— Сожалею о доставленных вам неудобствах, — услышал он в ответ, — и, тем не менее, спешу уточнить нечто принципиально важное. Видите ли, я… и мы все — не люди. Во всяком случае, не совсем люди.
— Инопланетяне что ли? — спросил Радван, с содроганием вспомнив светящийся шар. Его собеседник кивнул, но с заметным смущением, нерешительностью.
— Можно сказать и так, — молвил он столь же смущенным голосом, — если для вас понятнее. Во всяком случае, не принадлежим вашему миру.
* * *
Вскоре они уже сидели в квартире Радвана, на кухне, а гость из иного мира тщетно пытался устроиться поудобней на узком и высоком табурете.
Отличия пришельца от человека можно было пересчитать по пальцам; во всяком случае, ни лишних конечностей под курткой, ни усов или жвал под капюшоном у него не обнаружилось. Лицо выглядело вполне по-человечески, правда могло показаться чересчур изнеженным для мужчины — и особенно в сочетании с копной каштановых волос. Но самой главной приметой, о которой Радван не преминул бы сообщить в случае надобности полиции, были уши гостя. Они оказались мало того что длиннее человеческих в полтора раза, так еще и выглядели заостренными кверху. Как березовые листья.
— Эльфаданлаэгель… — начал было излагать самоназвание своей расы пришелец, но Радван, перебивая, остановил его.
— Я буду звать вас эльфами, — предложил он, — все равно не запомню.
— Да, мы в курсе, нас предупреждали, — с некоторой неохотой, но согласился пришелец, — даже разумные существа этого мира плохо воспринимают чужие языки… особенно длинные слова. Только после долгого и тяжелого изучения — да и то выборочно.
От чая, кофе и тем более пива из холодильника эльф наотрез отказался. «Ну, извиняй, — проворчал на это Радван, — амброзии не держим… или что вы там пьете, в своем мире…»
Маленький телевизор, стоявший на холодильнике, работал на минимуме громкости. Шел репортаж о дебатах в недавно избранном парламенте; невзначай обернувшись на экран, Радван узнал в одном из выступавших своего командира. Полковник, а ныне целый бригадный генерал Петер Золтан в костюме и при галстуке смотрелся непривычно, почти неестественно, зато голос его остался прежним. Точно так же звучал он на плацу, когда бравый полковник впервые обратился к сборищу вчерашних школяров и обывателей средних лет, расхлябанных от мирной жизни.
«На крови народа и на армейском горбу наверх поднялось ворье, жулье и море некомпетентности!» — чеканил с трибуны депутат Золтан, а Радвану от таких слов неожиданно сделалось тошно. Ведь словно бы совсем недавно тот же самый человек принимал орден и новое звание от главы Временного Совета — ныне ставшего премьер-министром. Тот же да не тот: не состоял тогда еще Золтан в новоиспеченной партии оппозиционеров. И носил китель с орденской колодкой, а не пиджак с галстуком, да депутатским значком.
— Ладно, переходим к делу, — начал Радван, обращаясь к своему гостю, — вы сказали, нужно кое-кого найти и непременно доставить живьем. Причем, если я не ослышался, этот «кто-то» — женщина.
— Верно, — эльф кивнул, — ее зовут Лорентиль.
Под его руками заискрились крохотные разноцветные огоньки. Поднявшись сантиметров на десять над столом, они соединились, превратившись в объемное изображение женского лица. Добротное такое изображение, предельно правдоподобное — оно давало сто очков вперед самому качественному фотоснимку.
Даже по людским меркам та, кого пришелец назвал Лорентилью, была красива. Вернее сказать, особенно по людским меркам. Ибо если излишне ухоженный, утонченный облик эльфа-мужчины Радвана, например, раздражал, то женщине такая утонченность подходила как нельзя лучше. Настолько, что красотки из глянцевых журналов казались на ее фоне размалеванными до омерзенья куклами.
И в то же время заподозрить Лорентиль в принадлежности к иному миру было сложно. Тем более что злополучные острые уши она надежно прятала под серебристыми волосами, ниспадающими до плеч. Без них эльфийка почти не отличалась от человеческих женщин… разве что выглядела хоть чуточку, но лучше любой из них.
— Наши законы, — говорил эльф, в то время как изображение медленно поворачивалось, — не запрещают и даже приветствуют экспедиции в иные миры. Ведь в них можно почерпнуть новые знания, что могут быть полезными нашей расе. Но закон категорически осуждает беглецов — тех, кто стремится покинуть родной мир навсегда. И тем самым предать его…
— Где-то я уже слышал… вернее, читал о подобном, — не без иронии заметил Радван, — в книжках фантастических. Когда еще в школе учился. Высшие расы, волшебные миры, визиты туда-сюда. И все равно… не представляю, чтобы кто-то, да в здравом уме мог променять волшебный мир — на это.
И он обвел рукой кухню, давно заждавшуюся ремонта.
— В книжках-то все чаще наоборот бывало. Не вы к нам, а мы к вам.
— Нет, что вы! — неожиданно жестко отвечал эльф, — даже недолгое пребывание в нашем мире исключено. Ничего личного, просто нам незачем привечать существ, загадивших собственный дом. Зачем? Дать им нагадить теперь у нас? Это во-первых. Во-вторых, чем меньше существ из иных миров узнает о нас, тем нам же и безопаснее. А случайный гость, и тем более перебежчик способны без зазрения совести выболтать любой из наших секретов.
— И то правда, — согласился Радван, — только сомневаюсь, чтобы хоть кто-то, по крайней мере, у нас, мог им поверить. Скорее уж подобного путешественника по мирам упекли бы в сумасшедший дом. Особенно шибко болтливого…
— Упекли-то бы, упекли, — проговорил эльф, — но кто-то все равно бы поверил. Те, кому это нужно.
Вот с последним доводом Радван уже не мог не согласиться. И даже неплохо представлял себе «тех, кому нужно».
А гость из другого мира продолжал:
— Мы не в курсе истинных намерений Лорентили, равно как и причин бегства. И, тем не менее, получили приказ как можно быстрее вернуть ее. После чего, если вам интересно, беглянку ждал бы пожизненный запрет на посещение чужих миров. Мы… как бы сказать так, чтобы было понятно? Ах, да: мы почувствовали, что беглянка находится здесь. В этом городе. Беда в том, что на большее мы оказались не способны.
— Мешают? — с толикой сочувствия спросил Радван, и собеседник его вздохнул — печально и совсем по-человечески.
— Я уже говорил: шагу нельзя ступить. Эти ваши… как вы их называете… полицейские — просто беда. Хватают и подозревают любого чужака только за то, что он чужак. И хотя мы пытались маскироваться под коренных обитателей вашего мира, помогло это слабо.
— Оно и видно, как вы пытались, — не удержался от ехидства Радван, — так пытались, что я, например, сразу вас заподозрил.
