— Смотрите, — проговорила Тамара. — Вон там есть светящиеся камни…
— По-моему, это просто биолюминесценция, — обеспокоенно отметил Аарон. Он постучал по камням и повернулся к девочке, пожимая плечами. — Я не знаю.
— А вот я знаю. Нам сюда. — Она целеустремлённо зашагала вперёд. Кэлл последовал за ней: влево-вправо-влево, через пещеру с большущими сталактитами, росшими в форме листьев, не урони воду, за угол, через просвет между валунами, не расслабляйся, Кэлл. Вокруг них было море острых камней, и мальчик чуть было не впечатался в стену, когда Тамара и Аарон внезапно остановились. Они спорили.
— Я же говорил, что это просто светящийся мох, — с явным раздражением выговорил Аарон. Они находились в большой комнате, в центре которой мягко булькал каменный резервуар. — Теперь мы заблудились.
— Вот если бы ты не забыл зажигать по пути камни…
— Я читал карту, — парировал Аарон. Он явно злился. Кэлл решил, что, в некотором смысле, было приятно знать, что Аарон тоже бывает раздражённым и нерациональным. Потом Аарон и Тамара повернулись и уставились на Кэлла, из-за чего тот едва не уронил вращающийся водный шар. Аарон протянул руку, чтобы удержать воду. Сфера зависла в воздухе между ними, роняя на пол капли.
— Что? — воскликнул Кэлл.
— А ты знаешь, куда нас занесло? — спросила Тамара.
— Нет, — признался Кэлл, разглядывая гладкие стены. — Но должен быть способ найти обратный путь. Мастер Руфус не мог отправить нас сюда умирать.
— Оптимистичная мысль, особенно, когда исходит от тебя, — прокомментировала Тамара.
— Смешно. — Кэлл скорчил рожицу, чтобы наглядно продемонстрировать, насколько смешным был комментарий девочки.
— Оба прекратите, — бросил им Аарон. — Споры нас никуда не приведут.
— А вот ты нас приведёшь куда-нибудь, — заявил Кэлл. — И это «куда-нибудь» настолько далеко от нужного нам места, насколько возможно.
Аарон разочарованно покачал головой.
— Почему ты ведёшь себя, как полное хамло? — спросил он у Кэлла.
— Потому что ты никогда себя так не ведёшь, — уверенно ответил мальчик. — Я должен быть хамом за нас обоих.
Тамара вздохнула и спустя мгновение рассмеялась.
— Давайте признаем, что мы все виноваты. Мы все напортачили.
По виду Аарона можно было сказать, что он не хотел этого признавать, но в итоге мальчик всё-таки кивнул.
— Да, я забыл, что на обратном пути нам нельзя пользоваться картой.
— Ага, — поддакнул Кэлл. — Я тоже. Простите. Разве ты не умеешь находить тропы, Тамара? А как же подключение к металлу в земле?
— Я могу попробовать, — вяло отозвалась девочка. — Но так я только смогу понять, где север, а не то, как пересекаются проходы. Но мы ведь в любом случае выйдем в знакомое место, да?
Было страшно думать о блуждании по туннелям, представлять тёмные расщелины, в которые они могли свалиться, засасывающие грязевые пруды и странный удушающий дым, поднимавшийся от них. Но лучшего плана у Кэлла не было.
— Ладно, — согласился он.
Они пустились в путь.
Именно этого отец заклинал его не делать.
— Знаете, по чему я больше всего скучаю? — спросил Аарон, пока они пробирались мимо каменных стен, похожих на истрепавшиеся гобелены. — Прозвучит по-дурацки, но мне не хватает фаст-фуда. Какого-нибудь жирного-прежирного бургера и горы картошки фри. Самогó их запаха.
— Я скучаю по тому, как лежал на траве во дворе, — признался Кэлл. — И по видеоиграм. Я определённо скучаю по видеоиграм.
— А я любила убивать время в интернете, — проговорила Тамара, удивив Кэлла. — Не смотри на меня так — я жила в таком же городе, как и вы оба.
Аарон фыркнул.
— Явно не в таком, как я.
— В смысле, — поправилась она, принимая управление голубой вертящейся сферой, — я выросла в городе, населённом людьми, лишёнными магии. У нас был книжный магазин, где горстка магов проводила встречи или оставляла друг другу послания, но в остальном город был самым обычным.
— Я просто удивлён, что родители разрешали тебе сидеть в интернете, — пояснил Кэлл. Это было таким банальным способом убивать время. Когда мальчик представлял Тамару за пределами Магистериума, он думал, что она веселится, разъезжая верхом на поло-пони20, хотя Кэлл не до конца понимал, кто это и как он отличается от обычного пони.
Тамара улыбнулась ему.
— Они не то чтобы разрешали мне…
Кэлл хотел узнать об этом побольше, но, когда он открыл рот, чтобы задать вопрос, у него перехватило дыхание при виде восхитительного помещения, открывшегося его взору.
Пещера оказалась довольно большой, а потолок был сводчатым, как в церкви. В помещении располагалось пять высоких арок, к каждой из которых примыкали мраморные колонны, инкрустированные разными металлами: железом, медью, бронзой, серебром и золотом. Стены состояли из мрамора, и в них виднелись отпечатки тысячей ладоней, под каждой из которых было выцарапано имя.
Центр зала занимала бронзовая статуя молодой девушки с длинными развевающимися волосами. Её лицо смотрело вверх. К постаменту была прикреплена табличка, на которой значилось: «Верити Торрес».
— Что это за место? — спросил Аарон.
— Зал выпускников, — ответила Тамара, поворачиваясь вокруг своей оси с выражением благоговения на лице. — Когда подмастерье заканчивает учёбу, он или она приходит сюда и оставляет в камне отпечаток ладони. Здесь побывали все, кто когда-либо окончил Магистериум.
— Мои мама с папой, — проговорил Кэлл и зашагал по залу, выискивая их имена. Вот оно, имя его отца — Алистер Хант — значится высоко на стене, так высоко, что Кэллу было до него не достать. Наверное, его отец поднялся в воздух, чтобы оставить там отпечаток. Уголки губ мальчика подёрнулся в улыбке, когда он представил отца — его юную версию, — поднимающегося в воздух только для того, чтобы показать, что ему это под силу.
Кэлл удивился, что отпечаток его матери находился не рядом с отцовским, ведь он считал, что они были влюблены ещё со школы. Но, возможно, это ничего не значило при оставлении отпечатков. У него ушла ещё пара минут, чтобы найти отпечаток мамы на дальней стене. Её имя было выцарапано с лёгким нажимом у основания сталагмита, словно она использовала для этого оружие. Кэлл присел на корточки и поместил свою ладонь в отпечаток мамы. У неё были такие же руки, как у него; его пальцы точно совпадали с отпечатком руки призрачной девочки, которой уже давно не было на свете. В двенадцать лет его рука была такого же размера, как её — в семнадцать.
