Только сейчас она заметила, что за деревьями двигались какие-то фигуры — серые контуры на фоне вздымающихся клубов пара.
Из тумана вышел какой-то мужчина и поприветствовал бургомистра. Из широких карманов его комбинезона торчали рукояти садовых инструментов. Волосы его были белыми как снег, хотя на вид ему сложно было дать больше пятидесяти лет.
— Моя племянница, — представил её Кирисс.
Садовник кивнул девочке и осмотрел её как-то слишком уж недоверчиво. Ленточки на ближних деревьях резко повернулись в его сторону. Он угрожающе пробормотал какое-то слово, которое Фурия не разобрала. Закладки мгновенно опустились и больше не двигались.
— Ты здесь впервые, — сказал он.
— Дядюшка Корнелий показывает мне окрестности. — Немного поколебавшись, она добавила: — Как здорово у вас здесь!
— Слишком жарко, слишком влажно, слишком вредно для здоровья. Плохо для лёгких и других органов. — Мужчина говорил с акцентом: каким именно, Фурия определить не смогла.
— Гунвальд Оландер, — представил его Кирисс. — Он заведует теплицей. Один из лучших наших работников.
Оландер проигнорировал комплимент бургомистра.
— Я слышал, в гетто снова беспорядки?
— Полиция и охрана уже взяли всё под контроль. — Кирисс тихо вздохнул. — Но это не всё, что сегодня интересует Академию. Они постоянно отправляют новые отряды, будто это решит проблему. Вместо того чтобы добраться до корня проблемы, они устраняют всего лишь симптомы.
— Но если корень заражён, дерево сохранить не удастся, — сказал садовник.
Мужчины переглянулись. Фурия в недоумении смотрела то на одного, то на другого. Был ли Оландер на стороне Кирисса, поддерживал ли он его возмущение политикой Адамантовой Академии? Или пытался оправдать её действия?
— Ты ведь хотел мне ещё что-то показать, дядюшка Корнелий, — нетерпеливо сказала Фурия, всё больше убеждаясь в том, что здесь она лишь впустую тратит драгоценное время.
Бургомистр поморщился и сказал Оландеру:
— Ну почему дети всегда так спешат, не то что мы, старики?
— Она уже не ребёнок. — Садовник снова посмотрел на Фурию так пристально, что ей стало не по себе. — Деревья реагируют на неё, как будто… — Он запнулся и вдруг спросил: — Сколько тебе лет, девочка?
— Пятнадцать.
— Как обстоят дела с сердечной книгой?
Фурия отрицательно покачала головой.
— Ждать осталось недолго, — сказал Оландер. — Для деревьев ты сияешь, словно факел. Твоя книга скоро тебя найдёт.
Фурии не очень нравился этот тип, но его последние слова придали ей сил.
— Было бы отлично.
— Мне довелось увидеть уже не одну такую историю.
Кирисс взял девочку за руку. Пальцы его казались каменными, будто внутренне он волновался гораздо сильнее, чем хотел показать.
— Боюсь, нам пора продолжать прогулку.
Вдруг из тумана вышел кто-то ещё, и Фурия поспешно выдернула свою ладошку из руки бургомистра.
— Господин Кирисс? Извините меня.
Этот голос она узнала даже прежде, чем увидела лицо говорящего, — к ним вышел Финниан. Он бросил на неё подозрительный взгляд, а затем повернулся к Кириссу.
— Прошу простить, — снова сказал он, — но у входа в теплицу стоят два господина, они хотят с вами поговорить.
Бургомистр, на мгновение сжав губы, стал чистить свой сюртук, будто стряхивая с него крошки.
— Возможно, тебе стоит пройти дальше к выходу, — сказал он Фурии.
Лицо Оландера оставалось совершенно непроницаемым, было непонятно, что он обо всём этом думает.
— Финниан её проведёт.
Парень кивнул. Фурия почувствовала себя эстафетной палочкой, которую передают от одного к другому. Ей это совсем не нравилось.
Кирисс на мгновение застыл в нерешительности, а затем взял девочку за локоть и отвёл в сторону. Наклонившись к самому её уху, он еле слышно прошептал:
— Что бы ни случилось, имей в виду: это не Академия подослала к тебе Интригу. Женщину, на которую она работает, зовут госпожа Антиква.
— Антиква? — почти бесшумно повторила она. — Как род Антиква? Из «Алого зала»?
— Да. — Бургомистр, казалось, решил, что сказал больше, чем следовало бы знать девочке. Он отошёл от Фурии и снова повернулся к Оландеру: — К выходу.
Он поспешил в обратную сторону и скрылся в том направлении, откуда они пришли несколько минут назад.
Фурия осталась рядом с садовником, она была совершенно уверена, что её так называемая маскировка не стоит и выеденного яйца. Оландер смотрел на неё так, будто пилил любимое дерево тупой пилой. Тогда Фурия перевела взгляд на Финниана, но тот тоже выглядел не особенно дружелюбным. В его глазах светился какой-то подозрительный огонёк, который Фурия не заметила при их первой встрече.
Выдержав паузу, Финниан указал на дорожку, уходившую в другую сторону:
— Нам сюда.
Но Фурия уже решила иначе. Не говоря ни слова, она поспешила за Кириссом.
— Погоди! — сказал Финниан.
Но Оландер что-то пробормотал, и парень остался на месте.
Фурия шла за Кириссом, колени её подкашивались, она заблудилась в тумане, но наконец нашла главную дорожку. Через стеклянную дверь она увидела Кирисса, стоявшего снаружи. Он разговаривал с двумя мужчинами в чёрных плащах. Фурия прекрасно узнала их силуэты, но первое, что бросилось ей в глаза, — это рыжие волосы более высокого незнакомца. Все трое смеялись.
На плечо Фурии опустилась чья-то рука.
— Вы с ними закадычные друзья, правда ведь? — Финниан отодвинул девочку на пару шагов назад, чтобы мужчины снаружи не могли её увидеть.
— Тебя это не касается! — Она оттолкнула его руку.
Выражение его лица оставалось невозмутимым.
— Просто делай, как тебе было сказано, и следуй за мной.
— Почему он говорит с полицией? — В том, как Кирисс беседовал с двумя полицейскими, было нечто доверительное.
— Он бургомистр Либрополиса. А ты, значит, его племянница.
— Я… — Фурия поперхнулась, прежде чем успела выпалить то, что вертелось у неё на языке, затем кивнула: — Да, он мой дядя. Дядюшка Корнелий.
Финниан схватил её за руку и потащил обратно, в заднюю часть теплицы. На этот раз ей не удалось высвободиться, а меряться с ним силой ей не хотелось. Финниан был выше и гораздо сильнее. Вскоре за занавесом из закладок показалась задняя стеклянная стенка теплицы. Финниан нажал на ручку двери, и они очутились на свежем воздухе.
Вместе с густым облаком пара они выбрались наружу. Перед ними открылся спуск с холма, а через сто метров начинались узкие улочки, сплетавшиеся в каменный лабиринт Либрополиса.
