отведена роль корма. Поэтому я не строю из себя невесть что важное. Реально я, Оябуми маленького Дома, приютившегося под боком у могучего гиганта. Жалкое подобие заискивающей улыбки отразилось на моем лице. Брекстон похоже оценил мое понимание своего места в реалиях города государства.
— Я повторюсь. Мне некогда вникать в шалости своего сына. Поэтому не будем углубляться в суть. Просто мое предложение вам. Продайте мне вашу рабыню Синриэль. После принесите моему сыну официальные извинения за нанесенные оскорбления. На этом я посчитаю возникшие разногласия исчерпанными.
Вот это он меня огорошил так огорошил. Мало того, что я не могу продать личный подарок от Великого Дома так мне же еще и извиняться перед Брандоном за то, что этот сопляк залез ко мне в особняк. Мое возмущение фугасной бомбой взорвалось у меня в душе и тут же опало стекшейся прокисшей кашей. Мне как наяву увиделись последствия этого взрыва.
Я, грязный и зачуханный на каторжных рудниках, ползаю на очень непочетном месте, выглядывая возможность выцыганить себе кусок сухаря у более авторитетных арестантов. Под настроение, лениво пинающих меня ногами что бы отогнать прочь.
Как выставив перед собой копья гвардия города убивает озверело рубящуюся Роллос с еще не родившимся ребенком в теле. Ярко и душераздирающе всплывает видение как гибнут остальные мои синтаки. И это всего из-за одного не обдуманного ответа с моей стороны.
— Я непременно извинюсь перед вашим сыном господин Брекстон. На любых представленных вами условиях. Мало того, я распоряжусь наказать синтаки своего Дома, неподобающим образом обошедшимися с господином Брандоном. Вот только выполнение вашего первое требование для меня подписание себе смертного приговора.
Канцлер на мою неуверенную речь прожог меня взглядом явно показывая свое негодование моим ответом. Ему и смеют перечить в уже им же решенном вопросе. Клоп, да кем ты себя возомнил? Так и читалось в его неподвижном взгляде. Понимая насколько опасна сложившаяся ситуация, я даже неосознанно встал со стула, что не укрылось от Брекстона.
— Дело в том, что эльфийка Синриэль является личным подарком от Бали-Кили Кикнилос. Продать ее, означает нанести личное оскорбление Великой Княгине.
Закончив пояснять, я, заискивающе посмотрел на недовольного канцлера. Он немного молча еще по прожигал меня своим тяжёлым взглядом явно размышляя про себя над услышанным. Затем все взвесив проговорил, подчеркивая тоном сказанное.
— Тогда из уважения к Бали-Кили для вас последнее предложение с моей стороны. Сдайте в аренду вашу эльфийку.
Я же после сказанного отчетливо осознал-моя жизнь в моем ответе. И лучше даже не торговаться.
— Согласен.
Облегченно выдал я, опускаясь на стул с чувством что еще немного поживу в этом мире.
— Вот и хорошо, что мы договорились.
Едва канцлер произнес эту фразу как словно по мановению волшебной палочки в помещении кабинета появился давний провожатый.
— Гольстен, составьте с господином Инглосом договор аренды на его эльфийку Синриэль, сроком на один год с возможностью продления, а также досрочного расторжения.
А после глянув на меня своим раздирающим взглядом добавил.
— Извинения господину Брандону, передадите с этой эльфийкой завтра, в письменном виде с вашим официальным росчерком Дома. У меня к вам все, можете быть свободны.
Нет не все у меня к вам господин канцлер. Но это конечно я в слух не произнес. Самым заискивающим тоном в слух я озвучил маленький пунктик очень нужный мне в договоре аренды.
— Простите мне мою навязчивость господин Брекстон. Но прошу вас внести в договор один обязательный пункт.
Канцлер едва не размазал меня своим недовольным взглядом по стене. Мне стоило немалых усилий, не бросив все на произвол судьбы продолжить смотреть на него, чувствуя дикую слабость в ногах.
— Что это за пункт?
Прозвучал вопрос, ледяным душем, вылившимся на меня.
— Сия дама сдается в аренду господину Брандону без права передачи третьим лицам.
Ух, осилил проговорить без запинки и срыва голоса от волнения. А канцлер, поняв суть пункта даже ослабил свое недовольство кивнув.
— Хорошо.
Подвел он окончательную черту в моем визите.
Я под мерное раскачивание кареты, грустно смотрел в окно на слоняющихся по тротуарам горожан, удерживая в руке подписанный мной договор аренды Синриэль. Самое забавное и ехидное что денег за это я не получил. В договоре прописано-предоставляется налоговая льгота в размере одного процента от совершаемых сделок в вольном баронстве Магебург. Что мне с этого одного процента? Поимели так поимели, остается только состроить довольную гримасу получившего удовольствие снизу.
Лакилос, так же сопровождавший меня в какой-то момент посмотрел на мою мелкую тушку с высока всезнания, после проговорил.
— Мой Оябуми, я вижу вы расстроены. Простите меня за смелость высказывания. Но все случившееся к лучшему.
Я, отвлекшись от бестолкового смотрения в окно кареты уже привычно для моих домашних, вопросительно посмотрел на своего советника, желая получить пояснение.
— Дело в том, что в возможности обладание этой женщиной кроется кровь и беда. В свое время два великих эльфийских Дома, перегрызли друг другу глотки именно из-за данной дамы после канув в небытие.
Я замечал, как фыркают друг на друга Лакилос и Синриэль встретившись взглядами украдкой, но мне казалось, то противостояние женщины и ее конкурента в мужском обличии. Вот вам и “умный” правитель Дома коим я себя иногда считаю. Выходит, я не вижу элементарного, происходящего у меня под носом.
— Судя по всему, вы Лакилос, представитель одного из ушедших Домов. Тогда как светлая, представитель другого, канувшего в забвение Дома.
Дроу, грустно улыбнулся мне своей улыбкой назидательного наставника, а после с горечью проговорил.
— В небытие рухнул мой бывший Дом. А Бейна Вей Оби Синриэль Холи Тай с ее великим Домом Зеленой Рощи, продолжает свое существование. Пусть в нем и всего два члена. Вы мой Оябуми просто знакомы не со всеми правилами эльфийского этикета. Вас очевидно не проинформировали, размытые, не читаемые татуировки на теле, это знак того, что этот индивид принадлежит какому-то Дому, но на данный момент он в рабстве. Поэтому не дееспособен.
Это еще один незримый ушат холодной воды на мою лысую голову. Выходит, Синриэль не просто сводящая своей красотой и непреодолимой сексуальностью с ума рабыня, она Великая Княгиня, владеющая Домом. Мое возмущение явно отразилось на моем лице. Лакилос, оправдываясь продолжил.
— Мой Оябуми вас не должно это волновать, статус рабыни у нее официальный и никаких прав эта женщина не имеет. Но это не лишает ее способности найти нити манипуляции нужным ей членом Дома и не только. Уж что-что, а это она делает мастерски. Поверьте, моему горькому опыту. Или вы в серьез думает,
