— Да, останови меня! — бросила Эллориэль через плечо. — Прикажи мне своим взглядом! Или заставь чудовищ меня остановить!
— Нет, я не стану ей приказывать, Сэм повернулся к ней спиной. — Она не выдаст нас. Ведь Элли понимает, что если расскажет, умрет множество людей.
— И ты ей веришь?! — взвился Йона. — Да она готова своих целовать и защищать даже если они в крови нашей умоются! Нет уж, я своими рисковать не намерен! Я ей сейчас ногу прострелю, — скидывая лук с плеча закончил он.
Эллориэль повернулась и хмуро посмотрела на Йону. Подняла руки в которых полыхнула вспышка:
— Попробуй.
Глянув на Сэма, Йона опустил лук.
— Останови ее, — попросил Лионелл.
— Нет. Пусть идет. Ей нужно во всем разобраться, — ответил Сэм.
Через несколько минут он повернулся и посмотрел ей вслед, словно надеялся, что Эллориэль передумает и все таки вернется. Потом прикрыл глаза, вздохнул и одел амулет на шею.
— Что ж… Похороним Космина и пойдем.
— К ни живым, ни мертвым в гости? — спросил Самдей.
— Да, в Заброшенный город. — Поговорим с мертвыми мураками. Надеюсь, теперь они меня выслушают.
— А нам ты не дашь прочитать то письмо? — спросил Алин.
— Когда остановимся на привал, — ответил Сэм. — Я хочу, чтобы эту историю услышал каждый человек и каждый эльф.
История седьмая и последняя
Письмо из прошлого
Похоронили Космина быстро. Насыпали холм и поверх положили камень. Немного постояли у могилы. Риа все жалела, что не смогут они отнести его в Галаш и похоронить как положено, но таскать покойника по Пустоши туда-сюда не дело.
Весь день ехали так быстро, что к вечеру почти добрались до берега Мары.
Сквозь дымку сумерек Сэм видел речную гладь и птиц, носящихся над ней, а вдалеке, за Марой, словно призраки, застыли башни Заброшенного города.
Сменив зрение на магическое, Сэм вглядывался в алые огоньки, едва различимые на таком расстоянии.
Как-то все сложится завтра?
Потом оглядел окрестности. Вокруг на многие метры лишь синева, ничего алого… И зеленого тоже.
Вздохнув, Сэм вернулся к людям.
Тем временем Риа и Йона уже разложили костер.
— А где Самдей?
— Они с Сомо уехали не охоту, — сообщала Риа.
— Вернется, прочтем письмо? — спросил Иэнку.
— Вернется — поедим, — сказала Риа. — На голодный желудок думать плохо.
Сэм усмехнулся и сел поближе к костру. С реки тянуло сыростью. Теплое дыхание огня и голоса охотников успокаивали и расслабляли. Весь длинный, тяжелый день отступал.
Издалека доносились крики чудовищ — у них тоже настало время вечерней охоты. Сэм рассеянно подумал, что численность мелкого зверья сегодня ночью сильно упадет.
Донесся довольный рев какого-то чудища, подтверждая его мысли. Сэм приоткрыл глаза и увидел перед собой пляшущее пламя, силуэты охотников и чудовищ сквозь него, и неожиданно подумал, что всего то несколько недель назад, все это показалось бы ему кошмарным видением, а сейчас навевает покой и сон.
Вскоре возле самого уха послышалось частое дыхание и шершавый язык обслюнявил его щеку.
— Сомо! Сколько раз я просил тебя так не делать! — возмутился Сэм вытирая лицо.
Довольный волколак рыкнул и растянулся у костра.
— Я тут кое-кого нашел, — бодрым голосом сказал Самдей и Сэм вдруг понял, что разговоры утихли и все, даже Риа, молчат. Уже зная, кого увидит, он повернулся, мельком глянул на Эллориэль и отвернулся снова.
— Она искала нас, — сказал Самдей.
— Только потому, что мне нужно узнать, что было в том письме, — отрезала девушка за спиной Сэма.
Он ничего не ответил, но Самдей увидел, как лицо парня на миг вспыхнуло радостью.
— Ну, займемся ужином, — нарочито бодро сказала Риа.
Когда с едой было покончено, разговоры вновь стихли и все повернулись к Сэму.
— Да, сейчас… — пробормотал он, запуская руку под куртку. — Это письмо я нашел в Заброшенном городе. В тот самый день, когда только попал туда. Оно словно позвало меня! И лишь потом я узнал, что его написал мой отец…
— Его звали Аннорд Гэллерси и я хочу, чтобы вы узнали каким он был и… Ну, вы сами все поймете… Может быть ты прочтешь, Элли? Если ты знаешь общий язык? — он повернулся к ней и вопросительно глядя в глаза, протянул сверток.
Эльфийка молча взяла бумаги. Развернула их. Чуть дрогнувшим голосом начала:
«Предательство ранит страшнее всего. Я, Аннорд Гэллерси, узнал это на себе и пишу в надежде, что кто-то найдет мое письмо и узнает, что на самом деле случилось с нами…
Сейчас в моем родном городе пылают пожары и почти никого не осталось в живых. Я могу лишь смотреть на это из окна — у меня нет сил на борьбу, или бегство. Я ранен. И рана моя смертельна. Так сказал мой друг, Саммират из рода Ледяных Слез, который и нанес мне ее, и я ему верю.
Я уже не злюсь на него — Саммират мертв. Пол часа назад он нашел меня здесь, в комнате, где когда-то давно я был счастлив. Именно сюда я пришел, чтоб дождаться смерти. Насколько же хорошо Саммират знал меня, если так легко догадался куда я пойду.
Он пришел, чтоб просить меня остановить все это. Если б я мог!
Саммират умолял меня что-то сделать. Он даже попытался исцелить рану, которую нанес несколько дней назад. Увы, для меня, как и для нашего города было уже слишком поздно.
Я так и сказал ему. Тогда он заплакал и начал просить прощения. Он говорил, что не хотел всего этого, что не знал, что роботы начнут уничтожать всех и все.
Я даже не мог злиться. Смотрел поверх его головы в окно на дым пожаров, слушал крики и звуки выстрелов. Я уже не сердился на Саммирата. Странно, насколько меняются чувства, когда от смерти тебя отделяют последние часы. Больше всего меня почему то волновали ошибки, я в сотый раз перебирал все свои поступки и искал моменты в прошлом, когда все еще можно было изменить.
Я видел, как в раскрытом окне появилась голова сороконожки — робота, созданного для того, чтоб легко карабкаться по отвесным стенам.
Оценивающий взгляд алых линз, секунда тишины и залп выстрелов.
Саммират вздрогнул, когда пули прошили его. Алая кровь растеклась лужицей. Я приготовился к тому, что выстрелы грянут вновь и я отправлюсь вслед за Саммиратом, но ничего не случилось и я понял, что сороконожка уползла дальше. Видимо мои раны таковы, что ей не захотелось даже тратить на меня патроны.
После того, как сороконожка ушла, я решил было выйти из дома и пробраться к Ратуше. Там, насколько я знал, заперлись последние оставшиеся в живых. Но вскоре я перестал об этом думать. Зачем тратить последние часы на бессмысленный бег по улицам?
