Яна молча забрала дневник обратно, а до Романа наконец-то дошло, кто мог сделать эти записи. Снедаемый любопытством, он всё же спросил:
— Это дневник вашей матери, госпожа Яна?
Яна неторопливо убрала вещи в сумку, схватилась за факел и, выпрямившись во весь рост, произнесла:
— Простолюдин никогда бы не посмел задать такой вопрос. Твоё притворство бросается в глаза.
Роман никак не отреагировал на это заявление, и Яна продолжила:
— Мой ответ ничего тебе не даст. Как ничего не даст мне и твоя выдуманная история о том, где ты научился говорить и читать на эльзеарском языке. Не будем мучать друг друга пустыми разговорами. Благодарю за помощь.
Не пытаясь спорить, Роман коротко кивнул, и Яна направилась к лагерю. По крайней мере, два ктрата он отработал сполна.
— Всё! Встали! — крикнул Горф.
За прошедшие несколько дней снега стало намного больше — навалило чуть ли не по колено, и коням было тяжело идти по такой дороге. Значит, пришла пора менять колёса на полозья.
Мужики повскакивали со своих мест и принялись разгружать телеги. Роф и его люди были сегодня необычно молчаливы: от них лишь иногда доносился редкий шёпот, который Роман не мог разобрать при свете дня.
— Эй, Роман, воду пока растопи, — сказал Горф. — Направление заодно проверим.
Роман не понял последнюю фразу Горфа, но принялся расчищать место для мелкого костра — дрова и ветки остались ещё с прошлой стоянки. С помощью трута и огнива он без труда разжёг огонь и, достав таганок с котелком, принялся растапливать снег. Когда вода была готова, Горф подошёл поближе и вытащил из своего мешочка тёмный камень.
— Ну-ка миску наполни.
Роман сделал так, как он просил, и принялся с интересом наблюдать. Горф открепил от камня тончайший стержень, и до Романа дошло, что камень на самом деле был магнитом.
«Он делает примитивный компас», — понял Роман.
Горф поставил миску на ровную поверхность, опустил в воду сухой листик и сверху положил намагниченный стержень. Спустя несколько секунд листик начал поворачиваться вместе с стержнем и в какой-то момент остановился. Для надёжности Горф поворачивал листик несколько раз, но тот непременно возвращался в прежнее положение.
— Ага, север, стало быть, нашли, — произнёс Горф, посмотрев в сторону. — Значит, правильно идём.
Он закрепил стержень обратно на магните и, выкинув листик, залпом выпил всю воду из миски. Время от времени к котелку подходили остальные, чтобы утолить жажду, и Роману пришлось топить снег снова, потому что сам он не сделал и глотка. Довольно быстро они установили полозья и двинулись на самодельных санях в путь.
В это время года солнце пряталось за горизонтом очень быстро, и дни были короткими, поэтому даже в тёмное время суток они какое-то время продолжали ехать вперёд.
Им удалось найти небольшой околок, где росли самые обыкновенные берёзы. Справившись с готовкой ужина, Роман закинул в себя порцию еды и решил скрыться среди деревьев, чтобы снова попрактиковаться.
— Куда каждую ночь ходит? — еле слышно спросил Тони.
— Срать, наверное, — ответил Гровер. — Или подёргать кое-чего.
Они противно засмеялись, но Роф даже не усмехнулся. Он сегодня был исключительно серьёзен — хотя обычно именно от него исходили эти дурацкие шутки.
— Спать пора, — громогласно произнёс Роф, чтобы его услышали все. — Глов, первым сторожишь сегодня ты.
Топая дальше, Роман вспомнил совет Заувен. Прошлой ночью, видя его безрезультатные попытки, она порекомендовала заняться медитацией при бодрствовании, чтобы попробовать освободить голову от лишних мыслей.
«Такой метод использовали людские маги, — сказала она тогда. — Сосредоточься на дыхании. Контролируй вздох и выдох. Это помогает отвлечься».
Согреваемый Уилсоном, Роман не заботился о холоде, поэтому сел прямо на снег. Почему-то в голове всплыл образ восточных монахов, и Роман, улыбнувшись самому себе, решил скрестить ноги.
Первое время навязчивые мысли никак не хотели отпускать его, а от частых глубоких вздохов кружилась голова. Однако ему всё же удалось найти золотую середину — дыхание стало равномерным и спокойным. Внутренний голос будто возникал то с одной стороны, то с другой, но донимал гораздо реже. Медитация действительно помогала отвлечься.
Неожиданно Роман услышал шаги. Он резко раскрыл глаза и поднялся на ноги. Нехорошее предчувствие кольнуло в груди, когда между деревьев он разглядел силуэт Гровера.
— Ты чего тут стоишь? — Гровер поднял факел над головой и прищурился.
— А ты чего сюда пришёл?
— Роф тебя проверить попросил, — пожал плечами Гровер. — Долго тебя нет. Да и отлить по пути хотел.
Гровер завозился с штанами, а потом, посмотрев на Романа, спросил:
— Что, смотреть будешь?
— Отлей в другом месте.
Гровер молчал несколько секунд, а потом швырнул факел прямо на Романа. Факел пролетел мимо, потому что Роман успел резко уклониться в сторону, и Гровер тут же достал меч. Роман ломанулся вперёд — в полутьме у него было преимущество. Он увернулся от рубящего удара и повалил Гровера на землю.
Роман нанёс сильнейший удар кулаком по носу, и раздался глухой хруст. Гровер даже не закричал, а лишь пытался одной рукой сбросить Романа с себя, а другой полез куда-то себе за пояс. Через секунду Роман заметил кинжал в его руке и перехватил его за запястье. Внезапно его ладони вспыхнули огнём, и Гровер протяжно завопил. Роман воспользовался моментом, поднял оброненный кинжал и несколько раз проткнул Гроверу грудь, задев последним ударом сердце.
— Уилсон! — выдохнул Роман. — Не показывайся, пока я не попрошу. Это опасно.
Вдалеке раздался вскрик — кажется, это был Галэн. Роман взглянул на труп Гровера и, встав, побежал в сторону лагеря. Когда он выбрался к костру, послышалась ругань Рофа:
— Сучий потрох, тебе даже спящего доверить нельзя!
— Он не спал! — огрызнулся в ответ Тони.
Роман заметил держащегося за живот Галэна. Его придерживали дочери. Недалеко стоял Эвернард, прижав к себе Элис. Взгляд Романа скользнул дальше, и он увидел Горфа. Мёртвого.
«Он даже не проснулся», — понял Роман.
— Хитч, — произнёс Роф. — Не валяй дурака, присоединяйся к нам.
— Ты что наблажил?!
— Долги, Хитч, — спокойно произнёс Роф. — Ты ведь знаешь, кто теперь в Остросе заправляет. С мелочью туда не сунешься.
— Я за тебя поручился, гнида! — сорвался Хитч.
— Не строй из себя святую деву, — сплюнул Роф. — Мы оба помним, чем ты занимался.
— Былое давно позади, мразь ты поганая!
Яна уже обнажила свой меч и встала рядом с Конгрином, который, похоже, был ранен в плечо. Анур достал откуда-то короткий кинжал и держался в стороне. Роман начал пробираться поближе к наёмникам, пытаясь зайти им за спину.
— Анур, ты меня знаешь, — сказал Роф. — Прирежь одного из них и уходи с нами.
— А то что? Убьёшь меня?
— Пустишь им кровь — станешь одним из нас, — ответил Роф. — Или помрёшь здесь, как паршивая собака.
Роман прошёлся полукругом и встал ровно позади наёмников. Он шагнул в их сторону и вдруг понял, что снег слишком громко хрустит под ногами. Если они его заметят, то он потеряет преимущество. Никто не знает, как поведёт себя Уилсон в такой суматохе — он может просто сжечь всех вокруг.
«Или сейчас или никогда», — решил Роман.
— Мой дед дал тебе кров и еду, когда тебя искали по всему Слосэту!
— Твой дед брал за это деньги.
— Ты платил, как и все!
Образ символа Безмолвия возник перед глазами Романа. Он больше не пытался думать о том, что ему нужно — сейчас он просто знал, что будет идти в полной тишине. Не было ни мыслей, ни идей, ни сомнений, а лишь отчётливое знание. Из центра груди по всему телу растеклась энергия, и Роман намертво запомнил это ощущение. Двинувшись вперёд, он понял, что его поступь стала беззвучной.
— Не говори с ним, Анур, — произнесла Яна. — Ты сам знаешь, что он с тобой сделает после.
