– А почему бы и нет, не пойму? Можа, придется чуток порыскать, но мы непременно найдем бухту, где наши веселые морячки бросали якорь, а оттуда двинемся на юг. А чего?
– Если это постоянные ворота между нашими мирами – а я убежден, что это так, – то я могу попасть домой, когда хочу.
Мадж палкой поворошил угли костра – на них пекся фрукт, по виду напоминающий плод хлебного дерева, а по вкусу – засахаренный мандарин.
– Ежели так, то чего ж нам пилить до этой самой Засады Сытого Кита?
– Разыскивая пещеру, мы рискуем снова напороться на неприятности, – пожал плечами Джон-Том. – На этот случай лучше иметь при себе целую дуару. Кроме того, мне любопытно знать, можно ли творить чудеса в моем мире, или хотя бы великую музыку. Но больше всего меня заботит Талея.
Я люблю ее и…
– Уволь меня от слезливых излияний, – загородился ладонью Мадж.
– А, чтоб тебя! – Виджи заехала ему локтем по ребрам и улыбнулась юноше. – Валяй, я люблю слезливые излияния.
– Я просто не представляю жизни без нее.
– Это хорошо. Продолжай, – подзадорила она с выражением удовольствия на физиономии.
– Уж и не знаю, как быть.
– По-моему, никаких проблем. – Перестраховщик поворошил костер. – Ты идешь, чинишь свой инструмент, потом идем назад, берем твою разлюбезную, и в конце вы оба идете через переход в твой мир.
– Все не так-то просто. Перестраховщик, это меня и терзает. Талея не знает никаких других миров, кроме этого. Вспомните, как вы отреагировали на мой! А ведь мы очутились в одном из самых его простых уголков, где легче всего сориентироваться. А где-нибудь в Лос-Анджелесе вы бы просто свихнулись. Не знаю, сумеет ли Талея пройти через это.
– Не стоит недооценивать ее, приятель. Эта рыжая очень крепкая.
По-моему, она справится.
– Рад, что ты так думаешь, Мадж, потому что без нее я не вернусь.
– Верняк! – Выдр вскочил, потащив Виджи за собой. – Теперь, када все улажено, милашка, хочу тебе кой-что показать.
– Мадж, я это уже видела.
– Такого – еще нет!
И они вдвоем устремились в кусты.
Джон-Том любовался притихшей лагуной. Но внезапно тишина разлетелась вдребезги, прорезанная воплем боли и удивления. Они с Перестраховщиком молча схватились за оружие и помчались к выдрам.
– Что случилось? – едва не наткнувшись на Виджи, выдохнул Джон-Том.
Ответил Мадж, скакавший на одной ноге, держась обеими лапами за другую:
– Напоролся на это дерьмо, но уже все прошло. Да, прошло.
Джон-Том опустил глаза на землю: предмет, о который в полумраке споткнулся Мадж, оказался синим дюралевым чемоданчиком. Второй такой же, полузасыпанный песком, виднелся рядом.
– Мы не заметили их прежде, потому что они приземлились в кустах, – заметила Виджи. – Должно быть, лежали совсем близко и попали под заклинание, Джон-Том.
– Один из них стоял прямо у моих ног, когда я запел в грузовике.
Он хотел поднять чемоданчик, но Мадж, опередивший его, уже возился с замками.
Сотня фунтов кокаина, расфасованного в пакеты, по-прежнему лежала там. Выдр пустился отплясывать вокруг чемоданчиков веселую сарабанду.
– Мадж, мы не можем оставить эту дрянь себе.
Застывший с поднятой ногой Мадж недоумевающе заморгал блестевшими в лунном свете глазами.
– Не можем? Дьявол, что за речи – не можем оставить? Хочешь оттащить их обратно через пещеру и вручить этим придуркам, которые хотели нас продать в рабство, а тебя и вовсе укокошить?
– Нет, конечно, но оставить их себе мы не можем. Это чертовски опасно.
– О други мои! – взвыл выдр. – Тока не надо заливать старине Маджу про этику. Тока не сейчас! – Он подхватил набитый белым порошком пакет. – Да ты знаешь, на скока тянет вот это зелье? В каком-нибудь Поластринду или Снаркене за щепотку нос отдадут, так сказать. Да нам с Виджи, нам не придется работать до самой смерти.
Джон-Том был непреклонен.
– Не для того я в битвах прокладывал себе дорогу в этом мире и учился чаропению, чтобы пасть до сбыта наркотиков.
– Чудненько! Тада позволь пасть мне. Да я лучший падатель из всех, кого ты видал. Да и потом, не одному тебе решать. Это не твое царство, а ты не клепаный император.
– Знаю.
– У остальных стока же прав на эту добычу, скока у тебя. Мы чертовски намаялись, чтоб это заслужить, верняк!
– Мадж, вопрос не в том, сколько у кого прав. Важнее, что правильно, а что – нет. Обитатели этого мира не привыкли к таким мощным наркотикам.
– Кусачая роса есть кусачая роса, в каком мире ее ни возьми, – фыркнул выдр.
– Мадж, это опасное зелье. Я не хочу быть причастным к его распространению ни в малейшей степени.
– Нет проблем, кореш! Я сам о нем позабочусь.
– Мадж, Джон-Том прав.
– В каком это смысле он прав, милашка?! – Мадж, подскочив на месте, уставился на подругу. – По-моему, он не был прав с той самой поры, как выбрался из материного лона, и с каждым днем становится все не правее.
– Если он говорит, что это опасно, – Виджи указала на чемоданчики, – то я настроена с ним согласиться. В конце концов, это пришло из его мира, а не из нашего.
– Но, милашка, – взмолился Мадж, – разве ты не понимаешь, что это может для нас значить?
– Думаю, что да, понимаю. Мадж, я веду совсем не такую жизнь, как ты. – Она виновато поглядела на Джон-Тома. – Не все выдры такие неисправимые гедонисты, как мой разлюбезный Мадж. Кое-кому из нас ведомы высокие стремления и подобие морали. – Выдра в упор взглянула на своего милого. – Знаешь, что мы сделаем с этой иноземной отравой, сахарный мой?
Мадж отвернулся, скрывая муку.
– Не говори так, милашка, пожалуйста, не говори! Можа, оставим один пакетик?
Она покачала головой.
– Ну, полпакетика!
– Извини, Мадж. Я хочу начать нашу совместную жизнь на более высоком уровне.
– Чудненько. Ну, давай пару разочков нюхнем и…
Виджи схватила в каждую лапу по чемодану и, не в силах поднять их, поволокла по песку. Джон-Том с восторгом поспешил за ней к лагуне.
Мадж ковылял рядом, то протестующе размахивая лапами, то заламывая их в мольбе.
– Не делай этого, Виджи! Ежели любишь меня, не делай!
– Я люблю тебя, Мадж, а ты, если хочешь доказать свою любовь, помоги мне.
– И не проси! Мешать не буду, хотя, клянусь всеми подземными силами, роющими тоннели, следовало бы! Но не буду. Тока не проси помочь.
– Вздор, нечего поднимать такой переполох. Вот. – Виджи опустила один чемодан. – Ты можешь сделать это, я знаю. Я знаю, сколько добра в твоей душе.
– Сейчас там сплошная рана.
– Я опорожню этот, а ты тот.
Джон-Том и Перестраховщик с берега следили, как выдры бок о бок побрели по мелкой лагуне. Над водой разнесся жуткий рыдающий вопль.
