Пока я лихорадочно соображала, как бы исчезнуть из кабинета, причем понезаметнее, вампир по-военному выпрямился, резко кивнул и в мгновение ока покинул кабинет, сделав это настолько лихо, что я успела лишь раз моргнуть.
Вот он стоял перед нами, а вот его уже нет, лишь дверь тихонько закрывается.
Дела-а-а…
— Так, а на чем мы, собственно, закончили? — довольно провокационно прозвучало мне на ухо, и мои глаза снова изумленно округлились.
Он что, собирается продолжить?!
Подняла голову, заглянула в сверкающие сапфировые глаза и поняла, что они искрятся от едва сдерживаемого смеха.
От смеха?!
— Не смешно! — выкрикнула и сразу поняла, насколько взвинчена — выкрик получился истерично-неприятный.
— Да, действительно. — Азарин скорбно сдвинул брови, угрюмо поджал губы и хмуро поинтересовался: — Так лучше?
— Нет.
Закрыла глаза, мотнула головой, шумно выдохнула… И только после этого приказала себе не раскисать. Соберись! Тут, между прочим, сейчас вопросы политического характера решаются!
— Ну все, все, расслабься.
Азарин понял мое поведение немного иначе. Подтолкнул к дивану, усадил на него и присел рядом.
— Извини за вторжение посторонних, подобного больше не повторится.
— Точно! — Я снова распахнула глаза, с досадой поморщилась и мрачно предположила: — Теперь слухи пойдут, да?
— Это еще почему? — Удивление демона было искреннее.
Я даже растерялась.
— Ну как же… Ты мужчина, я парень…
— Неверно. — Азарин криво усмехнулся и мягко меня поправил: — Я инкуб. Понимаешь разницу?
— Вообще-то да. — Я деловито подтвердила свою осведомленность в данном вопросе, но все равно, искренне страшась услышать положительный ответ, недоверчиво уточнила: — То есть хочешь сказать, что это не впервые?
— С ума сошла?! — Демон искренне возмутился, а на моем лице начала расплываться глупая и откровенно неуместная улыбка.
Какой же он хорошенький, когда так сильно волнуется! Просто прелесть!
— А что я должна думать? — Теперь смех разбирал уже меня. — Секретарь лишь смущенно кашляет и не кричит караул, магистр Иллуриан вообще… О, точно! Он что, знает, что я девушка?
— Нет.
— Тогда ничего не понимаю!
— Не бери в голову. — Азарин чуть поморщил нос. — Все дело в моей репутации и в том, кто я по праву рождения.
— А что у тебя с репутацией? — Я моментально насторожилась.
— С ней все прекрасно. Но, по мнению окружающих, так было далеко не всегда. Видишь ли, они, в смысле окружающие, довольно часто предвзято относятся к тем, кто не их круга. Стереотипы правят миром. — Азарин ответил довольно расплывчато, но, думаю, общую суть я уловила.
Понятно. Инкубу простительно все, даже целовать своих подопечных. Наверное, они даже подспудно ожидали от него чего-нибудь этакого, и когда это наконец случилось, может, даже вздохнули с облегчением. Бредовое предположение, но как вариант… Очень даже приемлемое.
А я? Как будут смотреть на меня?
Хотя…
— Они ведь никому не расскажут? — спросила и умоляюще посмотрела на Азарина.
— Хайдер точно никому не расскажет. — Инкуб многозначительно прикрыл глаза. — Это ниже его достоинства — сплетничать о своем начальнике. Об Иллуриане тоже можешь не беспокоиться, магистру есть чем заняться. А вот остальные… Хотя нет, они тоже никому не скажут.
— Кто?! Какие «остальные»?! — Я чуть воздухом не поперхнулась. — Нас видел кто-то еще?
— Еще нет. — Азарин зачем-то взял меня за руку и легонько сжал, словно поддерживая. — Просто, когда сегодня утром я появился на планерке впервые за несколько последних месяцев в благодушном настроении и при этом поставил на рассмотрение вопрос о твоем зачислении, многие сделали определенные выводы.
— Кошмар! — Я нервно подскочила, выдернула из не очень крепкого захвата свое запястье и, не в силах сдержать бушующие внутри меня эмоции, всплеснула руками. — Да это равноценно тому, что ты при всех объявишь меня своим любовником!
— Извини.
Вот только в сияющих глазах демона не было ни капли раскаяния.
Бездна! Это провал! Это…
— Да мне лучше в катакомбы уйти на эти два месяца, чем учиться и жить бок о бок с ведьмаками, которые считают себя настоящими мужиками и презирают мужеложцев! Да они же мне ту самую темную устроят, которую тебе хотели! — Я нервничала все больше и даже откровенно психовала, уже представив эти два месяца как самые позорные в своей жизни, а ректор сидел и слушал меня со снисходительным выражением на лице. — Азарин!
— Что?
Я со стоном закатила глаза и запрокинула голову, а демон встал и со смехом обнял меня за плечи, привлекая к себе.
— Успокойся. Все нормально. Никто тебя не тронет. И даже косо не посмотрят.
— Почему?
Я всматривалась в полное уверенности лицо инкуба и не понимала почему. Ведь все прозрачно!
— Потому что никто из тех, кто догадается о моем к тебе недвусмысленном интересе, не рискнет озвучить его вслух. И кстати… — На этих словах Азарин многозначительно ухмыльнулся. — Ты не поверишь, сколько этих самых мужеложцев здесь обучается. Просто прими как данность — это каждый четвертый.
При этих словах я забыла, как дышать, секунд на двадцать точно, а мои бедненькие глаза стали квадратными.
— Сколько?! — хрипло выдохнула и закашлялась. — Шутишь?!
— Нет.
Мамочки… Куда я попала?!
Мика смотрела на него так растерянно и одновременно с этим испуганно, что Азарин не удержался и со смехом привлек будущую жену к себе. Крепко обнял, погладил по волосам, дождался, когда она расслабится, и только после этого отпустил, приказав себе сосредоточиться на деле.
Дело! Дело прежде всего. И так из-за «долгожданных», но таких нежелательных гостей несколько часов потеряли.
— Солнце мое, не надо паники. Поверь, везде, где учится, проживает или просто работает такое количество мужчин, что просто воображение зашкаливает, всегда намного выше процент тех, кто предпочитает нетрадиционные отношения. Это было, есть и будет, и с этим ничего не поделаешь, да и не стоит. Опять же существуют негласные правила, и если ты не выставляешь свои предпочтения напоказ, то никто не посмеет высказать подозрения вслух, потому что обычно самые ярые защитники чести и достоинства как раз те самые… мужеложцы. И уж они отстаивают право называться настоящим мужчиной до последнего. На моей памяти немало случаев, когда сплетники покидали поле боя с множественными переломами, проводя многие недели в лазарете. Отсюда вывод — уже давным-давно никто ни в кого не тычет пальцем, ибо этот палец сломают первым.
