Ознакомительная версия.
12
Мыслеобраз Мусиора полностью подтвердил мою гипотезу. Душа старого вождя имела те же самые несуразности, как у Натки, только выражены они были еще более заметно. Я с удивлением понял, что история о явлении в мир Оберика вовсе не является бережно лелеемым воспоминанием старого халфлинга – все образы, которые он так красочно расписывал, возникли в его душе не более года назад, и я готов спорить, что первым разумным, узнавшим обстоятельства явления Оберика халфлингам, был Хэмфаст первый. Кстати, вот и еще одно подтверждение моей идеи – при повторном пробивании канала в Арканус этот мир предъявил мне то же самое, что и в первый раз. Совершенно естественно – я ведь почти не изменился, и поэтому обстоятельства моего появления в мире стали другими только совсем чуть-чуть.
Стоп! Если Арканус разумен и выполняет мои желания, не сможет ли он переправить меня обратно в Средиземье? Вряд ли это сложнее, чем устроить такое масштабное представление. Вот только как сделать, чтобы Арканус меня услышал?
Я не стал утруждать себя наложением невидимости, я просто переместился в заклинательный покой башни Оберика. Натка сидела в Главном Заклинательном Кресле, а перед ней разворачивалась панорама сражения. Я уже видел подобные зрелища в мыслеобразе Натки, но в реальности это впечатляет куда сильнее. Я тихо встал позади кресла, чтобы не мешать великому Оберику руководить боем.
В магическом окне расстилалась пустыня, на горизонте виднелись деревья оазиса и угадывались очертания глинобитных хижин полусферической формы, а на переднем плане полусотня клаконских мечников спешно занимала боевой порядок. Натка сделала неопределенный жест рукой и я ощутил, как мана хлынула в проем волшебного окна, каким-то образом воздействуя на мечников, я так и не понял, как именно.
Строй покачнулся и двинулся вперед мерным, сберегающим силы шагом. Я переместил взгляд в направлении движения воинов и увидел противника – сто или чуть более людей в легких доспехах со столь же легким вооружением. Легкая добыча, подумал я, и был неправ. Потому что в этот момент что-то случилось, и клаконы, все как один, рухнули на землю как подкошенные. Окно захлопнулось. Натка нецензурно выругалась.
Она встала с кресла и увидела меня. Кажется, я выбрал не самый удачный момент для разговора, но уже поздно уходить, чтобы потом вернуться.
– Привет, Натка, – сказал я.
Натка выругалась еще раз.
– Как ты узнал? – спросила она.
– Мыслеобраз.
– Это еще что такое? Очередная высшая магия?
– Она самая.
Натка потупила взор и как-то сгорбилась. Редкостно глупое зрелище – расфранченный зеленоволосый эльф, виновато стоящий перед хоббитом как напроказивший ребенок.
– И что теперь будет? – спросила Натка.
– С тобой – ничего.
– Это как?
– Очень просто. Конечно, мне неприятно, что ты меня убила, – при этих словах Натка дернулась, как дергается собака, которую хозяин лупит поводком, – но я не собираюсь тебя наказывать. Ты неплохо справляешься с ролью Оберика, и я не хочу занимать твое место.
– Неплохо? – воскликнула Натка. – Вот это ты называешь неплохо? – она указала рукой за спину, туда, где только что было окно в пустыню.
– А что вообще произошло?
– Не знаю! Какое-то заклинание и все мои воины мгновенно погибли.
– С кем ты воевала?
– С Шери. Она атаковала Браксус и уже можно считать, что успешно.
– Браксус по любому нельзя было удержать, глупо расстраиваться из-за его потери.
Натка неопределенно пожала плечами.
– Глупо… но что мне, радоваться, что ли?
– Радоваться нечему, но и оснований для печали я пока не вижу. Шери отобьет Бамбург и все, дальше ей придется дать бой той армаде, которую ты собрала на границе. Не волнуйся, все идет хорошо.
Натка пожала плечами еще раз.
– Ну ладно, хорошо так хорошо. Ты зачем пришел? Сказать, что все про меня знаешь?
– Не только, – я установил магический фильтр вокруг Натки и продолжил говорить, – я начал изучать структуру Аркануса и обнаружил кое-что очень интересное. Постарайся вспомнить что-нибудь из своего детства.
Натка растерялась.
– Из детства? А что тут вспоминать? Детство как детство.
– У каждого разумного в детстве бывают яркие моменты, которые запоминаются на всю жизнь.
– Ну не знаю, – сказала Натка, – что-то ничего не вспоминается.
– Когда ты впервые посетила башню?
Вот оно! Чужеродная магия закопошилась в Наткиной душе. Я попытался проследить источник воздействия… оно идет будто бы отовсюду и ниоткуда конкретно… нет, пока мы находимся внутри башни, выяснить ничего не удастся. Натка открыла рот, но я остановил ее движением руки и совершил перемещение. Мы стояли посреди песчаной пустыни, не понимаю я географию Аркануса, как могла пустыня образоваться там, где нет ни жаркого солнца, ни высоких гор, задерживающих влажные ветра? А на Арканусе это запросто, отойдешь от Торвелла на пятьдесят миль на юг и вот тебе пустыня.
Натка вздрогнула.
– Зачем ты это сделал?
– Я все объясню, но потом. Ты что-то начала говорить?
– Ну да, ты спрашивал про мой первый визит в башню. Мне было одиннадцать лет…
Магическое воздействие прекратилось. То ли мы слишком далеко от башни, то ли все необходимые знания уже вложены в Наткину душу и дальнейшее воздействие не имеет смысла.
– Стоп, – я прервал Натку, – вспомни что-нибудь другое. Например… например, что сказал твой отец после того, как Оберик впервые тебя изнасиловал.
– Почему изнасиловал? – удивилась Натка. – Я сама дала. Как можно отказать хозяину? Это же великая честь.
– Не отвлекайся. Так что сказал Мусиор?
Снова воздействие и снова оно направлено со всех сторон. Значит, башня здесь ни при чем. Это сам Арканус вкладывает нужную информацию в души тех, с кем я разговариваю. Жаль, в устройстве башне разобраться проще, чем в устройстве целого мира.
Натка что-то говорила, но я ее больше не слушал. Я выполнил заклинание и она переместилась в башню, а я – в гостиную своего временного дома.
Я не поверил своим глазам, настолько невероятно это зрелище, особенно с учетом того, что я узнал в последние дни. В кресле посреди моей гостиной сидел эльф. Настоящий живой эльф, но не такой, как Оберик, его кожа имела еле заметный голубовато-сизый оттенок, жесткие прямые волосы белы как снег, я никогда и нигде его не видел, но я сразу узнал его, потому что близкого друга узнаешь в любом обличье.
– Уриэль! – воскликнул я. – Неужели это ты?
Ознакомительная версия.
