Ничего удивительного. Гроугент — город портовый, и туда часто заходят корабли со всего света. Женщины потому и красивы, ведь при смешении рас обычно так и бывает. Вот только нет у меня желания говорить с тобой на самую мужскую тему — о бабах. Извини.
Но дир Героссо заговорил совсем о другом:
— Мою родину много лет раздирают распри, ты не можешь не знать об этом.
Я молча кивнул головой: знаю.
— Так вот, четыре года назад к власти пришел дом Сьенуоссо во главе с Минуром Сьенуоссо. Возможно, он не самый идеальный человек и не самый лучший правитель. Но Минур сумел крепко взять власть в свои руки. И мы потихоньку начали возвращать утраченное могущество. Он сильный человек, и слабость у него только одна — Диамун, его единственный сын и наследник. Диамун сейчас на борту «Морского воителя». Но не спрашивай меня, пожалуйста, почему он здесь оказался. И еще. Часть меня осталось там, с ними. — Дир Героссо махнул рукой куда-то за корму «Воителя».
Уже уходя, он добавил:
— Дир Брунессо очень плохо, и вряд ли он сможет пережить следующую ночь.
«Морской воитель» — корабль немалый, и потому под кают-компанию было выделено отдельное помещение. Да и готовили здесь неплохо. К вечеру аппетит все же разгулялся, и ужин я оценил по достоинству.
За столом присутствовал и Диамун Сьенуоссо, предмет нашего недавнего с Мелиню разговора, наследник скардарского престола. Молодой человек лет двадцати пяти, такой же черноволосый и носатый, как и большинство скардарцев, с довольно милыми манерами и располагающей улыбкой. Изредка я ловил на себе его взгляды, но, поскольку дальше взглядов дело не пошло, не стал напрашиваться на общение.
Улыбался он, как мне показалось, слишком часто. Все-таки с тех пор, как ради его спасения погибли несколько сот человек, прошло не так уж много времени, чтобы он вот так сидел, шутил, улыбался или ругал плохо приготовленный судовым поваром телячий миньон.
Я встал, поблагодарил за ужин, извинился, что вынужден уйти, и направился к выходу.
Обычно после ужина свободные от вахт офицеры остаются в кают-компании, чтобы скоротать вечер. Кто-то музицирует на местной разновидности клавесина или аналоге гитары. Кто-то предпочитает игру в карты или просто разговоры о былом. Словом, занятия находят себе все. Может быть, сегодняшний вечер — не самое подходящее для развлечений время, но сидеть в каюте еще тоскливее. Тем более после ужина мы условились с фер Груенуа встретиться в каюте, он тоже вскоре должен закончить трапезничать.
Из своих странствий и приключений Фред привез новую игру, еще не ведомую в Империи. Мы уже успели сразиться с ним несколько раз, и ни разу удача в мою сторону даже не поглядывала. Сама игра называлась тримсбок. Представляла она собой круглое разграниченное линиями поле с плоскими фишками, как в го, и фигурами, имеющими отдаленное сходство с шахматными. Кроме того, присутствовали еще и кости. По правилам игры можно было убрать с поля чужую фигуру, если она попала в одну из дюжины определенных комбинаций. Очень сложная игра, и, кроме того, я никак не мог понять логики. Победить Фреда я даже не надеялся, но как способ избавиться на время от не самых радужных мыслей она вполне меня устраивала.
Когда я уже подошел к двери, Диамун вполголоса что-то произнес. Из всей его фразы я уловил только смысл двух последних слов. Сам язык оказался мне незнаком, но расхожее выражение, заключающееся в них, я знал. Знал благодаря Анри Коллайну.
В этом мире существовал подобный латинскому мертвый язык — тилосский, и множество афоризмов на нем пользовались популярностью.
Анри Коллайн всегда поражал меня многими своими способностями: талантом к языкам, умением добывать нужную информацию, классифицировать ее, делая безукоризненные выводы, и еще многими другими вещами. Единственной его слабостью являлась любовь к прекрасному. Тому, что согласно местным традициям ходит в юбках до самой земли и имеет так много приятных мужскому взгляду округлостей.
Так вот, то, что произнес Диамун, можно было перевести, как «принц из конюшни» или «принц конюшни». И об истинном значении выражения нетрудно догадаться.
Я оглянулся на Диамуна, и его взгляд показался мне слегка насмешливым. Где же был он со своим насмешливым взглядом еще так недавно, почему не смотрел он им при прорыве на корабли Изнерда? Как бы это хорошо действовало на матросов, которые бы думали: «Вот он, будущий наш правитель, вместе с нами. И ведь не боится ничего, еще и улыбается. А ведь мог бы уйти, спрятаться внизу». Что, было страшно подняться на мостик? А кому там не было страшно, ты мне покажи хоть одного человека, которому не бывает страшно никогда.
Я ведь увидел тебя только за ужином, в кают-компании. Ладно, это твое личное дело, но что касается остального…
Непонятно, на что ты надеялся? На то, что я не услышу, или, наоборот, услышу, или, услышав, не пойму?
«Почему это так? — думал я, направляясь к нему. — Почему люди, которых судьба вознесет хоть немного, начинают относиться к тем, кто остался, по их мнению, внизу, таким образом? Ведь ничего же не меняется, кроме достатка или кусочка власти, а разве это имеет значение? Ведь сегодня ты можешь быть олигархом, а завтра тебя будут гноить в тюрьме без всякой надежды на освобождение. Если человек добился всего сам, в этом случае он имеет право гордиться собой. Но в нашем случае ты всего-навсего сын своего отца».
На столе перед Диамуном стояла чашечка с коричневой бурдой, отдаленно напоминающей вкусом кофе. Этот напиток здесь весьма популярен. Быть может, это цикорий, в своем мире я о нем слышал. Говорят, он тоже похож на кофе.
Опустив в чашечку палец, я им поболтал. Суррогат благородного напитка успел остыть примерно наполовину, так что идеально подходил для моей цели.
Взяв чашку в руку, я вылил ее содержимое на голову наследника, затем положил руки на стол, оперся на них и заглянул Диамуну в глаза.
Если ты сейчас хоть что-нибудь скажешь, я вобью твои слова обратно вместе с зубами.
Меня трясло, и было абсолютно безразлично, что произойдет со мной в следующее мгновение. В кают-компании стояла абсолютная тишина, лишь за открытыми иллюминаторами скрипели корабельные снасти и слышался плеск волн.
Отступив на шаг назад, я оказался у открытого иллюминатора. Нет, это вышло случайно, и я не собирался покидать через него помещение в том случае, если к выходу из кают-компании будет не пробиться. Не дождетесь.
Из иллюминатора веяло морской свежестью, и мне не удалось преодолеть соблазна втянуть носом воздух. Помнится, еще год назад я мечтал очутиться на море, а теперь получается так, что я только и делаю, что путешествую по морю. Впредь надо быть поаккуратнее со своими мечтами, с ними явно что-то не так.
