Я обошел его сзади и встал справа. Удар — и он мертв; впрочем, теперь в этом не было никакой нужды.
Он махнул рукой назад, за спину, повернул голову, выставив клинок в мою сторону. Он даже начал уже выдирать левую ногу.
Но я сделал выпад направо и, пока он выкарабкивался, чтобы отбиться, врезал ему сзади по шее плоской стороной Грейсвандира.
Бенедикт ошеломленно застыл, и я теперь смог подойти поближе, ударить левой ему в печень. Он слегка согнулся. Я перехватил его руку с мечом и еще раз двинул по шее, на этот раз кулаком и крепко. Он упал без сознания. Вырвав клинок у него из руки, я отбросил его в сторону. Кровь из пораненного уха экзотической серьгой стекала на шею.
Отложив Грейсвандир, я ухватил Бенедикта под мышки и потащил его на дорогу. Трава сопротивлялась, но я потянул сильнее и в конце концов освободил его.
К тому времени Ганелон уже пришел в себя. Хромая, он подошел и встал рядом, глядя вниз на Бенедикта.
— Вот это боец… Что ты собираешься с ним делать?
Я подхватил брата на плечи и встал.
— Для начала просто оттащить к фургону, — ответил я. — Принеси наши клинки.
— Хорошо.
Я зашагал по дороге. Бенедикт оставался без сознания, что было на руку, к тому же мне вовсе не хотелось бить его без особой надобности. У фургона я усадил его, прислонив к крепкому стволу.
Когда Ганелон подошел, я вложил клинок в ножны и велел ему развязать веревки на нескольких ящиках. Пока он делал это, я обыскал Бенедикта… и нашел, что искал.
Потом привязал его к дереву, а Ганелон подогнал громадную лошадь и привязал ее к соседнему деревцу, на который я повесил клинок.
Я взобрался на место кучера, Ганелон подошел сбоку.
— И ты его оставишь прямо так? — спросил он.
— Ненадолго, — ответил я.
Мы тронулись по дороге. Я не оглядывался — в отличие от Ганелона.
— Он еще не шевелится, — сообщил Ганелон, а потом добавил: — Никто не мог так подхватить меня и бросить, да еще одной рукой.
— Поэтому я и велел тебе пережидать в фургоне и не идти в бой в случае моего поражения.
— Что с ним теперь будет?
— Я пригляжу, чтобы о нем побыстрей позаботились.
— С ним будет все в порядке?
Я кивнул.
— Хорошо.
Мы проехали мили две, я остановил лошадей и слез на дорогу.
— Не обращай внимания ни на что, — сказал я. — Теперь время позаботиться о Бенедикте.
Я сошел с дороги и встал в тени, достав взятую у Бенедикта колоду. Перетасовав их, я достал Джерарда и вынул карту из колоды, остальные сложил обратно в обшитую шелком коробочку из дерева с костяной облицовкой, где их держал Бенедикт.
Сжимая в руке Козырь с портретом Джерарда, я внимательно вгляделся в карту.
Спустя некоторое время она стала теплой, живой, словно пошевелилась. Я почувствовал присутствие Джерарда Он находился в Амбере — шел по улице, которую я узнал. Джерард во многом похож на меня, только крупнее и тяжелее. Он по-прежнему был при бороде.
Он остановился и поглядел.
— Корвин!
— Да, Джерард. Ты неплохо выглядишь.
— Твои глаза! Ты видишь?
— Да, я вижу снова.
— Где ты?
— Иди ко мне, я покажу.
Взгляд его напрягся.
— Не уверен, что могу сделать это. Корвин, я очень занят.
— Речь идет о Бенедикте, — сказал я. — Ты единственный, кому я могу довериться, чтобы помочь ему.
— Бенедикт? Он в беде?
— Да.
— А почему он сам не обращается ко мне?
— Не может. Он связан.
— Почему? Кем?
— Объяснять долго и сложно. Поверь мне, ему нужна твоя помощь, прямо сейчас.
Джерард закусил бороду зубами.
— А ты сам не в состоянии справиться?
— Совершенно исключено.
— Думаешь, я смогу?
— Уверен.
Он тронул меч в ножнах.
— Не хотелось бы, чтобы за этим крылись какие-нибудь твои козни, Корвин.
— Не сомневайся. У меня было достаточно времени на размышления, я мог бы придумать и что-нибудь поумней.
Он вздохнул, а потом кивнул головой:
— Ладно. Иду.
— Давай.
На мгновение застыв, Джерард шагнул вперед.
И встал рядом со мной. Протянул руку. Положил мне на плечо.
— Корвин, — с улыбкой сказал он, — я рад, что твои глаза опять на месте.
Я отвернулся.
— Я тоже.
— А кто там в фургоне?
— Друг. Его зовут Ганелон.
— Где Бенедикт? В чем дело?
Я показал в рощу.
— Там. Милях в двух. Он привязан к дереву. Его лошадь рядом.
— Почему же ты тогда здесь?
— Я спасаюсь бегством.
— От кого?
— От Бенедикта. Я сам и связал его.
Джерард нахмурился:
— Не понимаю…
Я покачал головой.
— Вышло недоразумение. Я не смог убедить Бенедикта, и пришлось биться. Удалось оглушить его и связать. Освободить его сам я не могу — он снова набросится на меня. Но и оставлять его так нельзя, чтобы ничего не случилось, пока он связан. Поэтому я и вызвал тебя. Пожалуйста, ступай туда, освободи его и проводи до дома.
— А чем ты займешься тем временем?
— Молнией уберусь отсюда к чертям собачьим и затаюсь в Тени. Ты окажешь нам обоим большую услугу, если удержишь Бенедикта от погони. Не хотел бы я снова схватиться с ним.
— Может быть, ты объяснишь, что случилось?
— Я сам не понимаю. Он обозвал меня убийцей. Но даю тебе честное слово, что не убивал никого в Авалоне за все те дни, что провел у него. Пожалуйста, передай ему это. Он мог разгневаться и еще кое на что. Но пусть Дара сама все ему объяснит.
— Так в чем же все-таки дело?
Я пожал плечами:
— Не знаю, как сказать. Если он упомянет об этом, ты все поймешь. Если же нет — забудь.
— Так ты сказал — Дара?
— Да.
— Ну хорошо, я сделаю, как ты просишь. А теперь объясни мне: как тебе удалось ускользнуть из Амбера?
Я улыбнулся:
— Чисто научный интерес? Или чувствуешь, что однажды тебе самому понадобится этот путь?
Он засмеялся:
— Просто полезно знать, на мой взгляд.
— Сожалею, дорогой мой брат, но мир еще не созрел для подобной премудрости. Желай я кому-нибудь рассказать, это был бы ты — но тебе от этого секрета проку не будет, а мне он еще может послужить, пока остается секретом.
— Иными словами, ты можешь посещать Амбер по личной тропке… Что ты замышляешь, Корвин?
— А ты как думаешь?
— Ответ очевиден. Только я испытываю по этому поводу двойственные чувства.
— Не объяснишь?
Джерард махнул рукой в сторону черной дороги, часть которой была видна от места, где мы стояли.
— Эта дрянь, — сообщил он, — пролегла теперь к самому подножию Колвира. По ней перемещается всякая жуть и атакует Амбер. Пока мы сдерживаем их и побеждаем, но нападения следуют все ожесточеннее. И чаще. Сейчас не время для твоего хода, Корвин.
