Крепкое и тренированное тело Сульпы было залито кровью с головы до ног; он был похож на демона, выбравшегося из ада. Перешагнув через корчащегося изуродованного воина, он пошел к навесу, держа в руке меч, окропленный кровью.
Лежащие на навесе шестеро детей завопили от ужаса.
Крыша навеса была невысокой, меньше чем в полуметре над головой Сульпы. Встав под детьми, предназначенными для жертвоприношения — а в этом Леони уже не сомневалась, — он сделал резкий рывок вверх. Пройдя в щель между двумя досками, меч вонзился в грудь девочке с такой силой, что прошел насквозь и вышел между ее лопаток еще на фут. Девочка лишь тонко вскрикнула. Крутанув рукоять меча на полоборота, Сульпа вырезал ее сердце и выдернул меч. На него хлынул поток ярко-красной крови.
— Суль… Па! — заорали поклоняющиеся одновременно, так, будто эти звуки вырывались из одной гигантской глотки.
Суль… Па!
Суль… Па!
Суль… Па!
Леони, невидимый свидетель всего этого ужаса, чувствовала себя так, будто оказалась среди ночного кошмара, из которого нет выхода. Сульпа стоял посреди лужи человеческой крови, которая становилась все больше. Струи крови лились из раны пульсирующим потоком, омывая его лицо, попадая в открытый рот. Он специально запрокинул голову, чтобы было удобнее пить льющуюся кровь. В считанные секунды его тело стало алым, длинные волосы пропитались кровью, коричнево-желтые глаза зажглись, глядя через алую жидкость на беснующихся внизу людей.
Сульпа забегал взад-вперед по помосту, и каждый раз, оказавшись под помостом, делал очередной смертельный рывок мечом, разрубая на куски остальных жертв этой вакханалии. Их кровь потоками полилась вниз, а Сульпа скакал, купаясь в этих потоках, пока не стал алым.
Алым с головы до ног.
Будто состоящим из крови.
Внезапно он рухнул на землю, в глубокую лужу крови, с широко открытым ртом и, казалось, потерял сознание.
Леони метнулась к небу, глядя на адское зрелище. Ревущая армия вокруг холма, облитый кровью навес, изрубленные тела детей…
Суль… Па!
Суль… Па!
Суль… Па!
Синий Ангел сказала, что покажет ей Джека.
Значит, Сульпа и есть Джек?
Задумавшись об этом, Леони огляделась вокруг и неожиданно осознала, что окружена бесплотными телами.
Из изрубленных тел, лежавших внизу на навесе, поднялись шесть детских душ. Они были прозрачны, как и Леони, сохранили детскую непосредственность и сейчас, хотя и выглядели неуверенными и испуганными, начали пробовать летать, как бабочки, впервые отправившиеся в полет. Судя по всему, их охватила точно такая же эйфория, которую почувствовала Леони, впервые очутившись вне тела.
Конвоиру, зарубленному Сульпой, тоже удалось совершить переход. Но вместо того, чтобы взлететь к небу, он неподвижно завис над своими изувеченными останками, пытаясь подтащить к телу отрубленные конечности, так и не поняв, что в бесплотном состоянии это было невозможно сделать. Ничто другое его, похоже, не интересовало.
Леони беспокоили только дети. Они покинули тела, как и она, но, в отличие от нее, обратной дороги у них не было. Прежде, чем ей придется вернуться назад — а она чувствовала, что это случится очень скоро, — Леони хотела хоть как-то помочь детским душам. В конце концов, она уже имела подобный опыт. Может, ей удастся что-то им объяснить.
Дети пока не заметили ее, и она уже направилась к ним, чтобы попытаться дружелюбно поговорить с ними. И тут случилось кое-что еще.
В этот момент дух Сульпы тоже покинул тело.
С того момента, как Рия оскопила воина-гиганта, она почувствовала, что острый кремневый нож в ее руке начал жить собственной жизнью, будто некое гибельное сверхъестественное существо, одержимое жаждой крови. Сжав гладкую рукоять из кости мамонта, охваченная жаждой мести, девушка встала спина к спине с братом Хондом.
Двое из троих воинов, ринувшихся на них, были вооружены копьями и набросились на Хонда, принявшегося отбивать один за другим тяжелые удары врагов. Они кружились, пытаясь занять более выгодную позицию для атаки, а Рия схватилась с третьим нападавшим. Крепкий, мокрый от пота молодой Иллимани оказался вертким, как угорь, и быстрым, несмотря на свое крепкое телосложение. Он бормотал какие-то странные слова, обрушивая на Рию страшные удары тяжелой деревянной дубины, навершие которой было украшено острыми шипами из обсидиана.
Прорваться через его быстрые и сильные взмахи было тяжело. Рия уклонялась и пригибалась, пыталась увернуться от особенно сильных ударов. Единственное, что ей удавалось, — это наносить мелкие раздражающие тычки и сделать пару болезненных порезов. В конце концов противник совершенно обезумел и ринулся на нее, оскалив зубы. С его губ клочьями падала пена. Воин с силой обрушил дубину сверху вниз, но Рия молниеносно нырнула вперед, оказавшись у него под ногами, и резанула по внутренней поверхности бедра, вскрыв артерию. Враг споткнулся, из раны хлынула кровь, а Рия поднялась позади него и с силой вонзила острие ножа ему в спину. Воин рухнул.
Краем глаза она заметила, что Хонд вынужден отступать под напором двоих копейщиков Иллимани. И тут как из-под земли появился Грондин. Два удара огромным каменным топором на длинном топорище — и оба врага рухнули там, где стояли.
Хонд мгновенно развернулся, собираясь биться с Грондином, но Рия ринулась наперерез.
— Поверь, это наши друзья! — закричала она брату. — Объясню потом… если останемся живы.
Основной бой развернулся в стороне от них. Рия перевела дух и огляделась.
На первый взгляд, численное превосходство Уродцев — пятьдесят против двадцати Иллимани — должно было неминуемо привести первых к победе. Сейчас на ногах осталось не больше восьми Иллимани, но они были опытными и безжалостными воинами, а Рия знала, что не многие из Уродцев смогут побороть отвращение к убийству. Возможно, некоторые, такие, как Грондин, отчасти смогли избавиться от этого предубеждения, уже повоевав с воинами Клана. Но другие воины Бриндла этого сделать не смогли и заплатили за это своими жизнями.
Один из Иллимани, опытный, сильный воин, оказался в окружении. Но вместо того, чтобы тут же проткнуть его копьями, Уродцы замешкались, когда он рухнул на колени, сдаваясь. Рия уже выхватила камень из заветного мешочка, но не успела. Иллимани схватил с земли томагавк, вскочил на ноги и вырвался из окружения, в считанные мгновения убив троих.
— Погоди же! — заорала Рия. Вырвавшийся из окружения воин рванулся к опушке леса, где сбились в кучу остальные Иллимани. Она уже прицеливалась, когда Тренко и Криско, добродушные двойняшки с крупными, как у оленя, зубами, попытались преградить путь вражескому воину.
