— Разумная мера, — важно кивнул Эльдер, мигом понял свою выгоду: допросов тут не будет, и отмахнулся. — Суеверия все это, леди. И плата у жрецов высока, а у нас со средствами туго. Да переживем как-нибудь!
Он с невиданным энтузиазмом принялся таскать коробки с платьями и туфельками наверх. К приходу горничной управился. Девушка по имени Гайя ужаснулась при виде объема работы, но тут выяснилось, что Сиарей позаботился и об этом: явились три работницы и принялись наводить блеск, начав с моей спальни и туалетной комнаты. Через полчаса я уже могла там расположиться и заняться подготовкой к первому явлению в свет.
Эльдер носился взад-вперед. Поднятая пыль и невероятный гам, который устроили служанки под присмотром требовательного дракончика, не понравились шпионскому духу, и где-то через час ощущение чужого наблюдавшего взгляда меня оставило — после того, как я, вздохнув, вытащила из кошеля поддельную родовую грамоту, развернула и положила на стол в кабинете. Мастер Онис, похоже, лишь хотел раскрыть мое инкогнито и не собирался устраивать непрерывное наблюдение.
Еще ночью в убежище я восстановила полученную от Архивариуса и сожженную мной грамоту, затем достала состарившиеся на семнадцать лет чернила из временной капсулы и, старательно копируя витиеватый почерк, вписала имя: княжна Инитаэра Лиарская, дочь лесного князя Боргора Лиарского.
Эта легенда была тщательно разработана Светлячком. Лиария — крохотное княжество, затерянное в глухих землях аринтов, куда вейриэны точно не доберутся. Даже если и доберутся — не разберутся. У шестидесятилетнего Боргора имелся гарем из полусотни ныне живущих жен, не считая умерших, и, кроме того, бессчетных наложниц, исправно рожавших ему детей. В лицо их сам родитель уже не помнил, а с детьми даже и знаком не со всеми был. Их официальное количество давно перевалило за двести: родитель щедро усыновлял и удочерял бастардов. После этой цифры считать перестали, а неофициальных никто не считал.
Сам Боргор последний год приболел — надорвался, спасая свой гарем от лесного пожара, и не сможет явиться в Гардарунт, даже если каким-то образом прослышит о беглой дочери-авантюристке. Моя выдуманная Архивариусом родительница, якобы дочь мелкого гардарунтского купца, будто бы в том пожаре и погибла. По легенде, она еще ребенком потерялась в аринтских лесах, отбившись от купеческого каравана. Купец Агус Лаадра давно сгинул где-то в южных шаунских краях вместе с семьей. Тут тоже концов не найти.
Итак, у меня имелся достаточно высокий статус, чтобы попасть на королевский прием, и оправдание бедственному положению: при такой обширной семье родителя и речи не могло быть о приемлемом содержании или приданом. Мои манеры, весьма отличные от жеманных и изнеженных аристократок, можно списать на суровую лесную жизнь. Плюс еще в том, что аринтское посольство распространяло покровительство на мою особу. Тут тоже Светлячок позаботился, хотя уже измучился от ревности к безвестной девице и никак не мог понять, когда и где король Лэйрин успел положить на нее глаз. А минус, и большой — в моем незнании аринтского, хотя несколько слов я уже выучила и продолжала занятия с Аниром. Прав был Роберт: тому, кто знает священный, легче выучить остальные.
Что бы ни заподозрил Онис, меня трудно будет поймать. Да и что он мог заподозрить?
Я позвала горничную, чтобы причесала меня и помогла зашнуровать корсаж. К этому орудию пыток тоже придется привыкать. Мне не сложно: подумаешь, стягивающую повязку на груди заменило это устройство. С юбками хуже: я в них все еще путалась и забывала придерживать, например, поднимаясь по лестнице. Мелочи, с головой выдающие меня мелочи… Пришлось сразу посвятить горничную в трагичные детали моей дикой жизни в глухомани.
Она успела поддержать меня за локоток, когда я наступила на подол и едва не сверзилась с лестницы.
— Благодарю, Гайя. Ох уж эти ужасные юбки!
Серенькие глаза девушки удивленно расширились. И я пояснила:
— Видишь ли, в глухой тайге, где я выросла, нет ничего удивительного, если дамы ходят в мужских штанах. Попробуй-ка продираться по бурелому в платье. А мой папенька обожал получить на завтрак зайца, собственноручно подстреленного с утречка его дочерьми. И не дай боги не подстрелить! Лишит сладкого!
— О!
— Да-да. Он всегда говорил нам: сила, ловкость и меткость — вот что главное в женщине. И ум, разумеется.
— Оу!
— Иначе в наших диких краях не выжить, милая. Но, наверное, король будет удивлен, если я заявлюсь на прием в штанах?
— О да!
— Я так же подумала. Ты поможешь мне освоиться с этими непривычными мне дамскими финтифлюшками?
— С радостью, госпожа!
Шокированная Гайя прониклась сочувствием и с энтузиазмом принялась помогать дикой лесной княжне завоевывать равнинную столицу. Она и подсказала идею о компаньонке: мол, негоже юной даме разъезжать в карете одной, а еще более возмутительно — наедине с таким обаятельным и красивым юношей, как мой паж. Эльдер был польщен и потом украдкой покрутился перед зеркалом, словно впервые себя увидел в человеческой личине.
К моменту, когда король Лэйрин вышел из храма, гонец доставил мне приглашение из аринтского посольства. Гайя упаковала меня в шелк пурпурного платья с кружевами на скромном декольте и рукавах, соорудила высокую прическу, скрепила черепаховыми гребнями, выпустив пару локонов на висках, подчеркивавших мою лебединую (ее слова) шейку. Я ужаснулась, представив настоящие пропорции лебединых головы и шеи. Ох уж эти менестрели.
Канис, которого я в обличии сероглазой девицы разыскала еще под утро прошедшей ночи и еле уговорила на авантюру, прибыл с лошадьми и с ходу повздорил с Эльдером: не захотел впрягать своих породистых четвероногих в столь убогую карету.
— На такой позор я не соглашался! — слышала я их перебранку за окном. — Где эта ваша Айрани? Пусть подтвердит!
— Служить ее светлости — честь, а не позор! — шипел Эльдер. — Ты же не этому корыту служить нанялся, а госпоже!
— Ничего я не нанимался! Я обещал Айрани услугу оказать за тот кинжал, а не служить какой-то там старой скряге, будь она хоть королева.
— Так и скажи, что просто цену себе набиваешь! И что ты мне все талдычишь о какой-то Ай…
Сейчас он мне все испортит. Я выглянула в окно:
- Эр!
Возмущенный Канис, открывший рот для очередной реплики, так и застыл. Ну точно, что-то у меня не то с внешностью. Зря Гайя мне глаза подвела. И помада на губах — явно лишняя. Эльдер поклонился:
— Ваша светлость! — и тут же принялся жаловаться: — Вы только подумайте, этот упрямый лошадник…
