Ознакомительная версия.
«Не дамся!» — решила Эмилия, спрятавшись под одеялом.
Мартин не стал настаивать:
— Думал, ты хочешь вылечиться побыстрее. Лекарства тоже пить не будешь?
Эмилия хотела ответить, но не смогла. По всему выходило, она снова ведет себя как малое дитя. Но почему? Глаза вдруг наполнились слезами, и она позорно расплакалась. Мартин повел себя странно. Сгреб ее с кровати вместе с одеялом, усадил на колени и прижал к себе. Молча.
Поплакала она совсем немножко и задремала, утомившись от переживаний. Ей приснилось прошлое.
Это было первое лето после смерти родителей. Тетя Сима увезла Эмилию и Милену в деревню на каникулы. Свежий воздух, натуральные продукты, новые люди. Первые дни девочки лишь послушно копались в огороде, помогали по хозяйству. А потом оттаяли, познакомились с местными — и понеслось. Речка, лес, танцы в клубе, девчачьи посиделки на сеновале.
Иногда и озорничали — не со зла, а из-за жажды приключений. И зачем нужно было лезть на чужой огород за огурцами, если у тетки Симы свои, как на подбор: пузатые, зеленые, пупырчатые, сладкие? А собаку соседскую зачем дразнили? Ночью на кладбище — так это вообще детский сад. Страшно, до дрожи в коленках, но ведь на спор!
Эмилии приснилась расправа, которую учинила тетя Сима за помидоры. Они всей бандой устроили помидорный бой на колхозном поле. И что на них нашло? Сторож, поймавший их с поличным, сдал всех родителям. Тетя Сима, не раздумывая, схватилась за хворостину. Первой досталось Миленке — по голым ногам. Она визжала и плакала, но не сопротивлялась справедливому наказанию. Эмилию же чуть ли не наизнанку выворачивало при одной только мысли, что она — следующая на очереди. И не боли она боялась.
Отпустив Милену, разгоряченная тетя Сима повернулась к Эмилии.
— Меня нельзя бить! — неожиданно даже для себя самой выкрикнула Эмилия.
— Это почему же? — опешила тетя Сима.
— Я взрослая!
— Взро-о-ослая… Да ты хоть понимаешь, какой мне теперь штраф платить?!
— Да, взрослая! И я решу все по-взрослому! А если не получится… тогда и будете пороть.
Эмилия проснулась с колотящимся сердцем. Мартин уже уложил ее в кровать и снова работал. Она видела его сбоку: красивый профиль, сосредоточенное лицо.
Тогда тетя Сима отступила. Видимо, решила посмотреть, как малолетняя пигалица будет решать проблему «по-взрослому». А Эмилия отправилась в колхоз и подрядилась на работу, полоть сорняки в счет причиненного ущерба. С тех пор она несла ответственность и за себя, и за сестру. А потом и за тетю Симу.
Деревенская тетя в городе совсем терялась. Лишить племянниц столичного образования она не могла, поэтому приходилось выживать. Эмилия виртуозно скандалила в домоуправлении, добиваясь перерасчетов за квартплату. Она умела договариваться с сантехниками. Она выбивала тетке льготные рецепты в поликлинике. Она стала взрослой и привыкла рассчитывать только на свои силы. Даже мужчины, с которыми она встречалась, не спешили разделить с ней ответственность за что бы то ни было. Или она не позволяла?
А вот Мартину позволила. Мало того, с удовольствием позволила, тут же доверившись ему.
Почему?
Она не знала о нем ничего до той встречи в Александровском саду. А что она знает о нем теперь? Немало. Достаточно, чтобы доверять. Но с играми в маленькую девочку надо заканчивать.
Эмилия поднялась и подошла к Мартину. Говорить не получалось, и она жестами попросила у него лист бумаги и карандаш.
«Хочу лечиться», — написала она крупными буквами и грустно улыбнулась.
— Ложись, горюшко ты мое, — пробормотал Мартин, подталкивая ее к кровати. — Честное слово, я отправил бы тебя в лучшую клинику твоего мира, если бы мог. Придется потерпеть, солнышко.
Эмилия позволила себя уложить, но слова Мартина вызвали беспокойство. Она зажестикулировала, снова требуя письменные принадлежности. Но Мартин понял ее и без слов.
— Иногда барьер не пускает обратно, — пояснил он. — Да, ты поняла правильно, я не могу вернуть тебя в твой мир. Но это временно, я уверен.
У Эмилии потемнело в глазах, как только она представила себе, что навсегда останется в чужом мире. Без Милены! Ей и так было нелегко. И как они не подумали, такая долгая разлука для них невозможна! А ведь прошла всего неделя, и впереди целый год. А если… насовсем?
«Нет, я верю Мартину, — подумала Эмилия, — Если ему не верить, то можно сойти с ума. Это из-за болезни. Как только вылечусь, все будет, как прежде».
«Сестра! Увидеть! ПОЖАЛУЙСТА!!!» — написала она на бумаге и умоляюще сложила руки.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Мартин. — Но сначала надо вылечиться, да?
Она согласно кивнула.
— И ты не будешь больше капризничать, да?
Еще один кивок.
— И ты… простишь меня… за угол?
«Мы квиты». Это был бы лучший ответ. Но почему бы не проявить великодушие, если принесены извинения? Она сделала вид, что задумалась, а потом снова кивнула.
Надо забыть эту историю, раз и навсегда. И перестать вести себя как заигравшийся подросток. Это же так просто… она давно уже взрослая.
Капризы прекратились, как будто их никогда не было. Эмилия послушно пила лекарства, мужественно терпела горячие ножные ванны, прилежно дышала эфирными парами, безропотно позволяла натирать спину и грудь согревающей мазью. И ела все, что приносили, — порой давилась, морщилась, но проглатывала ложку за ложкой, не высказывая никаких претензий.
Поначалу Мартин радовался. Эмилия перестала создавать проблемы, задавать неудобные вопросы, желать невозможного. Она не плакала и не перечила, со всем соглашалась и выполняла любые указания. Вскоре это стало беспокоить. Эмилия все больше напоминала куклу — красивую, но неживую. Пожалуй, она радовалась, только когда играла с чудовищем. Мартину и остальным членам семьи доставались лишь вежливые улыбки и равнодушные взгляды.
Эмилия быстро поправилась: через неделю от простуды не осталось и следа. Она снова занималась этикетом и танцами, ходила на прогулки и даже читала матушке книгу. На последнем Мартин не настаивал, но леди Айрин попросила продолжить чтение, а Эмилия не стала отказываться.
Пока Эмилия болела, Мартин неотлучно находился при ней. Забота о жене казалась ему естественным желанием, хотя Даниэль насмешливо твердил, мол, это от чувства вины. Мартин не спорил. Он ни с кем не хотел обсуждать свои отношения с Эмилией, даже с братом. И не мог не признавать — никаких отношений нет.
Жена терпела его заботу, не более того. Он пытался сблизиться с ней, но раз за разом натыкался на стену, которую Эмилия возвела между ними. Он не знал, какие цветы она любит, и приносил разные, но Эмилия лишь вежливо благодарила. Он притащил корзинку первой клубники — Эмилия скормила ягоды чудовищу. От драгоценностей она отказалась наотрез, даже кольцо не приняла. «Зачем? Ах, положено… Хорошо, на прием надену, а пока пусть у тебя лежит. Здесь-то кого обманывать?»
Ознакомительная версия.
