— Что ещё?
— Вы так и не объяснили, что происходит.
— Оно тебе, подруга, надо?
— Ну как… — Девушка пожала плечами. — Наверное, надо. Волнуюсь за вас.
— А вот не надо за меня волноваться, — попросил я, нервно пощёлкав пальцами. — И знать ничего тебе не надо. Меньше знаешь, крепче спишь.
Выдал железобетонную банальность и подумал, что вопрос на этом исчерпан. Но моя беспокойная помощница и не подумала уняться.
— Шеф, а может быть я вам как-то…
— Помолчи, а, — грубо осадил её я порыв.
Губы Лера сжались, ресницы захлопали, глаза наполнились слезами.
Ну ты, дракон, и хамло, подумал я о себе уже в следующую секунду. Мало того, что втянул девчонку в очередную бяку, так ещё и, психуя по этому поводу, орёшь на бедняжку.
Подстёгнутый идущими от Ашгарра токами осуждения, подошёл к Лере, погладил успокаивающе по плечу и виноватым голосом произнёс:
— Слушай, подруга, ты можешь с доброжелательным пониманием отнестись к моему молчанию?
Она подняла на меня покрасневшие глаза.
— С доброжелательным пониманием?
— Угу, — кивнул я.
Для проформы помолчав немножко, девушка облегчённо шмыгнула и ответила:
— С доброжелательным пониманием — могу.
После чего повела плечиком трогательно и одарила взглядом полным смирения.
— Вот и молодец, — похвалил я. Затем, поглядывая с иронией на Ашгарра, пропел за Николая Расторгуева (на самом деле — за Олега Ануфриева) «Уйду с дороги, таков закон — третий должен уйти», отвесил шутливый полупоклон и потопал в ванную.
Шёл и думал: а ведь сейчас гляну в зеркало и наверняка обнаружу, что на башке прибавилось седых волос.
Ни фига не ошибся.
Будильник в мобильном был выставлен на семь сорок и когда прокукарекал, я своим ушам не поверил. Как так? Ведь только лёг. Вставать не хотелось, не выспался, не отдохнул после безумно трудного дня. И когда бы ни стояла передо мной задача по спасению Леры, чёрта лысого я бы поднялся в такую рань. Другие причины не прокатили бы. Ни деньги, ни жажда мести, ни известная тяга к справедливости не вытащили бы меня в ту минуту из гамака. Да и Леру-то спасать, честно говоря, кинулся не сразу. Стыдно признаться, но какое-то время после пробуждения лежал, находясь на границы сна и яви. Глаза слипались. Мысли путались. Губы шептали: сейчас, ещё немножко, ещё секундочку, ещё чуть-чуть. И не знаю, долго бы вёл себя столь позорно, когда бы — спасибо тебе, услужливое подсознание, — ни пригрезилось вдруг, что моя помощница, сидя в тёплой ванне, режет себе вены кухонным ножом. Ярко, очень ярко, во всех мельчайших подробностях мне эта жуткая картинка пригрезилось. В миг очухался, вылетел из сетки и поскакал в комнату Ашгарра. С такой прытью поскакал, что потерял по дороге левый тапок.
С Лерой всё было в порядке. Наряженная в смешную полосатую пижаму прижимала к себе плюшевого медвежонка и сопела в две дырочки под убаюкивающий перестук дождя.
Я подошёл к кровати, поправил одеяло.
— Умиляет картинка, да? — прошептал Ашгарр. Он сидел в кресле у двери и выводил в блокноте какие-то каракули.
— Угу, сейчас слюну пущу, — поскребя растительность на груди, буркнул я. Затем кивнул в сторону спящей красавицы и вполголоса спросил: — Как она в целом?
— Пока нормально.
— Проснётся, подхвати её сознание своим и держи. Чёрную волну почуешь, гаси. Сразу гаси, не дай подняться.
— Не переживай, сделаю, — пообещал Ашгарр. Поколебался секунду и предложил: — Слушай, я тут вот что подумал, а может, нам ножи-вилки попрятать?
Вот откуда страшная картинка пришла, догадался я. И так оценил его предложение:
— Глупость. — А чтобы не обиделся, поторопился объяснить: — Тогда и окна нужно заколотить, и воду перекрыть, и электричество вырубить, и защёлки в клозете и ванной выдернуть, и… И фиг его знает что ещё сделать для того, чтобы превратить квартиру в тюремную камеру. Сможем? Вряд ли. Поэтому просто контролируй эмоциональный фон и подавляй негатив.
— А если не справлюсь?
— Куда ты, блин, денешься.
— А если Силы не хватит?
Вот что Ашгарру всегда прекрасно удавалось, так это заронить в нашу общую душу зерно сомнения.
Показав ему кулак, я выразил уверенность:
— Хватит. — Потом перестраховался и на всякий случай посоветовал: — Но если всё-таки ощутишь слабину, не рискуй, сразу усыпи девчонку.
Ашгарр кивнул машинально, а потом вдруг задумался:
— Усыпить? А чем усыпить?
— Да не важно чем. Чем угодно. Мятой накорми, сказку расскажи, колыбельную спой, на крайняк заклинание какое-нибудь усыпляющее сплети. Одним словом, гляди по обстановке.
— А какое заклинание на твой взгляд тут лучше использовать?
Едва не сорвавшись на крик, я зашипел:
— Да что ж ты вечно как ребёнок малый, чёрт тебя дери.
Как ни сдерживал себя, всё равно вышло громко. Лера зашевелилась, повернулась на другой бок и пробормотала во сне что-то невнятное.
— Тсс, — приложил Ашгарр палец к губам.
Я подождал, пока Лера успокоится, наклонился к поэту и прошептал ему в ухо:
— Помнишь, как Сонного Тумана напустить?
— Который лавандой пахнет?
— Ну.
— Помню.
— Вот и напусти, когда невмоготу станет. Понял?
— Понял.
— Всё, я ушёл. Одолею врага, позвоню. Ну и ты, если что, тоже не стесняйся, звони.
— Удачи тебе, маг, — благословил меня Ашгарр взмахом руки, но не успел я сделать и шага, как он меня остановил: — Эй, Хонгль.
— Что? — замер я на месте.
— Только ты давай там поаккуратней как-нибудь. Знаю, повестка у тебя сегодня насыщенная, но не забывай о вампирах.
— И ты никому дверь не открывай. А если вдруг откроешь, в гости не приглашай.
— Ни за какие коврижки, — поклялся поэт, после чего предложил: — Слушай, а может, тебе чуток Силы отсыпать?
Предложение было заманчивым, но я, не без внутреннего борения преодолев искус, отказался:
— Спасибо, не надо. Важно, чтобы тебе хватило, а я уж как-нибудь «консервами» перебьюсь. Мне не впервой.
И, похлопав ободряюще Ашгарра по плечу, поплёлся в ванную.
Душ принимать не стал, бриться тоже, быстро, по-солдатски, умылся, в сто первый раз пообещав себе в процессе сменить прокладку в кран-бухте горячей воды, после чего порулил на кухню. Без особого аппетита проглотил не доеденные Лерой бутерброды, запил их бадьёй кисловатого на вкус кофе, глянул в окно (серо там было, пасмурно), вздохнул и — а что делать? — пошёл одеваться-обуваться.
По лестнице спускался, сунув руку подмышку и держа палец на спусковом крючке. А когда вышел на улицу, внимательно оглядел двор — нет ли где засады?
