Конан глухо рыкнул, и Бергон отпрянул, с удивлением посмотрев на него. Киммериец весь ощетинился, шаг за шагом отступая от двери.
— Ты чего?— в ужасе прошептал замориец, на которого ужасный вид напарника подействовал, пожалуй, больше неопределенной угрозы, исходившей от колдуна.
— Он пытается оживить своего огненного приятеля,— прохрипел огромный варвар,— нельзя позволить ему сделать это.
Не раздумывая, он перехватил меч за середину клинка и метнул его в колдуна. Словно чудовищный арбалетный болт, остро отточенный клинок рассек разделявшее их пространство и коснулся сияния, окружавшего зловещую черную фигуру. На лету раскалившись докрасна, сталь прорвалась сквозь колдовскую завесу и коснулась спины колдуна. Чудовищной силы удар швырнул его в разверстую пасть камина. Оболочка цвета индиго лопнула и расползлась по телу, собираясь рваными клочьями на голове и груди, бурля и закипая. Колдун дико заорал.
— Мы не должны оставаться здесь!— крикнул Бергон и потянул Конана за руку.
Они бросились вон, на ходу захлопывая за собой двери, выбежали в коридор, стремительно пронеслись из одного его конца в другой и свернули за угол. В тот же миг их настиг грохот. Пол под ногами заходил ходуном. Бергон не удержался и упал, а Конан остановился и тяжело привалился к стене. Бежать в таких условиях было трудно и небезопасно, да и непонятно, имело ли смысл. Грохот был столь сильным, что замориец зажал уши ладонями и зажмурился. Ему казалось, что стены пошли трещинами, из которых начали вываливаться камни кладки, и он не хотел видеть этого кошмара. Вот вроде отчаянно и страшно закричал киммериец, провалившись в открывшийся в полу разлом, но почти тотчас умолк, погребенный под грудой обломков. Самого Бергона бросило на стену. Он больно ударился затылком и отключился.
Очнулся он, когда почувствовал, что кто-то настойчиво треплет его за плечо.
— Эй, парень, очнись,— недовольно ворчал Конан,— нашел время дрыхнуть.
Бергон открыл глаза и недоверчиво уставился на склонившегося над ним гиганта.
— Так ты жив!— восторженно прошептал он, радуясь тому, что весь этот кошмар ему лишь привиделся.
— А чего мне сделается-то?— фыркнул киммериец и пошел по коридору, бросив на ходу:— Не отставай!
Бергон даже не подумал о том, что, возможно, следует обидеться. Он жив, а это главное! Конан с ним, а значит, и в будущем им ничто не грозит! Он вскочил и побежал следом за удаляющимся киммерийцем. В комнате колдуна царил полнейший кавардак. Стулья были разбросаны. Камин почти полностью развалился. Дрова валялись на полу, и от них понемногу начинали загораться вещи, которые оказались поблизости.
— А колдун-то где?— спросил Бергон, настороженно озираясь. — Трупа нигде не видно.
— Лопнул, похоже, поганец,— ухмыльнулся Конан,— и камин разворотил. Доколдовался.
— Что будем делать?— спросил Бергон, тревожно косясь на занимавшийся пожар.
— Ну, не тушить же! Пусть выгорает этот гадюшник!— Тут Конан нахмурился.— Когда я залезал, стража крутилась где-то неподалеку и наверняка слышала грохот. Однако, где это случилось, они, думаю, разберутся не раньше, чем пламя охватит весь дом. Так что у нас есть еще немного времени, чтобы потрясти мошну погорельца.
Известив напарника о своем намерении, Конан направился к одной из дверей. Пожалуй, это была даже не дверь, а маленькая дверца. Распахнув ее, киммериец увидел множество полок, на которых были расставлены сосуды всевозможных форм и размеров. Бергон вошел следом, и глаза его при виде этого разнообразия восторженно заблестели.
— Ничего не трогай,— бросил на ходу Конан, но Бергон словно и не слышал его.
Он сразу вцепился в небольшую банку из густо-синего стекла и первым делом попытался рассмотреть, что находится внутри. Внутри виднелся темный сгусток, но что он собой представлял, было не понять. Широкое горлышко банки закрывала плотно подогнанная крышка, тщательно запечатанная красным воском, а снаружи сосуд покрывали пыль и паутина.
Наконец замориец потерял всякое терпение и с досады швырнул банку в комнату с камином, но промазал и угодил в дверной косяк. Конан резко обернулся. От удара банка разбилась, и на пол вывалился черный жук величиной с кулак заморийца. У насекомого было гладкое, отливающее перламутром тело и маленькая головка с грозными челюстями, которыми он тут же попытался впиться в сапог своего освободителя. Бергон с криком отскочил и кончиком меча отбросил тварь в комнату. Жук ударился о стену, и его челюсти мгновенно вонзились в каменную кладку. Отвратительный скрежет возвестил о том, что гранит оказался ему не по вкусу. Однако жука эта неудача ничуть не огорчила. Он просто отполз, развернулся, наткнулся на кресло и с хрустом принялся жрать его деревянную ножку. Бергон же застыл, с восхищением глядя на бывшего узника.
— Сделай одолжение, сунь руки в карманы.— Конан смерил заморийца ироничным взглядом.— А вот обжору этого нужно было придавить,— добавил он, подумав.
Конан вышел в комнату. Пожар понемногу набирал силу, но медленно, словно неохотно. Значит, время у них в запасе еще было. Киммериец направился ко второй двери, за которой увидел длинный темный коридор, и, взяв со стола зажженную лампу, с опаской оглядываясь, пошел дальше. Отворив дверь, он изумленно присвистнул. В одном углу валялась огромная гора одежды всевозможных фасонов и размеров, на противоположной стене была развешана коллекция оружия.
Это было как раз то, что нужно. Здесь он увидел секиры, мечи, кинжалы, луки, щиты, копья, дротики и пращи, не говоря уже о множестве предметов, о назначении которых Конан, несмотря на весь свой немалый воинский опыт, мог только догадываться. Первым делом он выбрал себе хороший меч взамен утерянного, отыскал прекрасную пару клинку Чей Чена, и, наконец, взгляд его остановился на кинжале, ножны которого были усыпаны прекрасными камнями. Конан бережно взял клинок и вынул из драгоценных ножен. Сталь оказалась не слишком хорошей. Тем лучше — не жаль будет расстаться. В бою такое оружие ничего не стоило, но зато на него можно купить целый табун лошадей.
Конан заткнул кинжал за пояс и совсем уже, было, собрался уходить, когда на глаза ему попалась странная трехконечная звезда, назначения которой он не знал, и киммериец не удержался от искушения прихватить и ее тоже. Она чем-то напоминала метательные звездочки кхитайцев, но была значительно больше и странно закручена в спираль.
Наконец Конан обернулся и, увидев Бергона, едва удержался, чтобы не расхохотаться. Тот, похоже, попытался надеть на себя все, что приглянулось ему в огромной куче одежды, валявшейся на полу. В результате замориец стал раза в два толще себя прежнего и совершенно потерял способность двигаться. Он стоял и восторженно взирал на надетый поверх всего роскошный бархатный зингарский камзол с серебряными пуговицами.
