нему? — неожиданно строго спросила женщина.
Я подошла ещё ближе и теперь смогла лучше её разглядеть. Правду сказать, выглядела она неожиданно измождённой, будто питалась лишь солнечным светом и воздухом. Очень сухопарая, уставшая, она казалась гораздо старше своих лет.
Я ошарашенно остановилась, стараясь скрыть удивление. Но Эгелина взмахом руки указала мне на кресло напротив.
— Не бойтесь, я постараюсь помочь вам и сохраню полную конфиденциальность. Потому что я понимаю, что вы, наверняка, испытываете. Этот вечный страх, что всё может пойти не так. И опасность, которая грозит близким… Всё это гораздо хуже страха перед загадочной личностью Скульптора. Но прежде я хочу дать вам совет.
— И какой же? — я улыбнулась, расположившись в кресле.
— Вы, может быть, расскажете что-то о себе, выслушаете меня и мою историю, если пожелаете.. И забудете о Скульпторе и о том, чтобы прибегнуть к его услугам. Боюсь, ни до чего хорошего это вас не доведёт.
— Но разве вам он не помог? — насторожилась я. — Я не знаю подробностей, но расценила те сведения, что до меня дошли, именно так.
В гостиную вошёл всё тот же лакей, но теперь с подносом, на котором стояла чайная посуда и какое-то угощение. Я не стала разглядывать, потому что пить и есть в этом доме ничего не собиралась. Уж больно хозяйка странно выглядит. Кто знает, что она задумала.
Когда мужчина удалился, Эгелина наконец ответила мне:
— Да, в своё время мне потребовалась его помощь. Но прежде чем я что-то вам расскажу, прошу вас дать слово, что никто посторонний ни о чём не узнает.
Дать такое обещание мне было несложно, но я не понимала его смысла. Приглашая в дом незнакомую девушку, разве Эгелина не понимала, чем рискует?
— Обещаю. Ведь моя несдержанность может дать вам повод рассказать и обо мне тоже.
Женщина мягко улыбнулась.
— Сомневаюсь, что вы пришли ко мне, назвав своё настоящее имя. Однако в некотором роде вы правы. У меня осталось много связей, через которые я могу найти вас. И уж тем более я надеюсь, вы не журналистка, которая пожелает сделать себе карьеру на моей истории?
— Нет, даю слово, что всё останется между нами. К тому же вы вполне можете опустить важные подробности и обрисовать мне ситуацию в общих чертах. Я не прошу словесного портрета Скульптора и имён.
— Тем более я сама их не знаю, — Эгелина развела руками. — И поэтому бояться вам нужно не меня. Скульптор и сам способен хранить свои секреты. И он знает всё обо всех, кто его интересует.
— То есть, не вы нашли его?
— Нет, он сам выслал подручного, чтобы поговорить со мной и выяснить всё, что меня беспокоит. Но если бы он не знал об этом заранее, то не стал бы ничего предпринимать.
— Но что же вас беспокоило? — я села поудобнее и подавила в себе мимолётное желание всё же выпить чаю.
— Как и вас — особенности моей магии. Как вы, наверное, уже знаете, мой муж был обычным человеком. А я — ликанитой. К сожалению, это сказалось на нашем ребёнке. Вернее, на моей способности выносить его. Моя магия стремилась от него… избавиться. Ликаниты многое унаследовали от своих предков. В том числе необходимость заключать брак с подобными себе для продолжения рода.
— То есть вы не могли выносить ребёнка от любимого мужа?
— К сожалению. У меня было несколько выкидышей. И тогда я поняла, что готова изменить в себе что-то радикально, чтобы наконец получить желаемое. И начала искать Скульптора.
Мы помолчали. Сейчас история Эгелины казалась мне гораздо трагичнее моей. Но по сути они были очень схожи. Я тоже не смогу подарить любимому всё: всю нежность, тепло, всё своё желание… И это ещё не известно, как моя магия решит воздействовать на ребёнка, если его вообще когда-то получится зачать.
Всё, что когда-то беспокоило Эгелину, маячило и в моём будущем.
— Получается, именно благодаря вашим поискам он понял, что вам необходима его помощь?
— Думаю, что до него просто дошли слухи, — согласилась женщина. — У него повсюду уши. Он наверняка влиятельный человек. А дальше он просто вышел на меня сам. Поначалу мне казалось, что он действительно помог мне. Спас мою семью!
— Как он изменил вашу магию?
— Я не знаю точно, но это был долгий и болезненный процесс. Очень болезненный — я хочу, чтобы вы это понимали! — голос Эгелины стал тревожнее. — Магия — это часть нас. И когда от тела, например, отрезают даже крошечный живой кусочек, это невероятная боль. Так и с магией. Не думайте, что всё это прошло незаметно.
— Но он убрал опасность, которая грозила вашему ребёнку?
Я заёрзала в кресле. Мне было интересно и в то же время страшно слушать хозяйку. Её рассказ звучал, как жуткая сказка на ночь.
— Убрал. Но не предупредил меня о другой опасности, — женщина вновь начала говорить тише. — Баланс магии был нарушен. Со временем все блоки, которые он поставил, расшатались, и она пришла в очень нестабильное состояние. Я стала агрессивной, раздражительной. Казалось, животный нрав ликанитов стал проявляться во мне гораздо ярче, хоть раньше такого не было!
— Но как? Если Скульптор убрал именно животную часть магии, которая не желала принимать вашего ребёнка?
По спине пополз неприятный холодок.
— Знаете, как бывает… На месте раны нарастает очень заметный рубец. И он болит во время непогоды или от стресса. По разным причинам. Он не даёт о себе забыть и раздражает ещё больше. Наверное, так было и со мной.
— Но в этом нет вашей вины…
— Моя вина в том, что я согласилась на то, что предложил Скульптор, даже понимая, что меня не ждёт ничего хорошего, — Эгелина помолчала, глядя в сторону. — В тот день, когда мой муж погиб… Он не хотел ехать на проверку моста. Но мы так сильно поссорились — из-за меня — что он просто разгневался и уехал, чтобы меня не видеть.
— Поэтому испортились ваши отношения со свекровью? — тихо спросила я.
— Она считала и, наверное, считает до сих пор, что я виновата. И не мне с ней спорить.
— Это просто стечение обстоятельств!
— Многого можно было избежать, — Эгелина покачала головой. — И я советую вам очень хорошо подумать, прежде чем
