Ознакомительная версия.
– Возможно, Кристоф был прав – следовало оставить Столицу, – сказал сам себе нахттотер, прижимаясь к рулю.
Миновав мост через реку, он свернул к Садовому и тут увидел знакомую машину. Господин Бальза не разбирался в марках. Для него все автомобили делились на лимузины, грузовики и «другие». Эта была как раз из последних.
Несколько минут его преследования не замечали, но затем несмышленыши Амира обнаружили погоню и резко свернули вправо. Миклош крутанул руль, не сбавляя скорости, и самоубийственно влетел в проем между домами. Асиман петляли, как зайцы, попытались затеряться в заводской зоне у реки, но тхорнисх не отставал, и тогда в него полетели заклинания.
Раз. Другой. Третий.
Первые два прошли мимо цели, последнее он принял на «Бледный тлен». И швырнул ответ в тот самый момент, когда в двигатель его автомобиля угодила «Комета».
Вмиг перестав слушаться, машина полетела ко всем чертям и врезалась в столб. Сокрушительный удар заставил Бальзу на несколько мгновений потерять сознание…
Когда он пришел в себя, то первое, что увидел – смятый гармошкой, обугленный, все еще дымящийся капот своей машины. Лобовое стекло оказалось разбито, лицо расцарапано брызнувшими в салон осколками. Двигатель сместился, сломав ему ноги, а рулевое колесо, даже не снабженное подушкой безопасности, врезалось господину Бальзе в грудь, раздробив ребра.
Миклош, взявшись за руль, надавил на него, и тот сложился, словно был сделан из воска. Оттолкнул от себя покореженный двигатель и регенерировал второй раз за ночь.
Двери оказались заклинены, но нахттотер вышиб их, толкнув плечом. Упал в снег, пополз, затем встал. Одежда оказалась безнадежно испорчена, лицо саднило от заживающих ран.
Шипя и хромая, господин Бальза поспешил туда, где, в пятидесяти метрах от него, находилась груда искореженного железа – все, что осталось от машины огнепоклонников. Водитель был мертв, поднявшийся и влетевший в салон капот отрубил ему голову. Сидевший на пассажирском кресле еще дышал. Ему здорово досталось, но ничтожный шанс выкарабкаться у асимана был – до тех пор, пока Миклош не добил его. Заклинание разложения лишило третьего прихлебателя Амира обеих ног и большей части левой руки, растворило одежду и часть кожи на лице.
– Пощадите, – проскулил тот, когда нахттотер склонился над ним.
– Кому вы успели рассказать обо мне?
– Никому… честно… мы… не подумали…
– Это хорошо. Это просто замечательно, мой друг, – облегченно сказал брат Храньи, поняв, что асиман не лжет.
Он положил на лоб раненого руку и пристально посмотрел в погасшие глаза. Затем быстро, меньше чем за минуту, избавился от тел и поспешил прочь. Район, конечно, был пустынный, заводской, но свидетели всегда найдутся. Придется от них избавляться, затем припрется полиция, и эта история затянется до утра.
Он здорово наследил, несмотря на то, что тел нет. Никто из блаутзаугеров не перепутает магию нахтцеррет ни с чем другим. Утешает лишь то, что вряд ли Амир начнет копать слишком глубоко из-за исчезновения молодняка. Но даже если он что-то и обнаружит – отдуваться придется Хранье.
– Ну что же, дорогая сестричка. Самое время, – пробормотал он. – Впрочем, впредь стоит быть осторожнее… Покинуть Столицу, друг Кристоф? Ха! Я слишком сильно ненавижу этот проклятый город, чтобы уйти столь просто!
Сказав это, он посмотрел на небо. Следовало попасть в убежище до рассвета.
У демократии есть лишь один серьезный враг – это авторитарный правитель, но только в том случае, если правитель этот добрый и справедливый.[18]
10 марта
Ада сидела в своей маленькой уютной гостиной на третьем этаже резиденции даханавар. Она предпочла бы жить ниже уровня земли, но подходящего помещения там не нашлось. Впрочем, девушка была не привередлива и легко приспосабливалась к любому новому месту.
Стигнесса устроилась в кресле напротив окна, закрытого шелковым экраном с изображением тонких цветов и летящих птиц. Придвинула ближе столик и разложила на нем рабочие инструменты. Тихонько напевая себе под нос песенку без слов, Ада окунала беличью кисть в склянку с прозрачным лаком и осторожно наносила его на почти готовое изделие. Состав, придуманный ею лично, издавал слабый аромат хвои и застывал почти мгновенно.
О подоконник стучал холодный весенний дождь со снегом. За стеной слышались приглушенные голоса. Один из них, глуховатый и властный, принадлежал Стэфании – новой главе клана. Ей отвечали взволнованно и торопливо. Девушка пожала плечами. «Соседи» то ли бурно выясняли отношения, то ли мирно обсуждали сложности заклинания. Как успела заметить Ада, даханавар в большинстве своем были довольно эмоциональны. Особенно молодые. Видимо, сказывалась специфика магии клана.
За несколько дней жизни здесь кадаверциан успела познакомиться почти со всеми. Они сами спешили посмотреть на одну из некромантов, но не находили в невысокой миловидной девушке ничего инфернально-потустороннего. В итоге юные даханавар испытали легкое разочарование, но начали относиться к ней спокойнее и дружелюбнее.
Ада сама понимала, что лишена некротического обаяния Кристофа, снежной красоты Доны, опасной привлекательности Кэтрин и даже магнетизма ее собственного учителя. Но это не огорчало девушку. Зато с ней всем было легко, уютно, комфортно. Ее общество расслабляло и успокаивало.
Как говорил когда-то Вольфгер – у Смерти много обличий. Одно из них – милая женщина, приносящая утешение и покой…
«Ада! – прозвучал у нее в голове требовательный голос Адриана. – У тебя все в порядке?»
– За прошедшие полчаса ничего нового не произошло, – ответила она вслух, отодвигая подставку, чтобы полюбоваться почти законченной работой.
«Хорошо. Но если что-нибудь случится…»
– Ты узнаешь об этом первым, – отозвалась девушка, и ненадолго успокоенный учитель «удалился».
Стигнесса улыбнулась, снова возвращаясь к работе, но спустя минуту за ее спиной послышались быстрые шаги, и звонкий голос Нолы – ученицы Стэфании – произнес:
– Ада, мы уже активировали все охранные заклинания. Я хотела узнать, тебе не нужно… – Она запнулась и через мгновение спросила с недоумением и глубочайшим отвращением: – Что это?!
Стигнесса обернулась и увидела, что Нола не одна. Ее подруга – белокурая Ютта, хлопая белыми, словно крылья бабочки-капустницы, ресницами, смотрела на гостью с не меньшим удивлением.
– Будущий экспонат Дрезденского музея, – дружелюбно ответила стигнесса, помешивая лак. – Я должна была отослать его на прошлой неделе, но не успела закончить.
Ознакомительная версия.
