И вошёл в неё.
Джерф сунулся тоже, прошёлся, баламутя ил. С того берега подтявкивали возбуждённо молодые волки. Джерф рявкнул на них, молодняк притих и засновал по берегу. Ответили — нет, следов не обнаружено, чужак не переплывал реку, поплыл вниз по течению.
Волки по обеим берегам развернулись широкой цепью. Наверное, впервые стаи объединились, преследуя добычу для общего вожака.
И нагнали её.
— Стой!
Тварь брела по воде. Река здесь широко разливалась, и каменные отмели тянулись на целое поприще. На окрик тварь обернулась. О Лунный Зверь, чем я провинился перед тобой, мысленно возопил Джерф. За что ты так жестоко шутишь надо мной?
Он побежал по мелководью, вздымая тучи брызг. Кажется, тварь не собиралась убегать. Оглянулась по сторонам — волки выстроились по берегам, словно гвардия какого-нибудь Дома, наблюдали за своим двуногим вожаком… готовы загонять…
Вот только загонять не потребовалось. Тварь сама пошла навстречу.
Они встали друг против друга. Издалека обоих можно было принять за людей. Молодой мужчина. Ребёнок. Человеческий щенок лет двенадцати, мокрый, жалкий, с худым голодным лицом, свалявшимися мокрыми прядями волосами.
Зачем-то напяливший обтягивающее трико с рисунком чешуи. Где очи врут — нос не подведёт. Мальчишке не положено пахнуть, как целая лаборатория магнуса Башни Дома Искусников.
Рыба. Змея. Птица. Млекопитающее. Кровь человеческая, но холодная, с оттёнком гнили и почему-то земляного масла. Какая-то химия, от которой свербит в носу.
Да кто же ты такой? Мокрец, зомби, недоделок? Нечто совершенно новое? На неподвижном белом лице жили невероятно человеческие глаза.
Знакомые глаза…
И знакомая кровь.
— Джерф, — сказало вдруг непонятное создание.
Оборотень чуть копьё себе на ногу не уронил.
— Что… как… кто ты?
— Это же я.
— Хегор? — прошептал Джерф, задыхаясь. — Нет, нет, не может быть!.. Ты всего лишь сожрал его!..
— Нет. Я он и есть.
— Этого не может быть!..
— Ты врёшь, ты… всего лишь сохранил его память!..
Не в силах вынести взгляда этих пугающе человеческих глаз, Джерф ударил копьём.
Часть пятая. Зверь укрощённый
О зверь укрощённый, ответь мне хоть воем, —
Спрошу я у зверя, что дремлет у сердца,
Кто ты, и зачем ты, и чьей злою волей
Вошёл в мою грудь через узкую дверцу?
О зверь укрощённый, откуда пришёл ты?
Волшба ли людская тебя породила,
Алхимика тигель в огне бледно-жёлтом,
Иль адово пламя, иль темень могилы?
И зверь укрощённый провоет мне тихо:
Я вечно был здесь, я с тобою с рожденья.
Душа человека всегда таит лихо,
Таков нерушимый закон провиденья.
Станок визжал, снимая костяную стружку. Тонкие нервные пальцы огладили заготовку, выискивая мельчайшие неровности. Ещё один проход и, пожалуй, хватит.
Шоки Хеталь коснулся кнопки выключения с изображённой на ней ладонью в круге. Ладошка погасла, станок закрутился тише и остановился. Полезная вещица. Всё-таки не зря мы законтачили с Домом Искусников, подумал Шоки, покручивая барашки тисков. Хотя в высокой политике это называется "наладили взаимовыгодное сотрудничество". Костяная пластинка вывалилась, и он подхватил её, внимательно изучил, промерил штангенциркулем. Бесскверна.
Заготовка представляла собой тонкую прямоугольную пластину размером с ладонь, с одной стороны которой было выбрано резцами прямоугольное же углубление. Получилось что-то вроде алхимической кюветы — прямоугольной чаши с плоским дном, предназначенной для вымачивания листов пергамента, только крохотной.
Теперь зелье, которым надо наполнить углубление…
Шоки взял кисточку и аккуратно смазал дно заготовки мгновенным лаком. Начертил несколько рун, творя заклинания, снова залакировал. Потянулся к Холодному Горну и достал небольшую колбу. Тяжёлая чёрная жидкость колыхалась за алхимическим стеклом, собственная улыбающаяся рожа гротескно исказилась. Шоки с усилием отвёл взгляд. Ядрёное зелье получилось!..
Он надел противогаз, щекотнул магией духов, вселённых в ребристую трубку воздуховода. Духи зашевелились, подавая чистый воздух — в маске противогаза словно ветер подул. Ну, помогай мне, Дарнай!..
Шоки вынул пробку из колбы, наклонил…
В этот момент раздался звук, похожий на звон цепи, брошенной на каменный пол. Шоки невольно вздрогнул, рука дёрнулась, едва не плеснув на стол. Стиснув зубы, парень налил в заготовку жидкости. Она растеклась по выемке тонкой плёнкой.
— Вот так, — прошептал Шоки невесомо. Теперь подождать, пока остынет, и залакировать…
Звук повторился, к нему добавился мерзкий скрежет. Кто-то жаждет с ним пообщаться. Шоки подошёл к зеркалу на стене, намереваясь высказать звонившему всё, что он про него думает.
— Какого храя… — слова застряли в горле. Из тёмной пластины на Шоки глянули холодные бесцветные глаза. — Высокий?.. Приветствую вас.
Шоки обозначил поклон, едва не влепился лбом противогаза в зеркало и только сейчас догадался содрать маску, которая, собственно, и помешала ему вовремя разглядеть собеседника.
Человек — нет, нечеловек, — по ту сторону зеркала изогнул тонкие губы в подобии улыбки.
— Приветствуешь, вот как? Не больно-то ты приветлив, — донеслось от поверхности зеркала.
— Извините, древний. Я… тут… — Шоки беспомощно оглянулся на стол и развёл руками, махнув противогазом.
— Что, опять? Ну, валяй, хвастайся, — сказал собеседник. — И выключи духов.
— Пока рано, — Шоки приободрился, погасил магию, и духи в противогазе уснули. Старик в свои… сколько там ему веков? — по-прежнему любопытен и жаден до жизни… если его существование можно так назвать. Стоит его заинтересовать и втык будет чисто символический. — Я закончу и покажу вам. Хотелось бы услышать совет…
А ещё древний падок на лесть.
— Совет от меня, вот как? — Тхарами усмехнулся. Лысый, с тонким хищным лицом, на котором, казалось, жили одни глаза — глубокие озёра Тьмы. — Современная молодёжь обычно предпочитает обходиться без мудрости старших. И уж ты этим никогда не отличался.
Шоки дёрнул плечами.
— Предпочитаю не отвлекать старших по пустякам. Но сейчас особый случай. Практика, вы понимаете.
Тхарами кивнул.
— Я как раз по этому поводу и связался с тобой. Что ж, закончишь — приходи и приноси свою поделушку. Побеседуем насчёт практики…
Зеркало погасло и снова показывало знакомую комнату. Шоки выдохнул, смахнул пот со лба, глядя на своё отражение. Темноволосый, светлокожий, тёмноглазый — долгие века пути семьи Хеталь пролегали вдали от света, что наложило отпечаток на облик принадлежащих к этому клану. Высокий и стройный Шоки нравился девушкам, его примечали учителя, и он легко сходился с людьми даже не своего Дома.
