Он умолк, а потом так же, как королева до него, поднялся и отряхнул свой плащ.
– Ну хорошо, – сказал он. – Но без Камня нет короля, а без Меча не будет войска. Они нужны мне, чтобы вдохнуть веру в мой народ и повести людей на битву. Если мы победим, я клянусь, что сам привезу их на твой остров, Ллиэн. Поверь мне…
Он подошел к ней, и впервые с тех пор, как увидел ее среди берез, оказался к ней так близко, что смог обнять ее. Кожа Ллиэн была холодна, как воды озера, но зеленые глаза лучились теплом, от которого он вспыхнул с головы до пят. На краткий миг в мире не осталось больше ничего – только они, их воспоминания, их желание.
– Но этого недостаточно! – сухой голос нарушил очарование.
Мерлин поднялся, и во взгляде его был лихорадочный блеск, который Утер принял за ревность.
– О чем ты говоришь?
– Твоего слова недостаточно, Утер! – настаивал друид, призывая в свидетели гномов и эльфов.
Их глаза не лгали. Никто из них не доверял ему, уже однажды не сдержавшему своего слова. Даже Ллиэн отступила от него и отвела взгляд.
– Чего же еще ты хочешь? – грозно спросил король, разозлившись из-за внезапного предательства Мерлина. – Ты прекрасно знаешь, как и я, что без Меча мне никогда не собрать достаточно людей!
– Я говорил тебе, чего я хочу, – сказал мужчина-ребенок. – Мне нужен Артур… Артур будет залогом твоего слова. Артур против Меча и Камня. Таков будет наш договор!
Вот что… И снова на память ему пришли слова Мерлина на мостике, его горячность, лихорадочный блеск в глазах, когда он просил его слепо подчиняться ему, – таковы были его слова. Но что было правдой тогда и сейчас?
– Ладно, бери его, проклятое отродье! – с ненавистью процедил он сквозь сжатые зубы. – Но если с ним что-нибудь случится, моли богов, чтобы я погиб в сражении, потому что нигде в мире тебе не удастся укрыться от меня!
Укрепления Лота были освещены пламенем костров, и за крепостными рвами с водой тоже были видны костры в лагере тех, кто не смог найти места в городе и проводил ночь в палатках. Ветер доносил до Ульфина запах кузнечного горна и жареного мяса, и эти горячие запахи разжигали в нем чувство голода. Несмотря на меховой плащ и теплые сапоги, он стучал зубами в своем временном укрытии, не имея возможности даже разжечь огонь, чтобы согреться. Вот уже вторую ночь они с Уриеном проводили под открытым небом, спрятавшись в лесочке, расположенном по краю северной дороги. Уриену удалось, по крайней мере, заснуть, свернувшись, как гусеница в коконе, он же не мог сомкнуть глаз, поскольку ему не хотелось будить своего товарища, и продолжал вести наблюдение в одиночку.
Подобно им, другие храбрецы днем и ночью несли сторожевую службу парами на каждой дороге, ведущей к городу, чтобы не упустить беглеца, который захочет их предать. Утер все сделал для этого. Любой лучник, последний попрошайка знал о его плане или, по крайней мере, о том плане, который он объявил во всеуслышание. Он говорил о нем с Маольт в присутствии ее подельников, с Илльтудом и его монахами, чтобы они помолились за них, с королевой Игрейной при ее служанках. И если у кого-нибудь еще оставались сомнения по поводу неизбежности похода, бесконечных приготовлений войска, усиленной работы кузнецов, отправляемых в дальние герцогства щитоносцев для созыва на торжественный двор,[25] открытого, не скрываемого призыва судуайеров для усиления королевских рыцарей,[26] – то любому, даже самому глупому лазутчику, все было понятно.
Маольт со своими людьми пришла по северной дороге, ведущей прямо от Каб-Бага, и если кто-нибудь решился бы отправиться в аллиан гномов и сообщить Черному Властелину об их намерениях, то наверняка он пошел бы по той же дороге. Ульфин понимал это – а он был единственным, кто знал о настоящих планах короля. Для него не было секретом, в какой степени успешность их плана зависит от замыс-ленной ими хитрости, до какой степени было жизненно необходимо убедиться, что доносчик проследовал куда надо, и, судя по всему, именно груз этой ответственности помогал ему не заснуть.
Монахи прозвонили заутреню[27]. Ночь стала еще чернее и еще холоднее, огни города угасали, одни за другими. Они стояли в дозоре на небольшой возвышенности, на заросшем кустарником холме, откуда была видна дорога на несколько лье, не закрытая деревьями, однако Ульфин его чуть не пропустил. До последнего момента он не видел ничего. И только тяжелый галоп, раздавшийся на заснеженной дороге, вывел его из оцепенения. Рыцарь сразу сбросил свой меховой плащ и начал спускаться по склону холма, с трудом удерживаясь на ногах на твердом скользком насте. Но на дороге он оказался вовремя, возникнув, как призрак, чуть ли не под копытами лошади. На всаднике была широкая темная накидка, капюшон которой наполовину скрывал его лицо, однако Ульфин узнал его. Он видел его всего лишь мгновение, пока тот не скрылся в ночи, но все же успел разглядеть. И только когда топот копыт стих вдали, рыцарь от души расхохотался.
– Что случилось?
Ульфин, все еще хохоча, забрался на заснеженный холм, цепляясь за кусты. Его взъерошенный напарник стоял с мечом в руке.
– Кажется, мы все проиграли наше пари, – сказал рыцарь, подойдя ближе. – Это был не Герри Сумасброд, это был паж…
– Какой паж? – спросил Уриен, еле ворочая языком.
– Фаворит Маольт, тот щеголь в роскошных одеждах, который напал на Утера… Вот это ему, пожалуй, понравится.
Ульфин поднял плащ и стал укладывать мешок.
– Но это еще не значит, что Герри остался в городе, – ворчливо сказал Уриен. – Он мог пойти другой дорогой…
– Да, возможно, но готовься так или иначе распрощаться со своим кошельком, ты проиграл!.. Давай, собирай свои вещички, мы уходим.
Оба рыцаря завязали мешки и без сожаления покинули свое обледенелое укрытие. Часом позже они прошли по галерее, пересеченной бойницами, окружавшей главные ворота, и остановились на сторожевом посту возле костра, подкрепившись миской горячего супа и пинтой пива. Разомлев в тепле, Уриен стал клевать носом, но Ульфин продолжил свой путь и отправился в замок, подгоняемый чувством долга.
И правильно сделал. Утер не спал.
Рыцарь нашел его в покоях, выходящих окнами на откос вала, где король считал и пересчитывал свою изрядно оскудевшую казну, пытаясь определить, сколько людей он сможет обеспечить оружием, лошадьми и провиантом. Как только Утер его увидел, он спровадил писарей.
– Наконец-то! – сказал он. – Ну что?
– Все отлично, я видел, как он промчался на полном скаку, как ошпаренный, прямо к Каб-Багу.
