Ознакомительная версия.
Так вот что со мной произошло. Благодаря магии Ламаса – а может, вопреки – мы превратились в пауков. Меня передернуло от отвращения. Я – насекомое! Только при мысли о подобной перспективе, полагаю, многие лишились бы остатков рассудка. Но мой разум оказался достаточно крепким, чтобы выдержать подобное испытание, как и полагается разуму особы королевской крови и воспитания.
– Ну, Ламас!… – проверещал я, чувствуя, что звуки я издаю каким-то очень странным способом, точно проделываю это совсем без помощи речевого аппарата – у меня совсем не было уверенности, что моя попытка завязать беседу достигнет успеха, но Ламас, о чудо, меня услышал.
– Благодарности потом, милорд, сначала надо убраться отсюда подальше. – Похоже, он считал, что совершил героический поступок, превратив нас в омерзительных насекомых.
Ламас развернулся и побежал прочь, при этом он очень ловко перебирал длинными лысыми конечностями. Наши лапки понесли нас следом за колдуном, который в своем нынешнем обличии был намного проворнее нас. Кажется, я начинал понимать, как можно жить во дворце и никому не мозолить глаза…
– Постой, – прохрипел я, чувствуя, что уже очень сильно устал от невозможности контролировать бег всех без исключения ног одновременно: уверен, я непременно взмок бы, если бы только пауки умели потеть.
К своему удовлетворению, я заметил, что Кар Варнан двигается еще медленнее меня. Он бежал за нами следом странными полукружиями, то и дело его конечности по правую сторону начинали двигаться намного проворнее левых, тогда он замирал и осторожно начинал шевелить ими, словно не слишком доверял тому, что вообще может управляться со своим крупным паучьим телом.
– Боже мой, – грохнуло с небес, голос явно принадлежал герцогу Яну де Бонту («Неужели нас заметили», – мелькнуло в моей голове), – да здесь вся их одежда и оружие, все оружие… Они что же, ушли без одежды и без оружия? И шляпа, о, да и серебряная серьга, и еще кольцо с черным камнем, которое, я заметил, было на руке Дарта Вейньета. Ха, надо же, мне оно точно по размеру.
– Дай-ка сюда, – зазвучал густым басом голос Алкеса. Судя по всему, кольцо он немедленно отнял, потому что Ян де Бонт обиженно притопнул ногой – и немедленно возникший порыв ветра приподнял меня над полом и перенес намного ближе к Ламасу.
После вынужденного полета я ощутил легкую тошноту, а как только снова оказался на твердой поверхности пола – острый укол ярости: по вине Ламаса я лишился не только тела, но и обретенного фамильного меча, и шляпы, и трофейного кольца, и даже серьги, с которой никогда не расставался, с самого детства…
– Да они скорее всего мертвы! – Ян де Бонт необыкновенно воодушевился. – Этот колдун Ламас – настоящее проклятие для всех, кто с ним свяжется. По его вине только на моей памяти при дворе погибло восемь человек. Мне не позволял выгнать его взашей король Бенедикт Вейньет. Вот и сейчас он опять что-то перепутал и случайно убил их, что за удача…
– Или превратил в кого-нибудь, – гнусавым голосом заметил Преол и засмеялся, – в кого-нибудь противного и маленького…
Мы наконец достигли стены. Только силы Нижних Пределов знают, каких усилий мне это стоило. Затем Ламас, а за ним и мы с Варнаном влезли в небольшую расщелину, так что голоса позади сразу зазвучали в отдалении и почти неразличимо. Гул шагов, напротив, вдруг усилился и стал напоминать раскаты. Я понял, что в комнате теперь находится множество людей. Они бегали по полу, ползали на коленях и стучали по стенам, разыскивая то, во что мы превратились. Древние камни стали опасно вздрагивать над нашими паучьими головами. Я испугался, что титанические ступни и кулаки сейчас вызовут разрушение старой замковой кладки, но время шло, звуки ударов не стихали, и ничего не происходило, только в крупные щели, которые я раньше почему-то не замечал, падали яркие блики от освещавших комнату факелов. Неожиданно я понял, что теперь отлично ориентируюсь в темноте. Мрак не был для меня абсолютным, яркое зеленое свечение позволяло мне различать узкий проход, в котором мы очутились, и своих спутников, наполовину скрытых в том, что когда-то было для меня тьмой.
Ламас повернул ко мне кошмарно непривлекательные зрительные органы (колдун и в человеческом обличье отличался исключительным уродством, а сейчас был просто омерзителен) и произнес на паучьем языке такое, от чего меня бросило в дрожь:
– Нужно как можно скорее выбираться отсюда, иначе нам будет очень плохо, когда мы начнем превращаться обратно в людей.
– Нас будет ломать? – поинтересовался я, представляя, как низкие каменные своды начинают вдавливаться в возникающую из маленького черного тельца человеческую спину, и та начинает трещать… трещит и трещит, а позвоночник с хрустом ломается, вдавливаются лопатки…
– Не просто ломать, нас плющить будет, – мрачновато заметил Варнан, обуреваемый, по всей видимости, теми же предчувствиями, что и я. Наверное, он тоже отчаянно проклинал тот день, когда мы встретили злополучного колдуна.
– Двинулись, – сказал я, – ты впереди, Ламас, будешь нашим проводником.
Колдун поспешно развернулся и резво побежал по проходу, а мы двинулись за ним. Периодически он сворачивал в одно из ответвлений подземного хода, забирался на стены и даже бежал по потолку, что получалось у него удивительно ловко. Иногда он останавливался, дожидаясь, пока мы его догоним. В отличие от Ламаса мы с Варнаном предпочитали ковылять по горизонтальной поверхности пола, я вовсе не был уверен, что, забравшись на стену, не сверзнусь с нее немедленно. Чего доброго, упадешь на спинку, кто его знает, смогу ли я потом перевернуться обратно. Вот кошмар, шлепнуться на спинку! Очень не хотелось бы.
Через некоторое время безудержного бега (мы спешили и надеялись вырваться из подземного лабиринта как можно скорее) я вдруг снова ощутил дрожание, как будто со мной кто-то разговаривал. Я пригляделся к своим спутникам, но они молчали; дрожание исходило откуда-то с другой стороны, возможно, из глубины темного коридора. Ламас, должно быть, почувствовал то же, что и я. Он спрыгнул со стены и настороженно замер, вглядываясь в зеленоватый мрак подземного хода.
– Что там такое? – поинтересовался я.
– М-м-м… – промычал он. – Боюсь, милорд, что там кое-что не самое хорошее, – клочки шерсти на его лапках встали дыбом, а потом опали, – но прошу вас, друзья мои, тише… Как можно тише…
Едва он это произнес, как со всех сторон вокруг нас возникли мерзкие паучьи морды. Если бы над нами было небо, а не каменные своды дворца, я сказал бы, что они свалились оттуда – настолько неожиданным и пугающим было их появление. Я вздрогнул всем телом и подался назад. В зеленом свете их злобные физиономии выглядели омерзительно. Пришельцы рассматривали нас с откровенной неприязнью, и я отчетливо ощутил это. Ламас закрутился на месте, пробежал по стене и потолку и снова сбежал на пол, но насекомые и исходившее от них мощное излучение враждебности никуда не делись.
Ознакомительная версия.
