— Уймись, отроковица, когда мужи между собой разговаривают.
— Так тебя, дядька Бэрдяй не переслушать. То да потому толчешь. Словно воду в худой ступе. А потом и сельцо наше словно облачком затянуло. И не стало его.
— А старики, а дети?
— Так и они вместе со всем растаяли. Даже хоронить некого, воевода.
Толян открыл было рот, чтобы вмешаться в разговор, но поймал на себе укоризненный взгляд Груздня и отступил назад.
Леха переглянулся с Пивнем.
— Стас…
— Ну, ничего люди. Мужики есть. Отстроитесь заново. Детей нарожаете. Не погибнет род.
Бэрдяй отрицательно замотал головой.
— Позволь воевода с тобой идти. Ты ведь из каменного детинца?
Стас вместо ответа кивнул головой.
— Вот возле него и построимся. Если беда пришла один раз, придет и другой…
Стас покосился на Пивня.
— Что скажешь, волхв? Может, и правда пора пришла обживать край?
— А что тут говорить, Слав? Люди вольные, земли хватает. Пусть селятся. Живем без кабалы.
— А Серд? Он и без того на меня сердит.
— Серду на руку только. Вроде его заботами и стараниями. Да и этих можно на землю посадить. — Пивень указал рукой в сторону, все еще понуро стоящих в раздумьях воинов Сумерек. Захотят уйти, так уйдут, а нет, так лишний меч не помешает.
— Слышали, люди добрые?
— Исполать тебе, воевода. — Бэрдяй поклонился Стасу. Но сделал это важно, с достоинством.
Но и здесь бойкая девица, сверкая карими глазами, сунулась из-за плеча.
— Скажи, воевода, за кого Роду хвалу возносить, чье имя славить?
— Цить, бесстыдница! — Не на шутку рассерчал Бэрдяй. — Есть и без тебя кому имя спросить…
Люди, до того молчаливо внимавшие беседе, скромно засмеялись.
— Не шуми, Бэрдяй. — Вступилась за девку какая то молодка. — Купаве по ночам уж женихи снятся. Созрела девка, пальцем ткни и кровь брызнет, а жениха все не высмотрит.
На этот раз смутился, от столь откровенного намека, Стас. Краснея, отвернулся от Купавы.
— Груздень, покормить бы их надо перед дорогой. Когда еще до детинца дойдут.
Груздень с тоской посмотрел на котомки, но возражать не стал.
— Я им, командир, в провожатые Третьяка с Плетнем дам. И лошадей, тех, что переловить успели. Только бы Серд не отнял.
— А ты ему мое слово молви! — Громыхнул Пивень. — То Соколеня дело, а не его. И вот что люди добрые, эти тоже пойдут с вами. Зло на них не таите. Они крови вашей не проливали. Тенетами были, как и вы, опутаны. Третьяк, все запомнил?
— Бэрдяй понимающе кивнул головой.
— Что же мы не люди что ли? Не под одним Родом ходим?
За спиной под осторожными шагами зашелестела трава. Стас обернулся.
— Командир. — Округлив испуганные глаза, перед ним стоял Хруст. — Этих, которые оттуда, нет.… Одни балахоны в траве лежат. А когда сбежали, никто и не видел. Только хотели сжечь, а их уже нет.
Все начали переглядываться.
— Далеко не уползут, змеиные выползки. — Отрубил Войтик. — И не зачем страх нагонять на людей.
— Так я и не нагонял. Я только хотел сказать, что их нет. -
Начал оправдываться Хруст, виновато оглядываясь по сторонам.
— Бэрдяй понимающе закивал головой.
— Облачко, воевода.
Стас был согласен с ним, но промолчал.
— Войтик, отдай им своих коней. Дальше пойдем на своих двоих. — Оглянулся на бойкую девицу с именем, от которого на него повеяло далеким детством, скупо наклонил голову. — Доброго пути, вам люди. Даст бог, встретимся.
— Командир, а она, Купава эта самая, глаз на тебя положила. Верняк. Зуб даю! — Толян не мог пройти мимо столь значительного события и поспешил поставить его в известность о своих догадках.
— Толян…
— Отвечаю, командир. Глазищи, во!
Чувствуя на себе внимательные, восхищенные взгляды нырнули в высокую траву и исчезли, как будто их никогда и не было. И не одна травинка не шелохнулась позади их.
Стас бежал широко, размашисто все, увеличивая и увеличивая темп. Трава травой, но все-таки открытое пространство. И кто его знает, какие глаза за ними могут наблюдать. Исчезновение двух отрядов вряд ли пройдет не замеченным.
— Пивень. — Негромко позвал он волхва, не сбавляя темпа.
— Здесь я, Слав.
— Не в службу, в дружбу…. Попробуй залезть в мой мозг, как тогда, в детинце.
Волхва, казалось, ничуть не удивила его просьба. Зато Леха, предчувствуя что-то крайне сногсшибательное, прибавил шагу и быстренько поравнялся с ними.
Пивень запыхтел громче, лицо от напряжения раскалилось до красна. И Стас услышал слабый шорох над головой, скрежет. И все затихло.
— Не могу, Слав. Будто мешает что-то. Словно щитом закрылся.
— Щит и есть. — Подтвердил его догадку Стас. — А теперь ты попробуй закрыться.
Пивень снова запыхтел. На широком мясистом лице выступили капельки пота. А из под шапки пот хлынул ручьем.
Стас, рискуя каждую секунду споткнуться, не сводил с него застывшего холодного взгляда.
Пивень качнулся, охнул, повалился на бок, но устоял.
Смахнул широкой ладонью с лица липкий пот, утер бородой нос и обиженно всхлипнул.
— Силен ты, однако, Слав. Не только щит, череп мне чуть в черепки не разнес. А зачем тебе это понадобилось, скажи на милость?
Стас не отвечая на вопрос и не замедляя бега потребовал.
— А теперь попробуй прикрыть Леху.
— Погоди, дай хоть отдышусь…
Леха не на шутку заволновался.
— Э-э, я на такое не подписывался, Стас. Ты Пивня чуть мордой по земле не проволок. До сих пор сопли в бороду сморкает, а где уж мне, скрозь больному и хлипкому? Да я все здоровье на фронтах борьбы с оголтелым криминалом оставил.
Спас Леху от тяжкого и, может быть даже смертельного испытания, глухой перестук конских копыт. Пока Стас выглядывал из травы, Леха благополучно скрылся и занял, привычное для себя место в хвосте колонны.
Нещадно нахлестывая коня, им вдогонку торопил коня тот самый мужик, который рассказывал им про дурман.
— Позволь с тобой идти, воевода. — Издалека закричал он. — Я же не думал, что ты в Сумерки путь держишь
— Тебе то зачем? Ты же только оттуда.
— Оттуда ли не, но охота на них с другой стороны посмотреть. Да может, на что и сгожусь. — Поймал на себе, полный подозрения, взгляд Груздня и уже не столь решительно закончил. — Не сомневайся воевода, кривды в моих словах нет.
— Как звать тебя?
— А как не назови, все к месту будет. Я сейчас, как дите титешное. Все приму.
— Темный! — Не утерпел Толян и пояснил. — В башке у тебя сейчас темно, как..
— Толян!
— Темный, так Темный. Сойдет и это, пока свое не отыщу.
