— И в самом деле, Доминик необычный! — сказал Микаел.
— Мы заметили это, — согласилась Лив.
И только после этого мальчику разрешили уйти.
— Теперь мы подошли к самому трудному, Микаел.
И он рассказал о проклятии. Об ужасающих качествах «меченых» Людей Льда. О борьбе Тенгеля Доброго с этим проклятием. О Ханне и Гримаре, которые вообще не хотели бороться с этим. О Суль, представлявшей собой прекрасную и трагическую смесь добра и зла. О Тронде и Колгриме, склонившихся перед злом.
Микаел был потрясен.
— Не считаете ли вы… что Доминик…
— Нет, — сказала Сесилия, — и Виллему, и Никлас тоже. Мы не можем понять, в чем дело. Но у меня есть своя маленькая теория на этот счет.
— У многих в нашем роду это было, — сказала Лив. — Ты уже слышал, что в каждом поколении рождается один с такими свойствами. С Габриэллой и Калебом случилось несчастье: у них родился «меченый» ребенок, но он умер при рождении.
Она замолчала.
Аре, лежавший на диване, произнес:
— Мы с Лив держали это в тайне много лет. Но теперь, мне кажется, следует сказать всю правду, теперь это важно.
— Я тоже так думаю, — согласилась Лив. — Скажи, Аре!
— Ребенок не умер при рождении, Габриэлла. Хотя это и был не совсем здоровый ребенок. Он был недоношенным, дыхание у него еще не наладилось. Мы могли бы, возможно, его спасти в результате длительной и тяжелой работы. Но мы этого не сделали. Мы не убивали его, но и не спасали его жизнь: мы не предпринимали абсолютно ничего! Ведь мы видели, что получилось из Колгрима. А с этой маленькой девочкой дело обстояло хуже, чем с Колгримом.
Все замолчали. Габриэлла посмотрела на Калеба, он кивнул.
— Вы поступили правильно, бабушка и дядя Аре, — выдавила из себя Габриэлла. — Спасибо!
— Для меня было облегчением услышать это, — сказала Лив. — Поверь, это было испытанием для меня и для Аре.
— Но тогда моя теория еще больше подтверждается! — воскликнула Сесилия.
— Да, — сказала Лив. — Если твоя теория та же самая, что и моя.
— Давай-ка послушаем!
— Хорошо, — охотно согласилась Сесилия. — Рождается «меченый» ребенок, но ему не дают выжить. И в качестве своего рода компенсации в том же самом поколении появляются еще трое с такими качествами, хотя я сама не очень-то верю в это…
— Это звучит дико, — сказал Андреас, — хотя в этом что-то есть.
— Но я не думаю, что кто-то из этих троих злой, — сказала Ирья.
— Мы тоже так не думаем, — согласилась Лив. — Злым был первый ребенок, это было совершенно ясно, вы сами бы это поняли, если бы видели Ханну! Девочка была просто вылитая Ханна! Нет, наши малыши унаследовали другие свойства. Я полностью убедилась в этом, когда увидела Доминика. В нем собрано все самое лучшее.
— Каким образом? — спросил Микаел.
— Я отвечу на твой вопрос, — сказал Маттиас. — Как тебе известно, у меня хранится магическое наследство Людей Льда: лечебные травы, колдовские средства, рецепты. Мой долг — найти наследника всего этого, когда придет время. И нет ничего легче сделать это. Все это достанется Никласу, сыну Андреаса. В его руках есть чудодейственная сила.
Лив кивнула.
— Его руки обладают той же силой, что и легендарные руки моего отца Тенгеля. Только это свойство еще не развито у Никласа.
— А Виллему? — спросил Микаел. Габриэлла вздохнула с улыбкой.
— Она дикая и необузданная, в ней столько стихийной любви к жизни!
— Да, — кивнула Лив, — я узнаю в ней ту неодолимую радость жизни, которая была у Суль. И есть отчасти у Сесилии.
— И вот появляется Доминик с его чувствительностью к настроениям других. Расскажи нам о Доминике, Микаел!
— Хорошо. Но сначала один вопрос: кто жил в этой комнате, где мы спим?
— Почему ты спрашиваешь? — настороженно произнесла Лив.
— Мальчик разговаривал с кем-то во сне. И это была не обычная болтовня во сне, это была настоящая беседа. Он смеялся и шутил с кем-то…
В наступившей внезапно тишине Лив прошептала:
— Суль. Мы вместе с Суль спали в этой комнате в детстве. Она опять вернулась, и это уже не в первый раз!
— Ее дух продолжает жить, Микаел, — со слезами на глазах произнесла Сесилия. — Никто не может видеть ее, но мы с Александром однажды почувствовали ее присутствие — в лесу…
— Мы с Хильдой тоже, — сказал Маттиас. — Какой-то плутовской смех среди ветра…
— И у Колгрима был с ней своеобразный контакт, — сказал Калеб. — И это вполне естественно, ведь он был ее внуком и тоже, как и она, «меченым». Но Доминику нечего бояться, она не желает ему зла.
— Нет, бояться ему нечего, — улыбнулся Микаел. — Скорее, ему нужно радоваться.
— Ни один человек на земле так не любил свою семью, как Суль, — сказала Лив. — Поэтому вполне логично, что она снова появляется здесь. Она была настоящей ведьмой и обещала Аре, что вернется. В более мягком виде, как она выразилась. Я вижу, что в Сесилии есть много от нее.
— Да, — согласилась Сесилия, — во мне есть многое от Суль, это верно.
— Я тоже так считаю, — добавил Александр, — ты моя маленькая ведьма!
Сесилия ущипнула его, словно оба они были подростками.
— Теперь твоя очередь, Микаел, — сказал Андреас. — Расскажи о своей жизни и о Доминике!
— Хорошо. Но можем ли мы быть совершенно уверенными в том, что нашим детям не передалась дурная наследственность?
— Ты намекаешь на Тронда? — тихо спросил Бранд.
Микаел кивнул.
— Да, Тронд… — вздохнул Аре, — это наше наказание. Каким он был прекрасным малышом, и вдруг… в нем проявилось все это зло!
— Отец знал об этом, — сказала Лив. — Он видел признаки этого, но ничего не мог с этим поделать.
— Мысль о колдовском наследии разбудила в Тронде злое начало, — сказал Бранд, — в нем поселилась та самая тоска, которая в свое время толкнула Колгрима на совершение ужасных поступков. Маттиас, будь осторожен! Давайте все будем осторожными! Не говорите об этом двум другим детям! Мы ведь не можем знать наверняка…
— Я согласна, — сказала Габриэлла, — и я знаю, что в Виллему нет ничего злого. Но ведь и в Тронде ничего такого не было…
— Я тоже так думаю, — сказал Микаел. — После всего услышанного мною здесь я прихожу к выводу, что опасность подстерегает того, кто владеет наследством. Я ничего не скажу об этом Доминику.
— И правильно сделаешь, — вставил Андреас. — Дети, конечно, знают, что наследство существует. Но они никогда не слышали о том, что после Маттиаса владеть им будет Никлас, — он загадочно улыбнулся. — Какие это красивые дети, все трое желтоглазых! Только бы в них не было зла!
Лив и Аре переглянулись. Оба они были обеспокоены одним и тем же: в одном из них они не было до конца уверены, у обоих было слабое предчувствие, что… Это был признак, который можно было оценивать двояко, и в глубине души они молились о том, чтобы развитие пошло в правильном направлении.
