- Да командир роты охраны транспорта.
- Вот такой предимоноколь, вот такой вот лапсердак, - подумал 'в слух' Макарыч, - И какие у вас теперь мысли по поводу ваших знаний, которые не дают покоя современным феодалам?
- Надо все людям рассказать, там продуктов много, если все узнают, то меня оставят в покое.
- Да, да, да, - закивал я, - и начнется такая мясорубка, что мало никому не покажется... Как вы себе это представляете вообще?
- Ну привести например в Лесной и начать раздавать, просто так раздавать.
- Кхм, ты мозги то майор не растерял? Или ты идеалист, вроде 'свобода, равенство, братство'?
- А что плохого в равенстве? - почти обиженно спросил майор.
- Да собственно ничего, кроме того, что его быть не может по определению. Далеко за примерами ходить не надо. Вот например тут, на Сахарном... не один десяток человек же переселилось и все были в одинаковых условиях, ну да вроде как равенство. Но, некоторые уже сейчас гораздо ровнее чем другие, а почему?
- Не знаю, - пожал плечами Торшин.
- А потому что, освоившись, некоторые подались в колхозники, кто-то на производствах работает, а кто-то уже занялся ремеслом и получает за это прибыль. Люди разные Михаил, не получится равенства.
В общим разговор получился сложный и безрезультатный, Торшин в конце концов закрылся, и заявил, что мол еще надеется на то, что появится кто-то из представителей прежней власти, которые будут легитимны распоряжаться имуществом на базах. Разговор решили отложить на попозже, определили Торшина пока при хуторе, в помощь Михалычу, мужик он в принципе головастый оказался по части организационных вопросов.
330 день. О. Сахарный.
С 'железки' было вывезено почти все. Там осталась только небольшая бригада разбирать все, что можно еще разобрать. Будут работать 10 дней, потом туда пойдет транспорт и новая вахта. Грузят все, вахты меняются, и транспорт идет обратно, в таком режиме решили пока работать на 'железке'. Так же перегнали туда отремонтированный МРС, мало ли... вдруг опять течением, какое судно протащит ну и на крайний случай вахтенным будет возможность быстро сняться с места и вернуться домой, в случае каких то обстоятельств.
На сегодня и завтра объявлены наконец-то выходные дни. Хуторяне готовят праздничный ужин. Лидия Васильевна с педагогами, выбрав на хуторе инициативную молодежь, создали так называемый культмассовый сектор и готовят какую-то праздничную программу.
Из каторжан решили остаться все. Вот так вот. Караульные рассказывали, что после нашей с ними беседы они всю ночь не могли угомониться, все спорили, решали а на утро попросили передать Макарычу, что остаются все. С просекой они закончили несколько дней назад, и теперь их распорядок дня выглядит так - с утра и до обеда они работают по разнарядке Федора, т.е. на благо острова. А после обеда, отдохнув и переждав жару, они занимались строительством и благоустройством своего нового дома - еще одного хутора, мы назвали его хутор пасечников. Там же, не далеко от берега, в маленькой бухточке, вдававшейся в остров и образованной широким распадком, построили еще один НП. Смена заступала туда на сутки из форта, а заодно и приглядывала за каторжанами, мало ли.
А мы со Светланой и детьми решили до обеда заниматься хозяйством, домом и собой. Светлана после завтрака усадила всех стричься по очереди. С мальчишками разобралась быстро - остригла их 'под ноль'. Посмотрев на них, я сказал:
- Может и меня так же?
- Запросто! Только бороду и усы придется тоже сбрить.
- Давно собирался, жарко мне под этой растительностью. Только потом не знаю, как бриться опасной бритвой, не приловчусь никак.
- Ничего, шрамы украшают мужчин.
- Умеешь ты утешить.
- Ладно, садись, и подставляй свою шевелюру, правда, зарос то как.
Когда Светлана закончила со стрижкой и максимально обкорнала бороду и усы, я уселся бриться, тихо про себя матерясь на каждое неловкой движение бритвой. Но экзекуция в конце концов закончилась и я, спустя полчаса смотрел на себя в зеркало, а Света тихо хихикала у меня за спиной. Да... придется теперь голову под солнце подставлять, действительно, смешно выглядит голова с неравномерным загаром.
Забежали Жека, отпроситься в Лесной на рынок с Дашей.
- Николаич, ну все равно же выходные, студенты меня подменят на узле связи, я договорился, - уговаривал меня Жека, - мы на трофейном мотоботе сгоняем.
- Хорошо, - согласился я, - но что бы не гонять попусту мотобот и не жечь солярку, зайди с сначала к Саше в мастерские и Федору, узнай, может что надо купить по технической части, я записку напишу Фиме, он с деньгами решит.
- Спасибо Николаич, - ответил Жека, и сияя как начищенный самовар убежал вверх по дороге к мастерским.
Потом принялись готовить обед всем семейством, после которого у меня еще были запланированы встречи с руководителями производственных бригад. Выходные выходными, а планирование и контроль никто не отменял.
333 день. О. Сахарный.
Выходные прошли, и пора снова впрягаться работу. Вчера договорились, что завтрак и совещание проведем на хуторе. Проснувшись, я быстро оделся, умылся и выйдя из дома пошагал вверх по дороге, где на гребне у поворота меня уже ждали Иваныч, Саша, Федор, Алексей и Макарыч. Я поприветствовал всех и мы отправились на хутор.
Полина Андреевна приготовила уже традиционно свои блины и накрыла стол к завтраку.
- Ну что, давайте сначала по службам доклад, а потом по планам мероприятий, - сказал я, расправившись с тарелкой блинов со сметаной и запив чаем, - Алексей, начинай.
- На данный момент, численность гарнизона составляет восемь офицеров и гражданских служащих форта, пятнадцать бойцов регулярной... эм... регулярного...
Все подняли на Алексея глаза в ожидании того как он назовет нашу постоянно действующую дружину.
-... действующего ополчения, - выдохнул наконец Алексей, - из которых трое призваны временно, на подмену бойцов находящихся вместе с вахтой на 'железке'. За прошедшие двое суток происшествий не случилось. Доклад закончил. Только...
- Что только?
- Жеку на какой срок отпускали в Лесной?
- А он не вернулся? - спросил я, - вообще-то на рынок и обратно.
- Да, мотобота на пирсе нет, дежурный мне с утра доложил, - вставил Иваныч.
- Очень интересно, - сказал я, уже начиная чувствовать что-то не хорошее, и жалеть, что отпустил его с Дашей. И тут нахмурился и громко засопел Михалыч, шевеля губами. Я поднял на него глаза и спросил:
