— Сколько? — сухо и хмуро вопросила я.
— Неустойка равняется доходу работника за весь срок службы и прописывается в контракте.
Я, не церемонясь, вырвала из рук гремлина стандартный бланк договора — красивенький, кстати, на плотной гербовой бумаге, весь такой в вензелечках и завитушках — и быстро пробежалась по строчкам, пока не наткнулась на просто-таки ошеломляющую цифру…
Увиденное я могла назвать лишь одним словом — обдираловка! А я-то, дура, думала, раз испытание пройдено, грамота в кармане, то дальше все пойдет как по маслу. Не тут-то было! Расценочки у гремлинов оказались просто-таки зверскими. Сначала на арене чуть не укокошили, а теперь и вовсе обобрать норовят! Ну это уже ни в какие рамки!
— То есть за неделю службы я должна буду заплатить, как за год? — уточнила я, дабы окончательно увериться в своих выводах.
— Получается, что так, — развел руками управляющий.
Нет, в принципе, мы могли позволить себе данную сумму. Вот только тогда пришлось бы выгрести все три кошеля выигранных денег, а это совершенно не входило в мои планы. Нам, между прочим, еще на что-то сувениры купить нужно! И вообще жить. Да и финансист во мне во все горло орал о несправедливости, а орловская меркантильная сущность возмущалась и того громче.
Короче, мы с моими внутренними принципами были решительно не согласны с данным условием, а потому:
— Ага, нашли дурочку! Засуньте себе свой контракт…
Тут я вовремя остановилась, ибо вспомнила, что гремлин нам все равно позарез нужен, а значит, оставался последний вариант. Я кинула быстрый взгляд на стоящего в сторонке вихрастого мальчишку. Тот, хоть и не влезал в наш разговор, но стоял, явно навострив ушки. И всего одного моего вопросительного взгляда оказалось достаточно, чтобы паренек сорвался с места, подскочил к нам и с готовностью выпалил:
— Я согласен наняться на неделю!
— Вот! — наставительно подняла вверх указательный палец я. — А вы говорили, что никто не согласится.
— Я говорил об уважаемых гремлинах, а не про это недоразумение, еще толком не вылезшее из пеленок, — брызнул слюной дедок.
Мальчишка от такого заявления обиженно втянул голову в плечи и до самых кончиков ушей залился пунцовой краской.
— Но-но-но! — погрозила я обидчику все тем же пальчиком. — Я попросила бы вас не оскорблять моего будущего работника!
— Как знаете, — фыркнул господин Ондус и с громким хлопком испарился, лишив нас своего высокомерного общества.
Ну и славно. Не нужны нам такие ворчуны в попутчиках.
— Слышь, парень, — вовремя вспомнив про необходимые навыки, обратилась я к нашему кандидату. — Ты это… Карманы прокладывать умеешь? Пути подноготные пользуешь?
Выразилась я, кажется, не совсем верно, но юный гремлин меня понял.
— Конечно, умею. Я окончил обучение.
Прелестно.
— Шестнадцать есть?
Тот поспешно кивнул. Ладно, будем считать, что не врет. Если что, я спросила.
— Неустойку с нас требовать не будешь?
— Никак нет! — подтвердил парень.
— Ну и славно. Готовьте контракт! — бросила управляющему, а Стаська за моей спиной радостно прихлопнула в ладоши и самодовольно заявила:
— А я сразу говорила!
Ну да, говорила… Но кто ж знал, что дедок таким меркантильным наглецом окажется?
Господин управляющий принялся что-то усердно выводить на гербовой бумаге. Я же перевела взгляд на сияющего, словно начищенный медяк, мальчишку. Пусть это и не тот работник, на которого мы рассчитывали, зато хоть парень доволен. Хорошее дело, можно сказать, сделали. Кстати, раз уж нам теперь вместе сосуществовать…
— Слышь, пацан! Тебя звать-то как?
— Хевирим, — лучась улыбкой, ответил гремлин.
Убиться ржавым тазиком! Ну точно Херувимчик! Никогда еще Стаська не была так близка к истине.
Пока все складывалось довольно неплохо. Контракт мы подписали, гремлина в свое распоряжение получили, осталось лишь закинуть шмотье в пространственный карман и забрать наше золотишко у Дора. Собственно, пока наш милый Херувимчик занимался вопросом номер раз, мы со Стасечкой занялись вопросом номер два.
Дом у Дора оказался тесным. Низкие давящие потолки, узкие коридорчики, крохотные комнатушки, в которых фиг развернешься. Понятно, конечно, что самим хозяевам, с их способностью менять размер, здесь живется вполне уютно, но для гостей покрупнее это жилище явно не было приспособлено. Короче, чувствовала я себя тут отнюдь не комфортно и руки-ноги старалась держать поближе к телу, дабы ненароком чего-нибудь не опрокинуть. Стаська же в этом плане ощущала себя намного раскованнее. Видимо, уже успела привыкнуть к габаритам гремлинских жилищ.
Наш рыжий знакомец нашелся в одной из спален. Дор валялся на кровати, и одного взгляда на эту самую кровать было достаточно, чтобы понять, насколько она ему тесна — у бедняги чуть ли не по полноги свисало над полом, в то время как буйная кучерявая голова упиралась в самую стенку.
— Ты все еще не можешь менять размеры? — в первую очередь поинтересовалась я, искренне соболезнуя неудобному положению больного.
Дор отрицательно помотал головой и тяжко вздохнул:
— Теперь понимаю, как чувствуют себя люди в наших домах.
— Как килька в консервной банке! — привела наиболее удачное сравнение сестричка.
— Знал бы я еще, что такое консервная банка… — укоризненно протянул гремлин, но развивать эту тему не стал, а переключился на более насущные вопросы: — Ну, рассказывайте, контракт заключили? Кого наняли?
— Ага, заключили! — поделилась радостной новостью сестричка и благоговейно прижала ладошки к груди. — Мы такого Херувимчика наняли, ну просто прелесть. Рыженького, кучерявенького. Такого миленького, до безумия просто, — продолжила делиться впечатлениями мелкая, отчего Дор все сильнее хмурился и багровел чуть ли не на глазах.
А Стаська все не умолкала, сыпала и сыпала похвалой, да еще так восторженно, что, будь я на месте Дора, давно бы этому «миленькому мальчику» конечности бы поотрывала. Уверена, не будь юноша болен, он бы прямо сейчас ринулся «побеседовать» с нашим работничком, а так он лишь скрипел зубами и зло сверкал глазами в сторону мелкой говорушки.
— Я что-то не понял… — угрожающе начал гремлин, как только Стаськин словесный поток прервался. — Это что еще за Херувим такой и какие у вас с ним отношения?!
Уууу, а парень-то не на шутку взревновал. Кто бы мог подумать…
Они же, по сути, дети. Хотя это Стаська — ребенок, а рыжий — вполне уже взрослый, что бы там ни говорил про него Фауст. Да ко всему прочему, похоже, еще и с собственническими замашками. Ну, попала сестричка…
