Ознакомительная версия.
Я старался не пить много. Не знаю, как, но безумие ушло на задний план, уступая место возбуждению. Придерживая на весу стонущую Ирэну одной рукой, я второй стал стягивать с нее штаны. Единственным моим желанием было прижать девушку к стене и войти в нее, но в шатре их не было.
Снять Ирэне штаны в такой позе я не смог, поэтому просто приспустил их ей по колено. Ирэна выдохнула, вздрогнула, стала ерзать на мне оголённой промежностью. Ей очень-очень хотелось почувствовать между ног форму вставшего члена.
Держа Ирэну одной рукой, я приспустил штаны и себе. Я не мог долго думать, голова окунулась в туман вампирского удовольствия. Член быстро нашел то, что ему так нужно и скользнул глубоко внутрь, упершись в «стенку». Для Ирэны он был слишком длинный, и она сдавлено ахнула, обняла меня руками.
— Нет! Нет! Да! Да! Да-а-а-а!
Она не смогла «выйти», поэтому расслабилась, медленно опуская себя… еще глубже…
Когда я вошел «под корень», Ирэна сильнее обхватила меня ногами. Я не стал мучить девушку, ладонями ухватился за широкую попку, напрягся, стал ее приподнимать-опускать, приподнимать-опускать до середины члена, не давая страдать больше необходимого для обращения. Она насаживалась на меня под собственным весом, я придерживал, приподнимал и так снова и снова. Ирэна стонала…
От боли обращения, ласкового проникновения и неземного удовольствия одновременно…
Глоток, второй, третий…
* * *
Когда я вышел из шатра, Эхзолл бурчал. Более ворчливого некроморфа я в жизни своей не встречал. Даже завуч в моей школе и то лучше.
— Что с девкой? Сдохла?
— Спит, — поморщился я. Пренебрежительность Эхзолла к Ирэне начинала меня напрягать. Это моя женщина! Моя! Не сметь ее оскорблять или насажу на деревянный кол!
— То есть спит? Я не слышал агонии. Почему я не слышал звуки агонии, но слышал другие звуки? — недовольно заворчал Эхзолл.
— Она просто уснула.
— Первый раз такое вижу. Обычно кричат. А ты уверен, что ее обратил?
— Уверен. Тут тяжело ошибиться.
Некроморф махнул на меня рукой.
— Ну и Бордул с ней. У меня появился план, как мы переживем завтрашний день, но он вряд ли тебе понравится.
Булки сжались.
— Что за план?
— Мы принесем в жертву тебя и всех твоих… зверушек, — он обвел взглядом мою расслабившуюся армию. — Я проведу обряд гниения. Есть шанс, что это отпугнет местных уродов от нас и мы успеем добраться до одной из лестниц. Она находится не так далеко отсюда.
Я скосил глаза в сторону.
— Великолепный план. Просто охеренный, если я правильно понял. Надёжный, как швейцарские часы. Что за лестница?
— Винтовая. Как ты планируешь туда добраться? — он кивнул наверх. — Несколько дней мы будем перебирать ногами по крутым ступеням. Замечательная выдержка на выносливость, если ты не вампир или некроморф. Ступени постоянно в движении и, если сбавить ход — свалишься. Эдакая шутка Догана-бана, благослови его Бордул.
На последних словах некроморф хотел сплюнуть, но заозирался и явно передумал.
— Ты назвал его пятым проклятым. Почему? Кто он и за что проклят?
Эхзолл проскреб ногтями округлое туловище.
— Сейчас не время об этом говорить, вампир, — посмотрел он на меня, но подумав немного, махнул рукой, продолжил: — Ладно, уговорил. Проклятые были всегда — это все что известно, вампир. Мой джахар говорил, Бордула ему в холодную могилу, что есть места, где богов нет, либо они молчаливые наблюдатели. В Варгароне они есть и не стесняются периодически показываться. Говорят, их всего девять, но точно никто не знает. Некоторых никто не видел, а другие показываются чаще остальных.
— Как президенты, — ляпнул я.
— Не перебивай, вампир. О проклятых не распространяются, и никто им в открытую не поклоняется. Да что уж таить, даже знают о них далеко не все. Как-то одной проклятой возвели храм, так через пару лет она туда наведалась и сожгла его вместе с дураками-фанатиками. Не любят они такого. Даже писаний о них никаких нет. Только из уст в уста…
А Эхзолл-то у нас болтун. Вместо того, чтобы строить планы спасения, переключился на истории и с энтузиазмом и блестящими глазами их рассказывает. Похоже долгие года в компании с бабаящерицей все-таки дали свои плоды одиночества. Ипать, как я завернул.
— Доган-бан — пятый проклятый и он хранитель подземелий, покровитель гномов и андронистов. Говорят, что Ньёрт — его детище. Пускает он сюда только некроморфов, да вампиров и берет с них плату. Какую — не знаю, за нас расплачиваются старшие. Но много лет назад, до Становления, он лично встретил меня и еще пятерых… Среди них был и Айрад.
— А Грэн Арелья получается хранитель леса?
— Если мы говорим о седьмом проклятом, то да. Еще эльфов, кентавров и других полуразумных лесных тварей. Так ты значит его, как там Доган-бан сказал, игрушка, да? — хмыкнул Эхзолл. — Не повезло тебе, вампир. Сам знаешь, в такие вещи лучше не встревать. Еще одна причина мне избавиться от тебя побыстрее.
— А почему они проклятые?
Некроморф пожал плечами.
— Вот этого никто не знает. Они сами себя так называют. Не богами, ни магами, а просто проклятыми. Первый, второй, третий… Кто и как их проклял они не рассказывают.
— И всех это устраивает? — удивился я. — Какие-то странные чуваки трахают весь мир, играя с ним, и все довольны?
Эхзолл заозирался, зашипел.
— Следи за языком, вампир. Повезло тебе, что проклятым плевать, что о них говорят, такие как мы.
А вот сейчас обидно стало. Что значит «такие как мы»?
— Я могу сказать, почему мы проклятые, — раздался спокойный голос клерка за нашими спинами.
Мы развернулись одновременно. По спине пробежали мурашки.
— Мы не можем отсюда выбраться, — улыбнулся Доган. — Если вы думаете, что мы играем с вами, то очень сильно ошибаетесь. Проклятые — взрослые в огороженной стальной клеткой песочнице. Тысячи… тысячи лет. Ты правда думаешь, что нам весело?
Я нервозно хмыкнул под удивленный взгляд Эхзолла. В голове ёкнулся последний предохранитель.
«Правило один. Не играть по правилам»
Рациональное мышление удавилось под насевшей на него толстой жопой безумия. Значит, говоришь, ты в песочнице, а мы дети?
В последний момент вылез здравый рассудок, но…
Молчать, сучка!
Техника обители бледной зимы
Круг второй.
Взгляд вьюги.
Сотня ледяных и заточенных арматур материализовались в воздухе вокруг клерка. Они завибрировали, готовые сорваться с места насаживая толстяка как свинью.
Эхзолл кинулся ко мне.
— Вампир! Безумец!
Выыыыух!
Скорость арматур была такая, что даже вампирский взгляд не смог за ними уследить. Просто синие росчерки и ледяной взрыв. Грохот! Менеджер скрылся в тумане из ледяных и каменных крошек. Но при этому он даже глазом не моргнул, словно ничего и не произошло.
Бесит.
Я отскочил от налетевшего на меня некроморфа в сторону. Тот явно намеревался перерезать мне глотку своим изогнутым кинжалом. Чувствую, что от этого оружия даже мне не поздоровится.
Некроморф перевел взгляд с меня на ледяной туман. Еще чуть-чуть и завеса упадет, показывая проклятого. То, что он выжил — никто не сомневался. Эхзолл медленно попятился назад, словно это его спасёт…
Итак.
Зачем я это сделал? Ну, во-первых, из-за правила номер один — не играть по правилам. А, во-вторых, потому что я — Оракул Соития, Великий Школьник, Предводитель Долбоёбов, Вождь Новой Орды и клана Зеленые Анаконды. Я — тот, кто изменит этот мир и станет Богом! Му-ха-ха!
А если честно, то… О, одна история вспомнилась. Очень, блять, вовремя. Как-то раз, за сборы денег на очередные шторы, я послал директора школы на три веселых буквы. После этого меня тоже послал, но только к школьному психотерапевту. Видимо, хотели поставить меня на учет, пидорасы. Так вот, бедного психолога я довел до нервного тика без единого оскорбления. А вот он меня назвал «ебанашко». И это в седьмом классе? Так, а к чему это я? К тому что, в словах я могу видеть «между строк».
Ознакомительная версия.
