–Это – отсылка к теории, – конечно, теперь эта ссора вспоминается совершенно безболезненно. – Попробуй сама посчитать. Моя одаренность, помножить на время за писаниной, поделить на среднее потолочное... Я могу вообще компом не пользоваться, просто жалею тех, кому придется в моих архивах копаться...
–Точно, – Сулмор фыркнула. – Дай тебе волю, ты бы триста таких коробок накатала и оставила потомкам...
–Если я оставлю хоть одну, и то от икоты не избавлюсь, – почерк с годами у меня становится все хуже... Вещи с первого-второго курса еще вполне читабельны, а остальные без помощи сакраментальной Контеровой матери не разберешь. Даже без учета потертости бумаги. Проще уже послойно стол сосканировать, там неплохие черновики...
Эх, дали бы мне волю... Смешное слово – «воля». Свобода... Каждый демон свободен – в пределах своей фантазии и своей же совести. Как говорится – если стена отодвинута за горизонт, какая разница – есть она или нет? Если до нее никогда не получится дойти? Если попадаются только мелкие, несущественные, обходимые преграды?
Кто-то перепутал, говоря, что для меня нет пределов. Пределы есть. Даже в мелочах. И я чувствую себя свободной, пока не начинаю желать странного. Нормального для остальных – странного для себя...
Может быть, мне со временем станет все равно. Может, я перестану ставить себе преграды. Может, и впрямь пойму, что у меня даже горизонта нет – никакого ограничения! Так предустановлено. Так положено – чтобы был один демон без помех...
Вторая Сила. Ребенок с большими, но все же нормальными для окружающего мира планами на будущее. Демон, способный перерубить ход времени, даже опосредованно – но раз за разом не позволяющий миру покинуть пределы линейки.
Вторая – а может быть, просто последняя... Если я умру, не оставив после себя ничего – прикажу стереть архивы, убью тех, кто что-то знает, тогда я, может быть, стану последней. Но впереди вечность, и рождение сил, возможно, просто заложено в той истории, которую не дописали первые...
Смысл моей жизни – не ошибаться, идти по одной определенной дороге... Или я все же дам себе волю свернуть? Дорогая это, наверное, вещь – моя свобода... Даже в мелочах.
Значит, если я просто захочу почувствовать себя свободной, я перестану желать. И этого хватит.
–Мэл, о чем думаем? – черные, звериные глаза не могут отражать сочувствие. Даже если очень постараться. Облик Сулмор создан для хейтеризма, а не для жизни нестандартно демоничной... Хотя мысли создателя этого демона я пока не имела возможности прочесть.
–О том, что нафиг мне сдалось это, – я сунула поэму «эпической силы» в коробку с остальным литературным наследием. – Мне надо чем-то крупным заниматься...
–Мэлис, а какая разница? – вот непонимание на этом лице с грехом пополам получается. – Ты уже Величайшая, и, думаю, еще не раз подтвердишься...
–Не каркай! – я взвилась. В буквально смысле – под потолок. – Ты что, думаешь – мне это нравится?
–Так, объясни мне популярно, – Ангмарская демонстративно почесала лоб облезшими ногтями. Вообще-то черное эмалевое покрытие на коготках время от времени возобновляется, и до следующего обновления явно осталось немного... Впрочем, это просто я отвлекаюсь. – Ерундой в кавычках мы заниматься не хотим. Великими делами – нам не нравится. Мэл, ты определись, что ли... Ты ж не долбанная супергероиня среди людей, ежесекундно твои способности никому не нужны...
–Ага, не чаще раза в году, – в худшем случае трижды, в среднем – действительно около раза.
–Ну вот, а я о чем! – Сулмор состроила ехидную улыбочку. Ближайшее зеркало, имевшее несчастье висеть в поле зрения, треснуло. – Раз в год не напряжно, об этом все психологи в один голос распространяются. Полезный для организма стресс, так сказать. А все остальное время ты можешь заниматься чем угодно, известность не мешает...
Действительно, не мешает... Даже с учетом скорости расползания по народу слухов о вещах секретных, даже после того, как мои друзья усиленно чесали языками где попало, все равно положение дел таково: на вопрос о том, кем является Мэлис Крэш Джайнис, большинство знающих меня по «Вратам» личностей ответит (в зависимости от личности спрашивающего и вопрошаемого) предсказуемо. Если спросить преподавателя – воспоет дифирамбы моим достижениям или, наоборот, заскрипит зубами. Ученик «Врат» вспомнит мое выступление в позапрошлом году, конфронтацию с Ларой или достижения на соревнованиях, а в том случае, если будет уверен в вашей злонадежности – упомянет безвозмездную передачу кровавого кристалла, доведение администрации до розовых ежиков и мой жуткий репутационный ореол. Если же вас угораздит попасть на творца миров – вас просто похоронят под горой сведений о самом молодом из успешных членов сией организации, повышенной гордости за этого члена, меня то есть, присущей всем представителям клуба «Огненосных творцов», а также двумя кучами технических терминов. И даже я не рискну взяться за ваше спасение...
Кроме того, по народу активно ползают слухи, которые никто не проверяет, пока не получит в пятую точку предупреждающий клевок от жареного неприличного пернатого. Слухи эти относятся к моим льготным расценкам на спасения всего и вся, важным связям и невероятным способностям. Пока что клевало исключительно моих близких друзей и их родственников. Обоим пострадавшим, в смысле Лосту и брату моего единоверца, я помогла в меру сил. Не жаловались. Остальные, полагаю, еще не набрались достаточной наглости, или не понимают, что меня на самом деле очень просто уговорить.
В конечном итоге, Ангмарская определенно права. Я зажралась. И так положение дел в среднем прекрасное, если не брать в расчет отказ от Стана на год... А нервы – нервы надо приводить в соответствие с общественным мнением об их отсутствии.
–Да уж, чем угодно, – все же пробурчала я, на что последовала гневная отповедь. Из слов Сулмор я узнала следующее, по пунктам: а) я – непредельская сволочь, потому что одно мелкое ограничение уже превращаю в трагедию; б) я – создание, не умеющее нести вес собственных ошибок и поэтому мечтающее все спихнуть на несчастных бессловесных хейтеров, и в) я в своей правоте никогда не смогу убедить одного конкретного хейтера, который вопреки собственной религии за меня просто беспокоится и отвечать за последствия чужого перестарательства не собирается. Меня особенно поразило не первое утверждение, имевшее под собой изрядную долю правды, а второе и третье... Я принцессу ни в чем не обвиняла, кажется, хоть и хотелось... Ведь и правда – заботится. А за содержание писаний Лайтина, оформленных Мириным почерком, и не может отвечать...
