Это слово дорого мне обойдется, но я заплачу за него, независимо от того, какую цену назовет Нуан Сее.
— Чем вам может помочь ваш покорный слуга?
— Я хотела бы приобрести жемчужины Ананси.
Нуан Сее подался вперед, а в его глазах загорелся хищный огонек. Он взволнованно улыбнулся, обнажив острые клыки.
— Оооо. Вы собираетесь кого-то уб…бить. Кто это? Я его знаю?
— Скорее всего, нет.
Его смех был похож на чих кошки. Он махнул лапо-руками.
— Хорошо, хорошо, храните свои секреты при себе. Чем собираетесь платить?
Я захватила с собой пару вещей. Мои родители торговали с Нуан Сее, поэтому я с детства видела, как заключаются сделки. Товары вроде золота и драгоценных камней ничего не значили для торговца раритетами. В конце концов, золото — просто металл, который можно найти в сотнях миров. Нуан Сее желал же заполучить нечто уникальное и редкое. Что-то окутанное легендой. А чтобы расплатиться за жемчужины Ананси, это что-то должно было быть очень особенным.
Шон протянул рюкзак. Расстегнув молнию, я вытащила три больших бутылки. На каждой была наклеена большая желтая этикетка с портретом пожилого мужчины, курящего сигару.
— Бурбон пятнадцатилетней выдержки, из семейных запасов. Лучший бурбон во всем Сан-Франциско. Его почти невозможно достать.
В качестве начала торгов, это не было настолько плохо. Мне чуть ли не вечность пришлось доставать этот бурбон, и я точно знала, что Нуан Сее торговал алкоголем с дюжиной планет. Так я доказала, что могу найти нечто редкое.
Нуан Сее с восторгом наклонился вперед.
— Любопытно. Четыре жемчужины. Для вас пять. Ваши родители всегда приносили мне лучшие вещи, в честь их памяти я буду щедр.
Пять недостаточно. Он хотел бурбон, но не столь сильно. Пришло время для кое-чего стоящего. Будем надеяться, он отлично сработал.
Взяв рюкзак, я извлекла из него маленькую баночку, обернутую в пузырчатую упаковку. Разорвав ее, я поставила банку на стол. Нуан Сее всмотрелся в вязкую желтую жидкость, находящуюся в ней.
— Что это?
— Сокровище. — Наклонившись вперед, я подвинула баночку. Ее осветил луч солнца, и жидкость запылала, как литое золото.
Глаза Нуана Сее загорелись.
— На Земле, в далеких южных краях близ экватора, лежит кристально-голубое море. У его северного побережья, где соприкасаются два континента, раскинулась безводная равнина. По мере удаления от воды, равнина превращается в бесплодные холмы и труднодоступные горы. Между гор скрываются вади — узкие плодородные долины, отгороженные от остального мира. Это древняя земля, названная в честь беспощадного воителя. Легенда гласит, что он был столь жесток в сражении, что для врагов схватка с его армией была равнозначна смерти. Они назвали это место Хадрамаут, что означает "приход смерти".
Нуан Сее внимательно слушал.
— Дважды в год простые крестьяне проделывают тяжелый путь сквозь эти горы, как делали их предки на протяжении семи тысяч лет. Они взбираются по тайным тропам на восток, к восходящему солнцу, пока не достигнут долины, где растут деревья сидр. Они священны для многих религий. Мусульманам они известны как райские деревья. Христиане верят, что, когда Человека Бог изгнал из Садов Эдема, именно плоды деревьев сидр изначально помогли ему выжить. Их корни так глубоко простираются в землю, что они могут выдержать самую тяжелую засуху или потоп. Каждая часть дерева лечебна, каждый лист бесценен. Но крестьяне не берут их. Аккуратно, с опаской они собирают мед у пчел, которые кормятся пыльцой тех деревьев и пускаются в обратный путь, полный опасностей. Сидровый мед, который они приносят, лечит многие болезни. Это суть той древней и дикой земли. Ее жизненная сила. Нет ничего более редкого и ценного.
Нуан Сее посмотрел на банку.
— Двенадцать.
Я поднялась.
— Прошу прощения. Я не осознавала, что к великому Нуан Сее пришли тяжелые времена. Простите меня. Я не хотела оскорбить вас.
Нуан Сее зашипел на оскорбление. Я взяла флягу.
— Двадцать, — рявкнул он.
Я усиленно размышляла над банкой, стоящей передо мной. Словно по канату над пропастью. Если сделка не удастся, понятия не имею, что дальше делать.
— Я в большой нужде. Это единственная причина, по которой я готова с ним расстаться. Я ставлю свою жизнь, Торговец. Вы знаете мою цену.
— Тридцать две, — прошипел он, — Ни больше, ни меньше. Это моя окончательная цена.
Я подождала пять мучительных секунд.
— Договорились.
Двадцать минут спустя мы покидали склад Нуана Сее, толкая тяжелую тележку. Внутри, в запечатанных клетях, лежали жемчужины Ананси. Тридцать две. Достаточно, чтобы убить батальон "морских котиков". Может, даже два.
— У "морских котиков" есть батальоны? — спросила я.
— Нет. У котиков команды, составляющие группы боевых действий. Каждая команда состоит из нескольких отрядов, обычно из шести. Батальоны у пехоты. Хоть что-то из твоей истории было правдой?
— Насчет меда? Да. Это самый дорогой мед в мире, и он собран в Йемене.
Он хмыкнул.
— Во сколько он тебе обошелся?
— В этой банке один килограмм или два фунта с хвостиком. Изначально он стоит девяноста долларов за фунт, а с учетом транспортировки, доходит до двухсот пятидесяти за банку. Конечно, нужно еще знать, где купить настоящий мед…
Шон уставился на меня.
— Что?
— Двести пятьдесят баксов?
— Ну, это же мед, не белые трюфеля. У него есть ценовой предел.
— Что произойдет, когда он узнает, что ты продала ему банку меда, которую он мог купить за двести пятьдесят долларов?
— Я продала ему самый редкий и дорогой мед на Земле. Как и рекламировала. Он использует мою историю, чтобы перепродать за тысячи в любой валюте, которой пожелает. Если он решит, что я обхитрила его, то будет уважать еще больше.
Шон покачал головой.
— Кроме того, если бы что-то пошло не так, ты бы ринулся спасать меня. Уверена, порычи ты так грозно…
Шон остановился и уставился вниз по аллее. Я прислушалась. Тихая прекрасная мелодия печально играла на ветру. Она раздавалась из темной арки прямо перед нами. Шон толкнул тележку вперед, забыв про меня, и остановился у двери.
В проеме, облокотившись, стоял мужчина. Высокий, широкоплечий, с гривой седых волос, он смотрел на нас из тени. Отразившийся в его глазах свет полыхнул сигнально-желтым огнем. Оборотень.
Рядом со мной замер Шон. Он не испугался. Просто стоял, в ожидании, свободно, готовясь к чему-то, наблюдая и слушая.
— Какой взвод? — обратился к нему мужчина.
Шон не ответил.
— Я задал вопрос, солдат. Где ты базировался?
