ГД. Книга четвертая (СИ) - Звездная Елена

– Что ж, вы правы, этого более чем достаточно.

Он смотрел на меня так, что становилось ясно – будь у него шанс, Арнел стремительно покинул бы данное помещение, в стремлении охладить пыл и взять под контроль свою ярость. Но западня для меня, обернулась западней для него.

Впрочем, молчал дракон не долго.

Несколько томительных секунд и тихое:

– Есть правда, которую от вас скрыли, мисс Ваерти. И я не нахожу в себе силы, сказать вам об этом. Но поинтересуйтесь у Зверя, почему он начал охоту на вас лишь после обнаружения его логова.

Внезапно, меня охватило понимание того, что я не хочу об этом знать. Поистине, не хочу. Но лорд Арнел был не тем драконом, который разбрасывается словами.

– Exitum, – заклинание уничтожения, разнесло в клочья заклинание искажающей призмы, что позволяла градоправителю видеть меня.

Я же, повернулась к зверю, протянула ладонь, размещая на тонкой коже за ухом, вздрогнула, когда теплая сильная рука дракона накрыла мою и задала предложенный вопрос:

– Моя жизнь. Почему ты попытался отнять ее лишь трое суток назад?

И Зверь зарычал.

Глухой, полный ненависти рык, от которого содрогнулась я всем телом, но вовсе не стоящий вплотную ко мне лорд Арнел – его подобные изъявления ярости не пугали ничуть. Более того, он усилил ментальный нажим, и сознание Зверя взорвалось болью, отголосок которой ощутила даже я, а вот после…

Сумрачная гостиная, в которой тускло и неровно горят свечи, прекрасная, облаченная лишь в тонкое шелковое черное платье Лаура Энсан, мечущаяся столь нервно и взволнованное, что от порывов юбок на ее платье колыхались свечи и слова, что она произносила «Любовница Стентона, в город прибывает любовница Стентона. Как же мне это не нравится!». И рык Зверя «Убить?». Хрупкая фигурка резко останавливается, поворот, от которого взметнулись светлые волосы, и погасли некоторые свечи у стены, холодный взгляд на взращенное ею же существо и напряженное: «Полагаешь, получится? Нет. Стентон определенно натаскал свою ручную болонку до уровня зубастой волчицы. Шесть лет натаскивал. Отец всегда был весьма высокого мнения об этом драконьем выродке, а значит – нам есть чего опасаться. Наблюдай. Очень пристально наблюдай, но ввязываться в схватку не смей – эта мисс Ваерти, я уверена, та еще штучка. Иначе Стентон не выпустил бы ее из своей постели, как поступал со всеми иными. Нет, никаких прямых столкновений. У нас есть старуха Арнел, императрица и ее псина, и есть Давернетти… подкинь ему нужную информацию. Они ожидают мага-шпиона от моего отца… Что ж, подтасуй факты, пролей кофе на одно из тайных донесений, а после перескажи его „своими словами“. Давернетти доверяет Томасу Агвейдену, используй это доверие. Пусть девчонка окажется в тюрьме, и просидит там ка-ак можно дольше».

Я замерла. Потрясенная, ошеломленная, растоптанная всем, что услышала.

Но на этом воспоминания не закончились. Драконы никогда не останавливаются на полпути, вот и Арнел останавливаться не стал – ментальный импульс, рев Зверя от которого содрогнулись уже даже стены и пол, а следом хлынуло воспоминание – яркое, наполненное эмоциями, наполненная страхом, гневом, смятением.

…Распахнутая дверь полицейского управления.

…Летящая походка леди Лауры Энсан, что схватила пропуск у покорного ей администратора не останавливаясь, изящное движение ладонью, от которого взорвалось что-то внизу, вынудив полицейских устремиться туда, и грациозный практически взлет по ступеням наверх, в момент, когда она шла убивать вовсе не меня – лорда Давернетти.

… Огромный черный дракон, заслонивший меня от кинувшейся следом трансформировавшейся виверны.

… Ее попытка сбежать и мой крик «Transformatio», уничтоживший все шансы на спасение.

И ярость. Ярость Зверя, что в мгновение осознал – он дракону не соперник. Они опоздали, а Лаура просчиталась – убивать Давернетти было уже поздно. Слишком поздно. Но там и тогда, беснующийся Зверь не рискнул принять решение, против которого была его любимая. Это решение он принял позже, гораздо позже… когда нашел свой дом разоренным, а бережно собираемых пленников обнаруженными. Тогда, только тогда ярость выплеснулась безжалостным «Убить». И сменилась потрясенным «Она была права» едва железные тиски драконьих когтей сомкнулись на шее Зверя.

«Она оказалась права!» – последняя мысль перед тем, как сознание погрузилось в опиоидный бред.

Я отдернула руку.

У меня все еще оставались вопросы. Много вопросов. Вопросы роились раздраженным пчелиным роем, в то время как гнездо с медовыми сотами рушилось, внезапно оказавшись без опоры. Оно рассыпалось на куски, словно из-под него выбили основу. Словно то, что было основой, зверски оторвали, заставляя созданный трудолюбивыми пчелками домик, непостижимым и жестоким образом рушиться.

Я внезапно отчетливо ощутила крайнюю двусмысленность своего места нахождения, и столь же отчетливо тело мужчины, вплотную находящееся позади меня. И это было близко, так близко, что я ощущала движение его могучей груди при каждом вздохе и выдохе. Слишком близко, слишком волнующе, все слишком. Слишком, но сколько раз вот примерно так же стоял позади меня профессор Стентон? Бесчисленное количество раз. Волновало ли это меня? Нет, ничуть. Наивная в своей увлеченности лишь наукой, я никогда не ощущала присутствие профессора Стенотона, как присутствие мужчины. Это от каждого прикосновения лорда Арнела, в моей душе поднимается волнение, а в теле странное томительное ожидание чего-то, что я никак и никогда не приму. Но лорд Стентон! Мы проводили ночи напролет в лаборатории, а после могли выйти утром вместе и прогуляться до ближайшей кофейни, весело обсуждая очередной научный эксперимент. Профессор всегда умел облечь рассказ даже о самом страшном провале опыта в такую форму, что я смеялась почти не переставая, стоило ему начать рассказ. И для меня, для наивной меня, наши прогулки по городу, в городском парке, в университет – не были ничем предосудительным. Но сейчас, оглядываясь назад…

«Любовница Стентона»…

Вот кем я стала в глазах общества!

Не ведаю, что удержало меня от слез. Возможно присутствие лорда Арнела, возможно защита моего собственного сознания, что попыталось отринуть истину, в судорожной попытке спастись. И мне следовало поступить так же.

Но едва я попыталась отойти, лорд Арнел тихо приказал:

– Остановитесь, Анабель.

И да – это был приказ, сказанный негромко, но более чем повелительно.

– Вы не имеете никакого права мне приказывать, – так же тихо, ответила ему, чувствуя, что начинаю задыхаться в этом помещении, в этом поместье, в этом… городе. Меня трясло.

Быстрое движение, и стиснув мою талию почти стальной хваткой, дракон все так же очень тихо, произнес:

– Мисс Ваерти, помните я похвалил вас за умение правильно задавать вопросы? Забудьте, я был не прав. Что ж, это стало последним ударом, и взгляд подернулся пеленой слез. А я не хотела, чтобы их кто-либо видел.

– Отпустите.

Мой голос не дрогнул лишь каким-то чудом, слезы я стерла почти незаметно, сделав вид, что поправила волосы, но оставаться невозмутимой внешне, мне становилось сложнее с каждым мгновением.

– Анабель, – тихий голос, в котором хочется утонуть, раствориться и… исчезнуть?

Просто исчезнуть. Мне было больно, когда умер профессор Стентон, мне было тяжело в день его похорон, я почти умерла, когда узнала о своей незавидной участи и ссылке в Город драконов, но уничтожена… уничтожена и растоптана я стала именно сейчас. У меня кружилась голова. Сердце болело так, словно его пробили раскаленным прутом. А душа погибала в отчаянии и муках. Они знали? Миссис Макстон, Бетси, мистер Уоллан, мистер Илнер и мистер Оннер? Знали ли они?! Какой страшный вопрос, и не менее страшное понимание того, что мне известен ответ. Они знали. Не могли не знать. Они все знали!

– Так не пойдет, – внезапно произнес лорд Арнел.

А следом в тюремной камере прозвучало:

– Quavis deformatione.

Заклинание искажающей призмы дракон произнес тверже и спокойнее чем я, ему не требовалось восклицать – ему достаточно было просто сказать. А все что оставалось мне – с гордостью, у которой не осталось ни основания, ни почвы, вздернуть подбородок и посмотреть в его глаза, которые обрели возможность беспрепятственно взирать в мои.