— На что я надеюсь?! Тебе не понять, какого это — из той, кому покланяются, в один миг обратиться простой, слабой бабой, когда любой мужлан… — она резко оборвалась, отёрла лицо рукавом и гордо выгнула грудь. — Я стала изгоем, как среди ассов, так и среди антов! И то, если бы мать не вправила Кащею извилины, то так всё и оставалось бы дальше! Она же и убедила меня вновь присоединиться к Кругу…
— Мечешься от одного хозяина к другому, как побитая собака… — презрительно сплюнул Яромир.
— Каждый из нас готов пойти на всё, лишь бы сохранить жизнь. И анты, и ассы — все, как один: хитры, коварны и бессердечны в погоне за молодостью, славой и властью. Ты заплутал, я вижу… — она умоляюще протянула руки к Яромиру. — Я чувствую, как ты устал, как тебе больно, мой родной… Мой хороший, остановись. Позволь помочь тебе, как всегда. Этот мир не достоин твоей доброты, отваги, твоей честности и справедливости… Давай уйдем? Забудем о предсказаниях, о Кащее и о Велесе. Я сделаю тебя счастливым! Доверься мне, и ты забудешь всё это, как страшный сон. Прости меня, за всё…
Яромира трясло.
Одна его часть хотела поверить ей, махнуть рукой и последовать за ней, другая же — будто крохотным кинжалом ковыряла в боку, не давая ему с головой провалиться в её дурман.
Чем ближе к избе приближалась Ядвига, тем красивее она становилась. Каждое слово ласкало душу слаще предыдущего, маня Яромира за собой.
Он чувствовал, как ему всё сложнее и сложнее становилось ей сопротивляться.
Но и повернуть назад, не получив ответа на все свои вопросы, он не мог…
— Ты столько раз могла вернуть благосклонность Круга, передав меня Кащею. — Яромир устало посмотрел в светящиеся нежностью глаза Ядвиги. — Почему…?
— Глупенький. — она было сделала к нему шаг, но Яромир не позволил ей приблизиться дальше, выставив вперед остриё Кладенца. — Прислушайся, что говорит тебе сердце? Все мои поступки были исключительно из любви к тебе. Признаюсь, я уже и не верила, что смогу вновь испытывать такие чувства, но, вглядевшись в твои глаза, там, на топях, поняла, что ты — моя судьба! Лишь ради тебя одного я передала Круг и попыталась спасти Ярослава! Ты бы только знал, как тяжело мне далось заставить себя пойти против своей природы…, и я изменилась, полюбила людей, творила лишь добрые поступки, спасала тех, кого раньше готова была раздавить, как мелкую, назойливую сикарашку! Всё это только ради твоей любви…!
— Чудовище ты породила тоже из любви ко мне? — голос Яромира неожиданно стал резким и грубым, груди зажгло, и он сделал угрожающий шаг на встречу Ядвиге. — Велес сказал, что ты донесла Кащею о побеге Ярослава. Всецело твоя вина, что водяной упокоил мать, а помимо неё ещё столько народу, что уму непостижимо…!
— Какой же ты твердолобый! — обижено воскликнула Ядвига. — Как ты не можешь понять: раньше я тебя не знала и не ведала, во что всё это выльется. Но я ведь пыталась…!
— А зверь?! — Яромир вновь нанес неожиданный удар по щиту, от которого испугавшаяся Ядвига повалилась на землю. — Для чего ты потчевала его моей кровью?! Зачем сделала так похожим на меня?!
— Ненормальный! — уязвлено выругалась она, поднимаясь на ноги. — В который раз повторяю: я не знала! Одинокая женщина, живущая на проклятых болотах… Мне просто необходим был хоть какой-то защитник! Ты сам видел Черныша: мелкий, оголодавший, облезлый, немощный бесёнок. Ему только мышей гонять, да всякую погань от избы отваживать. Я же не ведала, что твоя кровь с ним такое сотворит. Нет, поначалу-то я была довольна: зверёк крепчал на глазах, стал покладист и любознателен. Ни на шаг от меня не отходил. Тогда я и решила попробовать кое-что новое…
— Ты безумна. — осуждающе покачал головой Яромир.
— Безумна, не безумна, но это сработало! Чем сильнее становился Черныш, тем быстрее возвращалась моя сила. Представь, столько зим мне приходилось ухищряться, дабы всеми правдами и неправдами отнимать чужие жизни, чтобы хоть чуточку продлить свою. Теперь же этого больше не требовалось! Пока Черныш оставался жив, я наконец-то могла стать самой собой! С ним я могла отомстить ненавистному Велесу и без особого труда сделала это! Но ты, мой хороший, никак не выходил у меня из головы. Я не знала, куда ты ушёл, но сердцем чуяла, что рано или поздно должен был вернуться…, стала знахаркой, а Черныш захотел остаться стражем. Он понимал, что деревенские сожгут его, только завидев, поэтому всегда скрывался в тени. Не поверишь, но с каждым днём он всё больше походил на человека. Ты себе даже представить не можешь, сколько он всякой приблуды погнал из Темнолесья и, заметь, не одного лободырого мужика не тронул!
— Зато тронул одну ни в чём не повинную девочку…
Образ Вереи болезненно всплыл в памяти сам собой, нагнав на Яромира печальные воспоминания.
— Ты всё ещё продолжаешь скорбеть по ней? — насмешливо усмехнулась Ядвига, подметив его печальный взгляд. — Брось, её жизнь совершенно ничего не значила!
— Зато сейчас от неё зависит твоя… — презрительно огрызнулся Яромир в ответ.
— Честно, я хотела от неё избавиться, признаю! — Ядвига, по своему обыкновению, невинно пожала плечами. — Каждый раз, в бреду, ты шептал её имя. Я просто не могла позволить какой-то рыжей потаскухе помешать нашему счастью! Только в её кончине нет моей вины…
— Твой зверь разорвал бедную Верею на части!
Сверкнула сталь Кладенца, молнии вылетели из Оков Радагаста, и Ядвига гулко ударилась спиной о стену избы.
Глава 21: «Звезда Сварога.»
— И снова ты не прав! — с обидой выпалила она. — Черныш пошел на это сам! Не забывай, что он мыслил, как ты, чувствовал, что чувствуешь ты! Он видел, мою тоску по тебе и что она для тебя была дорога. Потому и решил загнать сразу двух зайцев: и насолить тебе, и доставить удовольствие мне. По крайней мере он так думал… Ревность — отвратнейший из пороков…
— Столько смертей… — с ужасом прошептал Яромир. — Теперь я всё понимаю… Вина за всех, кто сегодня умер, тоже всецело лежит на тебе! Патша — он возненавидел себя, искренне веря, что убил ту, которую так сильно любил. Я — блуждал во тьме, хватаясь за каждую зацепку, в надежде хоть как-то оправдатся перед самим собой, что моя жестокость была справедлива… Его молящий о прощении взгляд до сих пор снится мне ночами. Лишь спустя время я осознал, что он просил прощения у самого себя, так и не узнав, действительно ли он убил Верею. И Кривжа… Сколько крови было пролито, потому что ты возжелала избавиться от какой-то безобидной девочки… Старшина, Ермола, Алеся, их дети, мои братья — их ты сможешь вылечить, сможешь вернуть из Иного мира?!
Ядвига не ответила, лишь осторожно скрылась в темноте дверного проёма.
Яромир вошёл следом.
— Что же за бардак? — она недовольно покачала головой и щёлкнула пальцами, после чего все разбросанные по избе вещи стали сами собой занимать положенные им места.
Ещё один щелчок и в печи загорелись поленья, слабо освещая комнату, а голова Яромира вновь закружилась от аромата малины и шиповника.
Он, замученный и измотанный, сел на край кровати, краем глаза следя за дверью:
— Ничего не хочешь мне сказать?
— А что ещё ты хочешь услышать? — безнадёжно вздохнула Ядвига. — Как полоумная талдычу тебе о своих чувствах, а кажется, будто бьюсь головой о стену… Давай ещё раз: всё из-за любви к тебе и всё ради тебя! Пойми, мы предначертаны друг другу судьбой. Плевать на всё и на всех! Правила условны, а границы размыты. Как ни крути, но ты — не простой ант, а среди ассов всё гораздо, гораздо сложнее, но и по-своему доступнее… Ответь, разве ты не был со мной счастлив?
Яромир отвёл взгляд в сторону и промолчал.
— Каждый раз смотрю на него, — Ядвига глазами указала на массивный дубовый стол посреди комнаты. — и вспоминаю, как приволокла тебя с болот. Такой красивый, пускай и немного потрёпанный! С самого первого дня, я решила, что ты можешь принадлежать только лишь мне одной… Скажешь — "эгоистично"? Да, так оно и есть. Я знала, покуда старый медведь носится с тобой — не видать нам счастья. Так же я знала, что ты, дурья башка, не послушаешься и попрёшься к нему, потому и заколдовала рубаху. И все бы было замечательно, не слети Черныш с катушек.
