Ознакомительная версия.
Вакар снова закашлялся.
– Потом… – Он вытер рукавом кровь с губ и бороды. – …Русские князья перебьют друг друга. А тех, кто выживет, кончат нелюди. Нелюдь начнет верховодить на наших землях, Глеб. По селам пройдет великий мор. А после мора придут на наши земли хазары, печенеги и половцы. Что сами не переварят, то бросят абассидским халифам. Как мозговую кость. А после двинет вся хазарская и аравийская рать на запад и вытопчет франкские и гофские земли.
– Слишком уж мрачную перспективу ты обрисовал, кузнец, – сказал на это Глеб. – Я, конечно, не вещун, но кое-что предсказывать умею. Русские земли останутся и объединятся. Начало им будет положено новгородцами.
Вакар глянул на Глеба из-под клочковатых бровей:
– Кем?
– Словенами с Ильменьского озера, – пояснил Глеб. – Придут ильменьские князья в Киев, выгонят хазар и станут там править. А после начнут присоединять к Киеву другие русские княжества – одно за другим. Так образуется держава под названием Русь. А спустя несколько веков она станет огромной и получит название Россия.
Вакар вздохнул:
– Что ж… Может, так и будет. А может, и нет. Ты ведь знаешь, предначертанное легко изменить. – Он вздохнул и задумчиво посмотрел на окровавленный рукав. – Если не остановить нечисть, развяжется великое побоище. Нелюди затеяли страшное дело. Их посланники везде – и у кривичей, и у радимичей, и даже у полян.
Глеб дернул щекой и небрежно проговорил:
– Брось. У Бычеголова не хватит на это мозгов.
– Бычеголов? – Вакар усмехнулся. – Кто тебе сказал, что Бычеголов главный?
– А разве нет?
Кузнец покачал головой:
– Нет. Бычеголов всего лишь таран. Он нужен Нуаранским жрецам, чтобы развязать войну. До Бычеголова вождем был Азран. Но Азран не хотел воевать, поэтому Нуаранские жрецы позволили Бычеголову убить его.
Глеб нахмурил лоб.
– Подожди… Правильно ли я понял? Значит, жрецы из святилища Нуарана разослали по славянским землям своих посланников, которые должны посеять между русскими князьями вражду?
Вакар мрачно усмехнулся:
– У них это неплохо получается, правда?
– Но их посланники – такие же нелюди, как сами жрецы. Их легко вычислить, – возразил Глеб.
Кузнец прерывисто вздохнул.
– У нелюдей много уловок, Глеб. Сотни лет нелюди собирали в Гиблом месте чудны́е вещи. Платили за них своей кровью и кровью своих отцов и детей. И теперь они воспользуются ими. С помощью амулетов из Гиблого места можно принять любой облик и одолеть любого врага.
– Кажется, я понимаю… У меня была одна такая вещица. Называлась перелиц.
Вакар снова закашлялся. На этот раз он кашлял долго и мучительно и не остановился, пока не забрызгал кровью весь стол. Потом поднял взгляд на Глеба и хрипло проговорил:
– Они везде, Глеб. То, что мне открылось за полгода жизни среди нелюдей, ужасает и убивает меня.
– Ужасает? – Глеб сдвинул брови. – Но ты выковал им оружие!
– Да, – прохрипел кузнец.
– Но почему?
– Они… заставили меня. Что я мог сделать, Глеб? – Вакар поморщился и виноватым голосом произнес: – Но все это в прошлом. Я больше не работаю на них. Я ослаб… И нелюди оставили меня в покое.
Глеб задумался. Вакар посмотрел на него долгим затравленным взглядом, после чего печально вздохнул:
– Ничего нельзя исправить, Глеб. Я вложил в это оружие свою душу. Велес и Чернобог помогут нелюдям. Мечи, заговоренные их именами, непобедимы.
Глеб встал из-за стола.
– Куда ты направляешься? – спросил Вакар.
– Я должен вернуться в стан Бычеголова и узнать, что с Дионой. В последний раз, когда я ее видел, поблизости был нелюдь по кличке Ворон. И мне кажется, что он собирался расправиться с ней.
Лицо Вакара оцепенело. И вдруг он схватил Глеба за руку и быстро проговорил:
– Возьми все мои ольстры и убей Ворона! Убей его! Это он изнасиловал мою дочь!
Глеб слегка опешил от такого напора.
– Ты заговариваешься, старик, – сказал он. – Ольстра была всего одна, и князь Егра отнял ее у меня.
Вакар улыбнулся, и Глеб увидел, что зубы его, прежде белые и крепкие, стали шаткими и гнилыми.
– Пять лет назад ты дал мне свое ружье, чтобы я сделал еще одно, – заговорил он взволнованным голосом. – Я сказал тебе, что у меня ничего не вышло. Но я обманул тебя.
– Обманул?
– Да. Я думал, ты заберешь у меня мои ольстры, поэтому надежно спрятал их.
Несколько мгновений Глеб стоял молча, с ошеломленным взглядом и вытянувшимся лицом.
– Значит… у тебя есть ольстры? Но где же они теперь? И сколько их?
По морщинистым губам Вакара скользнула улыбка.
– Целый год я потратил на то, чтобы воссоздать твой гремящий посох. И ты думаешь, я сделал всего один? – Старик приосанился и на мгновение снова стал похож на прежнего Вакара, кузнеца-вещуна, кующего лучшее оружие в русских землях. – Их десять, Глеб, – гордо сообщил он. – И они лучше той ольстры, что осталась у тебя.
– Лучше?
Вакар прищурил морщинистые веки.
– Я не просто кузнец, Глеб. Я вещун. Когда я заговариваю оружие против нечисти и иноземных врагов, моими устами говорит сам Перун.
– Значит, ты заговорил свои ольстры?
– Десятью заговорами. И окропил десятью священными настоями.
Глеб смотрел на кузнеца недоверчиво.
– И за эти пять лет ты ни разу ими не пользовался?
Вакар покачал головой:
– Нет.
– И даже никому не продал?
– Продал? – Вакар усмехнулся. – Кому? Кто посмеет взять в руки столь страшное оружие? Трусливые купцы? Или тупые ратники Егры?.. – Он вновь качнул головой. – Нет, Глеб, я не продал их. Мои ольстры совершенны. В твоей ольстре умещается пять патронов, а в моих – десять. У твоей ольстры обрезан ствол, и поэтому пули не летят далеко. А стволы моих ольстр я удлинил на два вершка. Пули летят далеко и попадают точно в цель. И еще – мои магазины не надо заряжать. Достаточно снять один и поставить на его место другой.
Глеб смотрел на кузнеца недоверчиво.
– Ты меня удивляешь, – сказал он. – Уверен ли ты, что твои ольстры вообще стреляют?
– Я опробовал их. Все до единой.
Глеб нахмурился.
– Где же ты их спрятал, Вакар?
Кузнец хрипло вздохнул и сплюнул на пол сгусток крови. Затем поднял на Глеба усталые глаза и сказал:
– Они у меня в кузнице. Помнишь подпол под верстаком?
– Помню.
– Они там. Нелюди не догадались обшарить пол. – Вакар зашелся гортанным, каркающим кашлем. Откашлявшись, он посмотрел на Глеба и хрипло проговорил: – Душа вытекает из меня, Первоход. Когда выйдет вся, я больше не буду человеком.
Он поднял руку и стянул с головы колпак. К горлу Глеба подкатила тошнота. Череп старика под колпаком облез и стал мягким и прозрачным, как желе. Под ним ясно просматривался мозг.
Ознакомительная версия.
