джерри надеялся найти ручей, ему не повезло. Истекая потом, они тащились все дальше, причем Грэм то и дело кричал Джерри, чтобы тот чуть замедлил шаг ради Мейзи. Впрочем, дело было не столько в самой Мейзи, сколько в ее городских туфлях. Ноги у нее были заметно длиннее, чем у Ариадны, – возможно, один из факторов, определивших выбор Грэма, подумала Ариадна не без ехидства. Далеко впереди парил в небе одинокий ястреб, а может быть, сокол или стервятник.
Устав от понурого молчания спутников, она догнала Джерри.
– Извини меня, – сказала она.
– За что? – удивился он.
– За то, что я такая склочная и неблагодарная идиотка, – ответила она.
Он попросил прощения в ответ, и они разговорились. Она узнала, как он попал в Меру – выбросившись из подбитого бомбардировщика в туман и вынырнув на солнечный свет… «не совсем то, чего я ожидал»… и мягко опустившись на траву перед Северными воротами, где его уже поджидал теперешний добрый друг Жервез с вопросом, что случилось с его монгольфьером.
Он ткнул пальцем в темные точки на крутых склонах по сторонам долины.
– Козы! – сказал он. – Видишь, как они обглодали все вокруг? Очень скоро они столкнутся здесь с проблемой эрозии.
Потом он ненавязчиво перевел разговор на ее жизнь, и она поведала ему все. Музыка, учеба, прослушивания, потом беременность и замужество, материнство и новая попытка заняться музыкой. Неудачный брак, новая беременность, джин, развод, джин, и судебные тяжбы, и снова джин…
– И ведь, – признала она, – все, что Грэм сказал сегодня ночью, правда.
Я дошла до того, что ради спиртного готова была на все. Слава Богу, худшего я просто не помню.
Долина – теперь уже скорее ущелье – неожиданно повернула. Он положил руку ей на плечо, останавливая, и они подождали остальных.
– Там, впереди, здание. Я пойду разведаю, если вы не против пока постоять здесь.
Она почувствовала себя очень неуютно от одной перспективы оторваться от него: он казался настолько опытнее остальных. Да и остальных это предложение не обрадовало, судя по тому, как они нахмурились.
– Давайте лучше держаться вместе, – предложила она, и все согласились.
Джерри пожал плечами и улыбнулся.
– Ну что ж, разведка боем? Ладно, пошли вместе.
Тем не менее он шел гораздо медленнее и осторожнее. Она ощущала себя – да и все остальные, наверное, тоже – слишком заметной на фоне голой земли под безоблачным небом. Дойдя до здания, они увидели, что оно имеет заброшенный вид.
Оно стояло у основания пологого склона – маленькое сооружение с плоской крышей и водруженным на нее подобием авангардистской скульптуры. Проем в обращенной к ним стене заслонялся каменной оградой. Все это было сложено из массивных серых каменных блоков; нижние ряды кладки зеленые и скользкие от плесени. Напротив главного входа из окаймленного тиной прудика вытекала струйка воды, почти сразу же уходящая в землю и продолжавшаяся только пересохшим каменистым руслом. Без малейших колебаний Джерри перегнулся через омерзительно воняющую тину и напился из пруда.
– Ух ты! – произнес он, довольно вытирая лицо. – Самое лучшее шампанское! Кто следующий?
Грэм принюхался и замотал головой:
– Разит как из сортира… Только не я, спасибо!
Остальные были согласны с ним, да и Ариадна решила, что ей не хочется пробовать эту гадость.
– Все верно, – вздохнул Джерри. – Вы отличаетесь от меня, лишнее тому доказательство.
– Бог знает, какую заразу ты можешь подцепить, – заметила она.
– Если я вернусь в Меру, – улыбнулся он, – это безразлично… а если не вернусь – что ж, полагаю, тогда тем более безразлично.
Шампанское? Казалось, оно вдохнуло в него новую жизнь: у него на лице даже появилось подобие улыбки. Он кивнул в сторону стен:
