– Сбежать пытаешься? – сказал он.
«Проклятый демон!» – подумал Брикабрей, но вслух промолвил такие слова:
– Хотел я побыстрей на помощь выйти, а в окне застрял. Подсоби мне, пожалуйста!
Такуан кивнул колдуну и скрылся у себя. Он вышел в коридор и со всего разбегу ворвался в комнату Брикабрея через оставленную открытой дверь. Не останавливаясь, Такуан проскочил через всю комнату и плечом приложил колдуна в место, где ноги у того переходили в спину. А если точней, в то место, что никак не пролезало через оконную раму.
– А-а-а! – заорал от неожиданности колдун и вывалился наружу, чуть не придавив одного из крестьян.
Деревенский староста решил, что Брикабрей перенёсся из дому на улицу с помощью волшебства, и, впечатлённый могуществом колдуна, затрепетал и принялся объяснять:
– Оборотень, оборотень снова напал! За мельню принялся в этот раз! А там за ней и дома жилые! Помоги, почтенный!
Не успел Брикабрей подняться на ноги, как его уже потащили в сторону мельницы. Вырываться было поздно.
Такуан же, разобравшись с колдуном, выбрался за ним следом через окно. Прыгать вниз он не стал, а вместо этого ловко, словно бамбуковая мартышка, забрался на крышу постоялого двора и уселся на конёк, повернувшись в сторону мельницы. Рядом с ним пристроился лисёнок по имени Дзин, которому не впервой было взбираться на крыши.
– Ну что, Дзин, хорошо мы над колдуном потешились? – спросил его Такуан.
Лисёнок фыркнул и потянул носом воздух. Уши его поднялись, и Такуан догадался, что у лисёнка что-то появилось на уме.
– Не переживай ты! – сказал Такуан. – Он же колдун всё-таки! Справится как-нибудь с медведем.
Такуан для себя твёрдо решил, что никакого оборотня в деревне нет и что всё это проделки лесных зверей. Но лисёнок Дзин не разделял этой беспечности. Он тявкнул и вскочил Такуану на колени. Острые лисьи зубы ухватились за отворот дорожной рубахи поддельного прорицателя. Дзин потянул Такуана вниз.
– Ну ладно, ладно, – недовольно сказал тот и спрыгнул с крыши.
Лисёнок проследовал за ним, и стоило Такуану приземлиться, как Дзин забрался ему за пазуху. Вдвоём они поспешили к мельнице, где происходило вот что.
Крестьяне с большим трудом волокли Брикабрея к воротам, а тот, потеряв всякую важность, сопротивлялся изо всех сил. Будь крестьяне чуточку меньше напуганы, давно бы поняли уже, что подвигов от колдуна ждать не стоит. Но они были в не меньшем ужасе, чем сам Брикабрей, поскольку на мельнице и вправду хозяйничал оборотень.
Оборотень этот походил на седого барсука-медоеда, если бы только барсук этот был втрое больше человеческого роста и ходил на задних лапах. Шерсть серыми клоками торчала во все стороны, а рот щерился жёлтыми зубами.
Появился оборотень в округе недавно и большей частью бродил по лесам, вылавливая одиноких путников и заблудившихся грибников. Прошлой же ночью оборотень-барсук вышел на деревню у постоялого двора и утолил свой голод скотиной из разорённой овчарни. Но за день голод вернулся к оборотню в живот и стал, как это обычно бывает со страстями, только больше. Поэтому оборотень снова заявился в деревню в поисках наживы.
Первой оборотню попалась мельница, в которой не было ни овец, ни коз, ни даже курей. От досады у оборотня из глаз пошёл зелёный пар, и он принялся крушить всё, что находилось на мельничном дворе и в его пристройках. Сложно было теперь сказать, что наполняло барсучье тело: нечеловечья злоба или нечеловечий голод. Ясно было одно, останавливаться только на мельничном дворе оборотень не собирался. Крестьянам это было столь же понятно, как и нам с вами, поэтому-то они приволокли колдуна ко двору мельницы и втолкнули его через ворота, тут же крепко их заперев.
Брикабрей принялся молотить своими пухлыми кулаками по воротам:
– Выпустите меня! Выпустите! – кричал он. – Никакой я не могущественный волшебник! Это всё обман! Я простой никчёмный колдун! Помогите!
Оборотень услышал крики колдуна и побежал к воротам, облизывая на ходу острые зубы своим красным, будто кровь, языком. Стоило Брикабрею увидеть оборотневы зубы, как колени у него подломились, и колдун упал на землю. В панике он произнёс первое попавшееся ему на язык заклинание. Колесо стоявшей поблизости телеги отломилось и покатилось под уклон – прямо оборотню наперерез. Оборотень же, кроме колдуна, ничего вокруг себя не замечал. Сломя голову он бежал к Брикабрею и со всего размаху угодил когтями между спиц колеса, подвернул ногу и кубарем покатился к воротам.
Брикабрей едва успел отодвинуться, как оборотень врезался в створку ворот рядом с ним. Грохот поднялся такой, что колдуну показалось, что это сами небеса разверзлись над мельничным двором.
– Так его! – заорали крестьяне с той стороны. – Вдарь ему хорошенько! Молнию в него запусти! – принялись они помогать колдуну советами.
Брикабрей же пустился в бегство как был, на четвереньках. Он так перепугался, что другой способ передвижения ему и в голову не пришёл. Колдун бросился к молотильне, где большими снопами лежала необмолоченная ещё пшеница. Брикабрей забился за крупную вязанку и притаился там в надежде, что оборотень о нём позабудет.
Оборотень медленно поднялся, потирая когтистой лапой плечо, которым он особенно крепко ударился. Другой лапой он содрал с ноги злосчастное колесо и отшвырнул его подальше. Колесо ударило по каменной кладке мельницы и разлетелось в щепу. Брикабрей испуганно взвизгнул и тут же обеими руками заткнул себе рот. Но было поздно – оборотень его услышал и повёл головой туда-сюда, шумно принюхиваясь. Утробно рыча, оборотень медленно побрёл в сторону молотильни.
«Вот и смерть моя пришла, – подумал Брикабрей и принялся молиться: – Тёмный Владыка, спаси мельчайшего из твоих слуг! Не нужно мне никакого могущества, только пощади мою жизнь! Сделай так, чтобы оборотень не стал меня есть! Или чтобы меня отсюда унесли твои ветры!» Но Тёмный Владыка не спешил отвечать на молитвы трусливого колдуна. У него были другие, более важные дела. Если на то пошло, Тёмный Владыка даже не подозревал, что Брикабрей отправился в Итаюинду.
Оборотень меж тем дошёл до молотильни и принялся за пшеничные снопы. Он раскидывал их в разные стороны один за другим, приближаясь к тому, за которым сидел Брикабрей. У колдуна отнялись ноги от ужаса.
Наконец, оборотень ухватил последний сноп и высоко поднял над головой. Он заметил скорчившегося перед ним колдуна и, подняв пасть к небу, громко завыл.
Крестьяне за воротам зашептались:
– Ишь, как его колдун мучает, – сказал деревенский староста мельнику. – Сейчас прогонит в Донную Страну, и мельница твоя в порядке будет.
Никаких сомнений в могуществе Брикабрея у него не было. Ведь если кто в море тонет, он и пшеничный сноп бревном назовёт.
А сам Брикабрей уже попрощался с жизнью. Вой оборотня пробрал его до самых костей. Колдун зажмурился и начал отсчитывать последние свои мгновения, ожидая удара когтистой лапы. Но никто его не тронул.
Брикабрей приоткрыл глаза и увидел, что оборотень повернулся к нему боком и смотрел теперь на другую сторону двора. В заборе там зияла дыра, которую сам оборотень и проделал, когда заявился к мельнице. В дыре этой стояли два волчьих силуэта.
«Мало было мне одного оборотня! – подумал Брикабрей. – Ещё два зачем?»
Но это были вовсе не оборотни. Два волка – один белый, как молоко, а второй серый, словно уличная грязь, – глухо зарычали. Словно по команде они бросились на оборотня, который теперь был вынужден позабыть о Брикабрее. Взмахами длинных лап он держал волков на расстоянии, ну а те заходили с разных сторон, постепенно тесня к мельнице, каменные стены которой уже покрыты были деревянной щепой.
Вслед за волками во двор шагнул странствующий монах-комусо, на голове которого была латаная тростниковая шляпа с прорезью для глаз. В руках монаха была флейта сякухати, оканчивающаяся необычно длинным стальным клином, который в лунном свете мерцал, будто в нём была заключена магия небожителей. Медленной поступью монах прошёл по двору, не обращая внимания на замершего колдуна, который до сих пор и не пришёл в себя.
