— Благодарю вас, — прошептал я. — Я ваш должник.
Далеко в небе прогремел гром, и я подумал, что запах жареного мяса пришелся богам по вкусу.
— Да здравствует Перси! — воскликнул Тайсон.
— Может, теперь свяжем этого пастуха? — спросил Нико.
— Точно! — с энтузиазмом подхватил Гроувер. — И пса тоже. Он мне чуть ухо не отгрыз.
Я глянул на Эвритиона, который, небрежно развалясь, сидел за столом для пикника. Обе головы Орфа лежали у него на коленях.
— Сколько времени понадобится Гериону на преобразование? — спросил я у него.
Эвритион пожал плечами.
— Лет сто, наверное. Он, слава богам, не из тех, кто быстро возрождается. Ты здорово выручил меня.
— Вы сказали, что рисковали ради него жизнью? — вспомнились мне его слова. — Почему?
— На этого подонка я трудился не одну тысячу лет. Я ведь родился нормальным полукровкой, но когда отец предложил мне выбирать, я выбрал бессмертие. И совершил грубую ошибку. Потому что сейчас я намертво привязан к этому ранчо. Не могу оставить его. Не могу освободиться. Мне остается только пасти Герионовых коров и проливать за него кровь. Мы вроде как связаны друг с другом.
— Может, вам стоит изменить положение вещей? — предположил я.
— Как это? — Эвритион непонимающе прищурился.
— Быть поласковей с животными на ферме. Заботиться о них, не продавать на убой. Перестать иметь дело с титанами.
Эвритион задумался.
— Неужто и вправду что-то выйдет?
— Конечно выйдет. Они встанут на вашу сторону и начнут помогать вам. А когда Герион вернется, может, тогда ему придется работать на вас.
— Вот это дело! — По лицу Эвритиона растекалась широкая ухмылка.
— Вы не станете мешать нам уйти?
— Еще чего! Конечно нет.
Аннабет терла покрасневшие запястья и все еще смотрела на Эвритиона подозрительно.
— Ваш босс сказал, что кто-то заплатил ему за то, чтобы он нас пропустил. Кто это сделал?
— Может, он так сказал, чтобы надуть вас? — пожал плечами пастух.
— Наверное, титаны заплатили, — предположил я. — А вы не получали от них сообщение через Ириду? Насчет Нико?
— Не-а. Герион рассчитывал, что оно придет после ужина. Титанам о вашем Нико ничего не известно.
Нико смотрел на меня во все глаза, а я понятия не имел, что мне с ним делать. Я сомневался, что он согласится идти с нами. А с другой стороны, разве хорошо было бы отпустить его бродяжничать в одиночку?
— Ты мог бы остаться здесь, пока мы не вернемся из поиска, — предложил я ему. — Тут ты будешь в безопасности.
— В безопасности? — скривился Нико. — Что за дело тебе до моей безопасности? Ты убил мою сестру!
— Нико, — заговорила Аннабет, — в том происшествии нет вины Перси. И Герион не солгал, когда сказал, что тебя подстерегает Кронос. Если повелитель титанов узнает, где ты, он на все пойдет, лишь бы переманить тебя на свою сторону.
— Ни на чью сторону я не переманюсь. И не боюсь я никого.
— Тебя заставят сделать выбор, — продолжала убеждать его Аннабет. — Твоя сестра не хотела бы…
— Если тебя интересует моя сестра, ты лучше бы помогла мне привести ее назад!
— Душу за душу? — спросил я.
— Да!
— Но если ты не захотел взять мою, то…
— Не стану ничего тебе объяснять! — Он смахнул рукавом слезы с глаз. — Все равно я приведу ее назад!
— Может, Бьянке вовсе не хочется возвращаться сюда, — сказал я. — Зачем ей это?
— Ты никогда не понимал ее! — закричал Нико. — Откуда ты можешь знать, чего она хочет?
Я уставился на языки пламени, бушевавшие в бочке из-под бензина. Мне вдруг пришла на ум строчка из предсказания «От руки царя-призрака падет…». Это вполне могло быть сказано о Миносе, и мне нужно убедить Нико не слушать его советов.
— Давай спросим саму Бьянку.
— Я уже пробовал, — жалобно признался Нико. — Она не отвечает.
— А ты еще попробуй. У меня такое чувство, что сейчас она с нами.
— С чего ты взял?
— Потому что это она посылала мне сообщения через Ириду, — внезапно осенило меня. — Она хотела предупредить меня о том, что ты делаешь, чтобы я мог защитить тебя.
— Нет, это невозможно. — Нико отрицательно покачал головой.
— Есть только один способ убедиться в этом. Ты, кажется, сказал, что не боишься. — Я обернулся к Эвритиону. — Нам нужно что-нибудь вроде неглубокой ямы, типа могилы. И немного пищи и питья.
— Перси, — предостерегла меня Аннабет, — не думаю, что ты ввязываешься в хорошее дело.
— Ладно, — оборвал ее Нико. — Давай попробуем. Эвритион задумчиво поскреб бороду.
— Есть тут такая, для перегноя. Можно ее использовать. Эй, циклоп, тащи-ка мой ледник из кухни. Что-то мне подсказывает, что мертвецы не меньше моего любят рутбир.[10]
Глава десятая
Мы участвуем в шоу со смертью
Церемония жертвоприношения для вызова духов умерших была устроена после наступления темноты. Мы расселись вокруг ямы футов двадцать длиной, находящейся рядом с цистерной для перегноя. Цистерна была выкрашена в ярко-желтый цвет, на одном боку нарисовано улыбающееся лицо и красным цветом выведены слова: «Компания „БЛАЖЕННОЕ СЖИГАНИЕ“». Название, несколько не подходящее для вызова мертвецов, ну да ладно.
Сегодня было полнолуние. По потемневшему небу неслись серебристые облака.
— Скоро появится Минос, — хмурясь, предупредил Нико. — Когда совсем стемнеет.
— Может, он заблудится, — с надеждой сказал я.
Нико налил в яму пива и стал бросать туда же ломти жареного мяса с блюда, а когда закончил, принялся нараспев читать что-то наизусть на древнегреческом. И сейчас же смолкло жужжание насекомых в лесу, а свисток из стигийского льда, который хранился у меня в кармане, стал заметно холоднее.
— Скажи Нико, пусть перестанет, — зашептал мне Тайсон.
В общем, я был согласен с братом. Что-то до крайности неестественное возникло в воздухе и теперь окружало нас. Ночная тишина дышала угрозой и замогильным холодом. Но не успел я и слова сказать, как стали появляться первые духи. Над землей пополз желтоватый, цвета серы, туман. Сгустившиеся тени постепенно стали приобретать человеческие очертания. Одна из них подползла к краю ямы и жадно припала к питью.
— Останови его! — сказал Нико, прерывая свой речитатив. — Только Бьянка может пить.
Я вытащил из ножен меч. Призраки отступили, с их стороны послышалось испуганное шипение при виде лезвия из небесной бронзы. Но того, кто напился первым, мы не успели остановить. На наших глазах призрак приобрел четкие очертания бородатого мужчины в белых одеждах. Золотой обруч охватывал его голову, а глаза, даже мертвые, горели злобой.
