Сергей Фомичев - Конвой

Он подошёл к столу и развернул карту. Собрался было что-то на ней показать, но, бросив с досадой карандаш, продолжил:

— Защитники Альмагарда были слишком тщеславны. До тупости, я бы сказал, тщеславны. Они вели войну, как будто она была их привилегией. Хранили все секреты при себе. Всю мало-мальски важную информацию. Надеялись, что будут удерживать проход вечно. Но полегли поголовно в Донровском ущелье во время прорыва, не оставив ни единой записи о природе врага, ни единого живого свидетеля прежних боёв. Как результат, теперь мы бьёмся вслепую. Тыкаемся тут и там. Пробуем то да сё…

— Кое о чём могут знать эльфы, — заметил Волошек.

— Верно. Да только я не успел их догнать, чтобы расспросить.

Генерал присел на край стола.

— Основу боевых порядков чернильников представляют подвижные башни. Такие себе гелеполи. Но то по сути. Формой же они больше напоминают грибы. Огромные грибы, сплетённые из толстых белых волокон. Что за материал — неизвестно. По виду не железо, не камень, не дерево… Подобраться близко не удалось, — Гарчи повёл плечом. — Парни на передовой поговаривают, будто это человеческие кости. Останки тех, кто оказался на той стороне. Рассказывают страшилки о демонах, которые сдирают плоть с ещё живых пленников. Но это, к сожалению, всего лишь окопные байки.

— К сожалению? — удивился Волошек.

— В нынешнем положении я был бы рад любой определённости. Человеческие кости? Отлично! Значит, врага можно держать на голодном пайке, просто-напросто не давая ему достаточно материала. Сколько их там за линией фронта обитало? Тысяча, две, ну пусть пять. А башни вон какие огромные. Косточек много надо.

Гарчи задумался, перебирая пальцами карандаш, затем продолжил:

— Каждая из башен отстоит от соседней примерно на пять сотен шагов. Они отражают любую магию, уничтожают любой снаряд или живую силу в радиусе тех же пятисот шагов. Иначе говоря, свободно добивают до подошвы соседней башни.

— Две башни на версту, — пробормотал Волошек. — Это означает, что с каждой верстой продвижения вперёд им требуется вводить в дело двенадцать — тринадцать новых башен? Полсотни в сутки.

— Вы быстро считаете, — довольно кивнул Гарчи. — Я полагаю, что скорость наступления как раз и ограничена возможностями вражеского тыла. Эти грибки не охапка стрел.

— А кроме них?

— Некие чёрные вихри. Не знаю уж, сами они по себе или их порождают башни, но далеко от этих махин вихри не удаляются.

— И скольких вам удалось уничтожить?

— Дюжину или полторы… Вихрей, я имею в виду, башен же ни одной. С их защитой мы ничего не в состоянии сделать. Колдуны пытаются нащупать слабину, но пока без толку.

— А с воздуха? Если подняться выше их поражающей сферы?

— Нет. Всех драконов сбивают летучие твари. Ровно над линией и сбивают. Да и кто даст мне драконов? Хозяева питомников в первую голову их увели. Есть пара приблудных, а всё одно… Огнемётами их разве что ставить, в землю закапывать?

— А реки, озёра? Башни могу преодолеть такую преграду?

— Овраги переходят легко. Крупных водоёмов на иx пути пока не встречалось. Вот надеюсь, Десна их сдержит. Собственно я и готовлю армию к этому рубежу. Сейчас на передовой лишь натаскиваю парней… чтобы попривыкли к страху и поверили в дисциплинy. Сколачиваю войска. Но всё, чему нас учили, здесь не годится. Сплошная неприступная линия. Никакой возможности для маневра. Скажите, в вашей академии изучали приёмы боя в таких условиях?

— Мы проходили позиционную войну лишь как гипотетическую абстракцию. Даже хоблины не имели ресурсов, чтобы воевать сплошным фронтом. Увы, серьёзных разработок на подобный случай не проводилось…

Волошек задумался. Наверное, со стороны его мыслительный процесс смотрелся эффектно, потому что генерал вдруг вскочил:

— Слушайте, а хотите, я назначу вас начальником штаба? Киньте мне верную идею, а я так ударю!

Дела у Гарчи похоже совсем никудышные, если он вывешивал подобные должности в качестве морковки. Однако в ослики Волошек пока не стремился.

— Я подумаю, генерал. Но сперва хотел бы побывать на передовой. Взглянуть на них собственными глазами.

— Я выпишу пропуск, — с готовностью согласился тот и направился к конторке.

— Э-э, — Волошек замялся. — По ряду причин я бы не хотел, чтобы в бумагах фигурировало моё настоящее имя.

— Назовите любой псевдоним, — Гарчи уже держал перо наготове.

— Однажды мне пришлось драться под именем Деймоса.

— Шутите? — Генерал взметнул брови. — Так это вы взяли кубок Большого Шлема? Увели его у рыцарей Запада и как в воду канули.

— Четыре года назад, — кивнул Волошек, слегка покраснев.

— Уступить, что ли, вам своё место, а самому взять под начало полк?

— Спаситель у нации может быть только один, генерал, — улыбнулся Волошек. — Не стоит вносить путаницу в газетные репортажи. Под ваше имя собирают средства, к вам стекаются люди. Прессе нужны такие герои…

— Я не верю в героев, — буркнул Гарчи. — Никому из них мир не спасти. Мир должен сам поднапрячься, чтобы уцелеть. И потом, что такое герой? Известное имя и только. Ради славы одного в порошок растираются сотни. Вот они-то и достойны славы, те, кто погиб, не оставив по себе даже памяти… Генерал неожиданно оборвал размышления.

— Жду вас завтра вечером, — он протянул пропуск. — Переночуете в Солодке, а рано утром присоединитесь к маршевой роте. Сержанта Вреду я предупрежу и на передовую сообщу, чтобы встретили. Советую побывать на участке Ревеня. Там мудрят наци колдуны и учёные.

Переночевав в Солодке в доме приветливой, но совершенно глухой старушки Хавруси, они оставили у нее большую часть вещей, а сами отправились на передовую с очередной маршевой ротой.

Лица у новобранцев — сплошь угрюмые, тревожные. Кое-кто из них уже пожалел, что поддался благородному порыву, кое-кто уже косился неприветливо на верховых командиров. Простые люди, они всю жизнь терпели произвол власти, сносили унижения, притеснения и вот теперь отправились умирать за этот несправедливый мир. Отправились добровольно. Зачем? В чём суть того чувства, что заставляет забыть обиды?

Рота шла молча. Ворчал, почуяв в попутчиках ровно, только сержант.

— Не в том беда, что парни наспех обучены, а в том, что мы не знаем, чему их учить. Весь наш прежний опыт никуда не годится. Что толку от марш-бросков? Что толку от умения держать строй? Строем на башни лезть — верная смерть. Сражаться копьями да опорами не с кем. Не война, а какая-то канитель…

— Всё же вы натаскали их на борьбу с вихрями, — заметил Жирмята, припомнив упражнения с гимнастической лентой.