И снова королева улыбнулась печальной своей улыбкой.
— А кое-кто утверждает, что постигшая вадагов кара есть плод их собственных деяний. Что это они затеяли войну с надрагами и нарушили установленный лордом Аркином порядок вещей…
— Боги мстительны, — прошептал Ганафакс.
— Но я тоже способна на месть, мабден, — сказала королева.
— За то, что мы убили твоих воинов?
Она пренебрежительно махнула рукой.
— Нет. Они ведь первыми напали на вас. Вы просто защищались. Это естественно. Я говорю о герцоге Ариохе и его капризах, из-за которых прекрасная страна превратилась в ужасную каменную пустыню, сжигаемую вечным огнем.
— В таком случае, ты, королева, непременно будешь отомщена, а герцог Ариох наказан! — твердо сказал Корум.
— Некогда у меня было множество подданных. Одного за другим посылала я своих людей через Пасть Льва, чтобы наказать и уничтожить Рыцаря Мечей. Ни один не смог этого сделать. И ни один не вернулся.
— А что такое Пасть Льва? — спросил Ганафакс. — Мы уже слышали, что это — единственный путь к спасению отсюда.
— Да, это так. Но спасения нет. Тот, кто живым минует саму Пасть Льва, не минует того, что находится за нею: дворца Ариоха.
— И никто не может… спастись? выжить? — спросил Корум.
Слепая королева подняла лицо к розовым небесам.
— На это способен лишь великий герой. Только великий герой…
— А ведь когда-то вадаги не верили ни в каких героев… — горько заметил Корум.
Она кивнула.
— Я помню. Но тогда им и не нужно было верить в это.
Помолчав, Корум спросил:
— А где находится эта Пасть Льва, госпожа моя?
— Я провожу тебя к ней, Принц в Алом Плаще.
Глава пятая
ЧЕРЕЗ ПАСТЬ ЛЬВА
Королева дала им напиться из фляжки, притороченной к седлу, и, подозвав двух чешуйчатых животных, предложила Коруму и Ганафаксу сесть на них верхом. Они послушались, взяли в руки поводья и поехали следом за королевой Оурес по черным и зеленоватым обсидиановым холмам, меж которыми текли реки огненной лавы.
Несмотря на слепоту, королева весьма умело управляла чешуйчатым зверем и не умолкая рассказывала о том, какое дерево когда-то росло здесь и какие цветы цвели на том лугу, — словно помнила каждый камешек, каждое растение, каждый ручеек своей погубленной родины.
Ехали они довольно долго; наконец королева остановилась и указала прямо перед собой:
— Что вы видите там?
Корум вгляделся в дымную пелену.
— Похоже на огромную скалу…
— Подъедем поближе, — сказала Оурес.
Постепенно становилось ясно, что перед ними на самом деле. Это действительно была огромная скала, точнее гладкая и сверкавшая, как золото, глыба, искусством неведомого резчика превращенная в голову льва, разинувшего в грозном реве клыкастую пасть. Голова выглядела как живая.
— Боги! Кто ее создал! — прошептал Ганафакс.
— Ариох, — ответила королева. — Когда-то на этом самом месте была наша мирная столица. Теперь же мы живем — вернее, жили! — в пещерах под землей, где есть вода и хоть какая-то прохлада.
Корум долго смотрел на немыслимых размеров львиную голову. Потом взглянул на королеву:
— Сколько же тебе лет, госпожа моя?
— Не знаю. Времени в Огненных землях не существует. Я думаю, что прожила не меньше десяти тысяч лет.
На некотором расстоянии от них виднелась еще одна стена огня. Помолчав, королева Оурес заметила:
— Мы со всех сторон окружены огненными стенами. Когда Ариох впервые создал их, многие люди бросались в огонь, предпочитая не видеть того, что стало с их страной. Так умер и мой муж, и все мои братья и сестры…
Корум заметил, что Ганафакс явно чувствует себя не в своей тарелке: он почти совсем умолк, опустил голову и время от времени, словно мучимый головной болью, потирал лоб и виски.
— Что с тобой, друг Ганафакс?
— Ничего страшного, принц. Просто голова разболелась. Наверняка от этой жарищи.
И тут чудовищный монотонный стон донесся до их ушей. Ганафакс вскинул голову, глаза его расширились от ужаса. Он явно ничего не понимал.
— Что это?
— Лев поет, — пояснила королева. — Он знает, что мы близко.
И при этих словах из уст Ганафакса вдруг полились точно такие же ужасные звуки — так одна собака подвывает другой.
— Ганафакс, друг мой! — Корум подбежал к нему ближе. — Тебя что-то мучает?
Ганафакс затуманенным взором уставился на него, словно не понимая.
— Нет, все в порядке, я же сказал тебе! Это все жара… — лицо его исказилось. — А-а-а! Больно! Я не стану!.. Не хочу!..
Корум обернулся к королеве Оурес.
— Что это с ним? Здесь с кем-нибудь такое случалось?
Она молчала, нахмурившись и думая, казалось, о чем-то своем, а вовсе не о несчастном Ганафаксе.
— Нет, — сказала она наконец. — Если только…
— Ариох! Я не стану!.. — Ганафакс начал задыхаться.
И тут рука Кулла бросила вожжи и потянулась к нему. Корум попытался ее перехватить, но не успел. Вытянутые пальцы руки надавили Ганафаксу на глаза; казалось, они сейчас вонзятся ему прямо в мозг. Ганафакс пронзительно закричал:
— Нет, Корум! Пожалуйста, не надо!.. Я еще могу справиться с этим… А-а-а!
Рука Кулла резко отпустила его голову; с пальцев капала кровь и мозг Ганафакса. Его безжизненное тело вывалилось из седла и рухнуло на землю.
— Что происходит? — окликнула Корума королева.
Корум в ужасе уставился на окровавленную руку Кулла, которая тут же успокоилась и стала вести себя как обычно.
— Ничего, — прошептал он. — Просто я убил своего друга.
И, вздрогнув, поднял голову.
На вершине ближайшего холма он увидел человека. Человек смотрел прямо на него. Потом взвилось облачко дыма, и человек исчез.
— Значит, ты все-таки догадался о том, что давно уже стало ясно мне, принц Корум? — спросила королева.
— Ни о чем я не догадался! Я убил своего друга — вот и все, что я знаю. Он так помог мне! Он показал… — Корум сглотнул застрявший в горле комок.
— Он был всего лишь мабденом, принц. А значит, слугой Ариоха.
— Он ненавидел Ариоха!
— Но Ариох нашел его и проник в его душу. И этот мабден непременно попытался бы убить нас. Ты правильно поступил, уничтожив его. Он вскоре предал бы тебя, принц.
Корум задумчиво смотрел на Оурес.
— Пусть бы лучше он убил меня! Зачем мне жизнь?
— Ты из племени ведрагов! Последний из нас! И только ты способен отомстить за гибель нашего народа!
— Пусть вадаги лучше исчезнут с лица земли — неотомщенными! Слишком много преступлений уже совершено ради этой мести! Слишком много несчастий! Слишком много безвинных смертей! Будут ли после всего этого вспоминать вадагов с любовью? Скорее их имена будут шептать с ненавистью и проклятиями!
