— Но, — добавил Габорн, — Силы Земли говорят мне, что Индопалу угрожает великая опасность, и никто из тех, кто отправится туда, не останется в живых. И я должен их об этом предупредить.
Взгляд Фейкаалда сделался жестким. Он согласно кивнул, но лицо его при этом ничего не выразило.
— Прошу вас о небольшой милости.
— Еще об одной? — спросил Габорн.
— Форсибли. Если вы уделите мне хотя бы несколько сотен, это может оказаться бесценной помощью. Сейчас он просил слишком многого.
— Я вам ничего не должен. Фейкаалд вновь согласно кивнул.
— Хорошо. В таком случае я попрошу вас еще об одном.
Габорн почувствовал себя на рынке, торгующимся с соотечественником Фейкаалда. Каифба просил много, не давая ничего взамен. Габорн предупредил его:
— Это будет последнее, ибо я устал от ваших просьб.
— Мир. Я молю вас: поезжайте в Картиш сами. Если вы боитесь Радж Ахтена, вы можете избрать его войска и будете уверены, что они вас защитят.
— Не могу.
— Заклинаю вас всем, что для вас дорого, вашей родиной, вашей честью и добродетелью, — взмолился Фейкаалд. — Без Короля Земли наш народ — что сухая щепка в огне. Вы могли бы избрать нас всех, как избрали жителей Карриса.
Габорн покачал головой. Никакими словами было не выразить, как хотелось ему исполнить эту последнюю просьбу, но сила избирать была у него отнята. И его ждала другая дорога.
— Мне предстоит свое сражение, в другом месте. Ваш господин пусть справляется без меня.
Фейкаалд опустил глаза. И тоже покачал головой.
— Простите меня. Я пришел сюда, чтобы просить вас о помощи, без позволения. И не могу сейчас вернуться в Индопал. Радж Ахтен расценит мой поступок как предательство. Но пусть, пусть меня назовут предателем, если я смогу хоть чем-то помочь своей стране. Я отдаю себя на вашу милость и прошу убежища. Я буду служить вам, как Джурим. Служить верно, если только вы не попросите меня предать мой народ.
Он казался искренним. Руки его дрожали, глаза молили о милосердии. Но Габорн не верил ему. И опасности для этого человека никакой не ощущал.
— Возвращайтесь к Радж Ахтену, — сказал он. — Вам ничего не грозит с его стороны.
— Умоляю вас, во имя Сил, во имя Земли! — заскулил Фейкаалд. — Сжальтесь! Сжальтесь над стариком! Вы даже представить себе не можете, что он со мной сделает.
Габорн задумался. Возможно, самому Фейкаалду угроза кажется вполне реальной. А возможно, что он, преследуя свои тайные цели, просто разыгрывает страх.
Было что-то не то в этом человеке… какая-то тьма в сердцевине. В данный момент он не представлял для Габорна опасности. Не собирался бросаться на него с ножом. Но Габорн не сомневался, что при первом же удобном случае Фейкаалд может причинить большое зло.
«А может, это говорит во мне мой собственный страх», — подумал он,
В Доме Разумения, в Палате Обличий Габорна учили определять, когда человек лжет. Но насчет Фейкаалда он ничего не мог сказать. Тот, кто лжет, обычно отводит глаза или же усиленно моргает. У него могут сузиться зрачки. Но каифба Фейкаалд смотрел спокойно, не мигая. Размер зрачков его невозможно было определить из-за выкуренного им опиума.
Лжец порой дрожит, но Фейкаалд не вздрогнул ни разу. Лжец частенько напрягает мускулы шеи и потому вскидывает голову, пытаясь выглядеть надменно.
Ни одного из этих признаков в поведении Фейкаалда не было. Только язык тела говорил кое о чем. Старик слегка наклонялся вперед, возможно из-за сутулой спины. Габорн, однако, подозревал другое. Так наклоняется не лжец, но торговец, которому очень хочется заключить сделку.
Фейкаалд пытался продать свой рассказ. Но Габорн не покупал.
Что же двигало Фейкаалдом? Возможно, ему действительно нужна была помощь Габорна. Возможно также, что его больше устроила бы бездеятельность Габорна или разделение его сил.
А еще возможно… это Радж Ахтен хотел, чтобы Фейкаалд находился при Габорне.
И подумав так, он ощутил холодную уверенность. Конечно же, Фейкаалд был шпионом. Вот почему присутствие его было неприятно Габорну и внушало предчувствие отдаленной опасности.
«Можно отослать его прочь», — подумал Габорн.
Он посмотрел на своих советников, вспоминая, что Умы говорили ему минувшей ночью. «Перессорить врагов». Пожалуй, он сможет это сделать, если снабдит Фейкаалда ложными сведениями.
Существовал и еще один довод в пользу того, чтобы оставить индопальца при себе. Тот долго и верно служил Радж Ахтену. И если Габорн задержит старика, тем самым он лишит Радж Ахтена ценного советника.
Поступить так казалось вполне разумным. Отправить Фейкаалда куда-нибудь, где тот не сможет навредить, и присматривать за ним. В Морском Подворье нашлось бы для него подходящее местечко.
Однако все эти планы вдруг перечеркнула другая мысль: «А вдруг я смогу на самом деле сделать его своим союзником?»
— Благодарю, каифба Фейкаалд, — сказал Габорн. — После разговора с вами мне появилось о чем подумать.
Подумаю я также и о том, чтобы взять вас на службу, когда буду свободен от дел. Вы поедете со мною сейчас? — Только скажите мне, и я все сделаю для вас, — ответил Фейкаалд и поклонился так низко, что Габорн испугался, как бы он не упал с лошади.
За то, что пожалованы ему многие высокие права, барон в свою очередь обязан:
1. Заботливо блюсти вверенные ему земли.
2. Соблюдать королевский закон, исправно платить королю налог и содержать в порядке дороги и иные сооружения для общественной пользы.
3. Во время войны предлагать королю свою жизнь, либо жизнь своего сына, либо пригодного к службе арендатора.
Из Книги Общественного Закона
— Слыхали, парни? Кирка теперь барон! — Скаллон рассмеялся. Этот здоровенный детина хлопнул Кирку по спине и сунул ему в руки еще одну кружку рома. Все собравшиеся в трактире улыбались Кирке и поздравляли его.
Кирка помнил, как ехал на королевской лошади. Кирка помнил, что его посвятили в рыцари. Такое ни в каком сне не приснится.
Он закрыл глаза и пообещал себе, что запомнит это. Но помнить было трудно. Он всегда все забывал. Прошлой ночью он тоже обещал себе, что запомнит, как убивал опустошителей, но воспоминания о бое уже тускнели.
В памяти сохранились лишь три схватки. Что он убил девять чудовищ, он знал только потому, что ему об этом кто-то сказал.
— Чего пялишься на нее — пей давай, — гаркнул Скаллон. — Коль собираешься жить по-баронски и ликеры распивать, так учись, как это делается!
Все смеялись и хлопали его по спине. Нависали над ним, обжигали его своим дыханием, и Кирка торопливо сделал большой глоток. Ром обжег горло. Жжение Кирке не нравилось, но ему нравилось пить. Беда в том, что всякий раз, как он просыпался назавтра, оказывалось, что все его деньги исчезли.
