Странно, что лекарь еще не пришел. Его подкупили, чтобы он не приходил?
Он схватил ее за руку. Их пальцы были липкими от крови.
- Убийцы выжили?
- Наверное.
- Пусть живут, пока я их не допрошу, - он сделал еще глоток воды и сглотнул, горло словно опухло.
Серебряный Феникс протирала его шею влажной тканью. Он пытался отодвинуться, но она отчитала его.
- Кровотечение унялось. Остался лишь шрам там, где он тебя ударил.
Чжун Йе осторожно коснулся горла. Неровный шрам от уха до уха.
- Как такое возможно? – прошептала она, глядя ему в глаза. – Ты должен был умереть.
Виски пульсировали, он не мог смотреть ей в глаза.
- Заклинание бессмертия… ты все еще выполняешь ритуал?
- Да.
- Используешь темные искусства? – прошептала она.
- Что ты об этом знаешь? – прохрипел он.
- Я нигде не училась. Но я знаю, что за эти силы нужно платить.
Жертвы были ценой.
- Я бы умер, если бы не это заклинание. Тебе этого хотелось? – спросил он, зная, как жестоко звучат его слова, но сдержаться не смог.
Серебряный Феникс спрятала лицо в ладонях, плечи ее дрожали.
- Я боялась, что потеряла тебя.
Чжун Йе обнял ее, гладя по волосам.
- Прости, любимая.
- Обещай, что ты прекратишь, - прошептала она ему на ухо, он почувствовал щекой ее горячие слезы. – Это спасло тебя, знаю. Но это неправильно. Пожалуйста, хватит.
- Я прекращу, - прошептал он, держа ее, пока она не перестала дрожать.
Наконец, наступила восьмая луна, оставалась неделя до свадебного пира. Император был в отъезде и собирался вернуться не меньше, чем через месяц, урожай корня императрицы уже пройдет.
Чжун Йе тем утром проснулся поздно. Серебряный Феникс проводила ночи с ним, ведь Мей Гуи с сыном, которого император обожал, тоже уехала. Он понимал, целуя ее на прощание, что они должны делить постель после свадьбы, потому улыбнулся этой мысли.
- Ты выглядишь так, словно сорвал запретный плод, - сказала она, дразня.
- Лучше. Я ведь украл у тебя поцелуй, - он потянулся за другим, но она отстранилась, смеясь.
- Я опаздываю на встречу с поваром, чтобы обсудить меню. Посмотришь потом на него?
- Принесешь мне копию, любимая, - Чжун Йе теперь был одним из доверенных советников императора, весь дворец ждал его свадьбы с Серебряной Феникс.
Она развернулась, розовый шелк ее одеяния шелестел, словно крылья бабочки.
- Ты весь день будешь с этим алхимиком?
- Попытаюсь уйти раньше, - он смотрел ей вслед. Чжун Йе не мог понять, как смог отхватить столько удачи. Его мысли заполонила она, их совместное будущее, пока он шел по дворцу. Он попросит о комнатах побольше, подходящей для семьи. Он попросит это у императора, отдав ему корни.
Йокана в кабинете не было. Он уехал в прошлом месяце, чтобы собрать в Ксие нужные травы. Но оставил записку: «Узник ждет. Ты можешь сделать это сам. Убедись, что все записал».
Чжун Йе обещал Серебряной Феникс, что прекратит. Но не смог. Сегодня он поставит точку. Он замер, перечитав слова Йокана. Будет ли больно в последний раз?
Он взял бумагу и бронзовую миску, заготовленную заранее для него. Этот раз будет тринадцатым, каждый раз ему нужно было все меньше корня, а заклинание бессмертия накапливалось в нем и становилось сильнее. Йокан оставил ему крошечный кусочек. Он впервые убьет узника сам. Он достал флакон с ядом, зеленая жидкость поблескивала на солнце, что проникало в окна кабинета. Это не больно, так говорил ему алхимик.
Стражи привели узника. Он был старше, выглядел лет на пятьдесят. Его белые волосы были спутанными, а борода подернута серым. Узника жизнь не щадила.
- Оставьте нас, - сказал Чжун Йе.
Он поджег смесь в миске. Он не выносил запах, но теперь он чувствовал в нем смерть, запах древних могил, где мертвые были пылью, разлагающихся тел под солнцем. Все вместе.
Старик не говорил, не просил пощадить его. Но он так сильно дрожал, что Чжун Йе едва смог схватить его за подбородок.
- Будет совсем не больно, - пообещал он, звуча как Йокан. Он заставил узника открыть рот, и оказалось, что у него отрезан язык. Он влил в его рот яд, узник рухнул на пол. Чжун Йе прижал пальцы к вискам мужчины, начиная читать заклинание, что уже знал наизусть.
И каждый раз ощущения были все сильнее, наслаждение граничило с болью. Почти невыносимо. Божественно. Чжун Йе терялся в ощущениях, мир пропадал для него.
Глава тринадцатая:
На завтрак Чэнь Юн не явился. Как и А На. Ник сидел за столом с несвойственным ему молчанием, тревожно поглядывая на Аи Линг. Та ела, не чувствуя вкуса. Как только она закончила, она встала и раскинула дух в стороны. Чэнь Юн был у фонтана с А Ной. Решив поговорить с ним, она пошла в их сторону.
Она замерла на полпути, скрытая в лабиринте высоких кустов. День был безоблачным, а воздух казался тяжелым из-за запаха жимолости. А На возвращалась в поместье.
Аи Линг ворвалась во двор. Чэнь Юн сидел на краю мраморного фонтана и смотрел, как вода ниспадает из чаш, что держат статуи. Он удивленно вскинул голову.
- Аи Линг, - сказал он, бегло взглянув на нее. Лицо его ожесточилось, она застыла, увидев его выражение.
Дух ее, удерживаемый на месте, дрожал. Она держала себя подальше от мыслей яркого Чэнь Юна, хотя она хотела узнать, что он думает и чувствует. Она приблизилась, он остался у воды, словно статуя. Она коснулась его плеча.
- Чэнь Юн?
Глаза его потемнели, лицо напоминало маску.
- Мне очень жаль, - прошептала она.
- Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить тебя.
Она не могла обрести голос и смотрела на фонтан. Их отражения были неровными в покрытой рябью воде.
- Я думал о том, что Дин… отец предложил мне. Остаться в Цзяне и унаследовать дело.
Каких родителей он выберет? Мать, которую толком не знал, из Ксии или родного отца из Цзяна? Она в его будущее никак не подходила.
- И ты женишься на А Не? – выпалила она.
- Что?
- Я слышала разговор А Ны и Ника. Она хочет видеть тебя своим мужем, - сердце болело так сильно, что она хотела сжаться в комок, пока не исчезнет. Пока не перестанет чувствовать. Но вместо этого она пыталась уменьшить боль. – Это было бы прекрасно. Твой отец будет рад такому союзу. И семейные дела останутся в семье.
- Ты их подслушивала? – он покачал недоверчиво головой. Или в отвращении.
Она вскинула голову.
- Только так я могла понять, что они говорят.
- Но они не говорили с тобой, - сказал Чэнь Юн.
Если бы ее боль была раной, она была бы ужасно глубокой.
