За этими невеселыми мыслями я пропустила первый вопрос. В себя меня привел гневный окрик:
— Что вы делали вчера ночью?
— Спала, занималась любовью, спала.
— С кем вы занимались любовью?
— С Джонатаном Эверо.
— Вот тут у нас сомнения. Следов вашего времяпрепровождения с графом экспертиза не обнаружила.
— Мы были дома, когда нас вызвали. Естественно, мы приняли душ перед выходом.
— И уничтожили доказательства. Может, вы просто под давлением начальника обеспечиваете ему алиби?
Они слышали о презумпции невиновности? Вот впервые жалею о том, что соседка сейчас далеко. Она бы не только подтвердила наличие графа в моей постели прошлой ночью, но и полную раскладку поз дала бы.
— Спросите у коменданта общежития, он должен был видеть графа.
— В том-то и дело, что он никого не видел. Да и если бы сказал, что видел, веры словам подчиненных графа у нас нет.
М-да, похоже, Джонатана они решили посадить любой ценой.
— Лада Борисовна, раз вы не желаете идти нам навстречу, мы будем вынуждены прибегнуть к услугам ловцов для ментального воздействия.
Вот тут мне поплохело. Сразу вспомнилось, как любит меня эта братия. Если у них так сильна цеховая солидарность, то на их честность рассчитывать не приходится, вполне могут соврать, чтобы подставить меня. Конечно, есть вероятность, что их подвергнут жуткой магической клятве, которая в случае лжи гарантирует понос, судороги, гангрену и смерть, но что-то подсказывает мне, что столь ценных специалистов заставят поклясться разве что на местном аналоге Библии.
Следователи заметили мою панику и решили дожать, удвоив усилия.
— Вы побледнели, вам есть что скрывать?
— Да не особо хочется, чтобы посторонние знали, на каком месте у меня целлюлит, — огрызнулась я.
В голове назойливо вертелся один неприятный вопрос. А не оставят ли меня ловцы пускающим слюни овощем после своего воздействия? Тут некстати вспомнился блок на некоторые мои воспоминания. В том, что его попытаются сломать, я не сомневалась, а вот как в отношении меня срикошетит эта попытка, было веселой темой для размышления.
— Так вы скажете правду о том, что происходило вчера ночью?
— Я уже говорила, ко мне пришел Джонатан, и мы занялись любовью. Можете, в конце концов, изъять мою постель! Ее я постирать не успела.
— Постановление на обыск мы получим через час. Тогда, не сомневайтесь, мы проверим все.
И что-то мне подсказывает, что после этого обыска из моей квартиры бесследно исчезнет все, что могло бы помочь Джонатану доказать свою невиновность. Хотя будут ли после зелья пригодные для экспертизы следы, еще неизвестно. Вот ведь…
Виссенте тем временем продолжал на меня давить:
— Лада, поймите, незаконный оборот лекарств в нашем мире — это страшнейшее преступление. Наказание за это — казнь. Причем пол, возраст и социальный статус обвиняемого ни на что не влияют. А вы сейчас делаете все, чтобы пойти как укрыватель.
Я запустила руки в волосы. Похоже, единственный выход для меня — это оклеветать Джонатана. Только вот за такое я могу огрести еще больше, если граф выпутается и устроит следствие на тему «Кто подставил кролика Роджера?». Следователь верно истолковал мои сомнения.
— Как я понимаю, облегчить свою совесть вы не хотите? — И, обращаясь к напарнику: — Вызывай ловцов.
Пока ждали ловца, меня оставили одну, помариноваться. Честно, я была в отчаянии. Вляпаться в контрабанду лекарств, переворот и убийство… Каждое по отдельности на смертную казнь тянет, а уж суммарно! Некроманта, что ли, позовут? Он меня будет оживлять, а палач казнить. И так несколько раз, за каждое преступление отдельно.
Скрипнула дверь, на пороге стояли уже знакомая мне пара следователей и высокая фигура в плаще и полумаске. Оригинальненькое облачение у ловцов на шабашке.
Последний тем временем занял место напротив меня. Мне выбило воздух из легких и сдавило виски.
— На ней защита.
— Лада, не усугубляйте. Снимите вещь с плетением.
Чуть помедлив, я дрогнувшей рукой отстегнула камею. Как только металл оправы коснулся стола, меня скрутило. Как будто издалека донесся вопрос ловца:
— Тут блок, ломать?
Ответ был утвердительным. Головная боль усилилась, меня согнуло над столом, на столешницу быстро закапала кровь из моего носа.
— Еще пять минут, и будет готово.
Еще пара минут, и я задохнусь! Накатила темнота, я уже лежала на столе. Последнее, что я услышала, был стук двери.
В себя приходила с трудом, дышать было тяжело, переносица болела.
— Не дергайся. Тебе еще пять минут надо переносицу зажимать, — раздался надо мной голос графа.
Я открыла глаза. Незнакомая, богатая обстановка, мебель из светлого дерева, картины и удобная тахта, на которой я, собственно, и лежала. Джонатан сидел около меня и с силой жал мне на переносицу, останавливая кровь.
— Вот знаешь, обычно после незащищенного секса ИППП бывают или беременность, а мне магический допрос устроили, — пошутила я.
Я закашлялась, в горле висел сгусток крови, голова болела.
— Только не говори, что опять собралась на больничный, — подавая мне стакан воды, сказал граф.
— Не скажу, если объяснишь, что происходит, — вода помогла убрать мерзкий привкус во рту, но дышать было по-прежнему трудно.
Граф осторожно отпустил мой нос.
— Так, кровь я остановил, но головой не дергай.
Он поудобнее расположился на полу.
— Не переводи стрелки, — не позволяла я уйти от разговора. — Что за фарс с твоим обвинением?
— Каприз жены. Мой совет: никогда не работай с родственниками.
— А при чем тут твоя жена? Она же мертва.
— К сожалению, ее родственники живы. Я лет десять назад взял ее кузена к себе в сыск начальником небольшого отдела. Кто мог тогда знать, что вскоре этот отдел станет независимой инстанцией?
— А зуб на тебя у него за что?
— За свинское отношение к его кузине.
— Я начинаю ненавидеть твою родню. Как понимаю, я огребла за компанию?
— И за слухи.
— Идиотизм. Огребла как твоя любовница, а в то, что спала с тобой, мне не верили. Кстати, где мы?
— В кабинете этого придурка.
— А где сам придурок? Хотелось бы сказать ему пару ласковых.
— Прямо сейчас пару ласковых ему говорит регент. Хорошо иметь друзей в высшем эшелоне власти.
— Наябедничал? — не сдержала улыбки я.
— А то! Мне бодаться с этой заразой бесполезно. Можно было, конечно, Мейсона напрячь, но не факт, что получилось бы так быстро добиться результата. А наш лысый орел отозвался мгновенно, теперь дело под моей юрисдикцией. Все-таки терять хорошего секретаря из-за бюрократических проволочек я не хочу.
