– Ай да вещица, – довольно ухмыльнулся Боня, пригладил усы пультом, – вмиг успокоила. Нужная штуковина, полезная! О-отличный пульт.
– Да? – Тим в сомнении схватил его за руку, осмотрел. – Фиг тебе! Ты же его неправильно держишь. Не сработал он у тебя…
– Э? – Боня перевел взгляд с пульта на заливающуюся слезами старушку, что усердно била перед ним земные поклоны – трансформация прошла быстро, и ящер опять стал человеком.
– Э? – растерянно повторил Боня, уставясь на Ворчу. Карлик развел руками – мол, сам ничего не понимаю, – и ушел в темноту, за выкинутым мечом.
– Эй! – Хозяйственный легонько толкнул ногой старушку. – Ты, чудо-юдо! В чем дело? Ты кто?
Бабка поймала бонин сапог и осыпала его жаркими поцелуями.
– Первый раз такое вижу, – Тим уставился на старуху, – чокнутый оборотень! Кипяток лопает, сапоги целует… Как есть сбрендила бабушка. Гм, наверное, у нее было трудное детство, – решил для себя Тимка и взял банку со шпротами. Драка закончилась, и теперь можно было наконец подкрепиться – что-то есть очень захотелось.
– Хватит сапог целовать! – сердито крикнул Хозяйственный, выдергивая ногу из цепких старушечьих рук, – прогрызешь ненароком. Повторяю свой вопрос: кто ты такая? Немедленно отвечай!
Старуха распростерлась перед Бонифацием, уткнулась лицом в стылую золу и торжественно возвестила:
– Я – твоя недостойная подданная, о Великий Магистр ордена Боевых Оборотней! Дозволено ли будет мне прикоснуться к Браслету Силы, о мудрейший из мудрейших?
Полупустая банка выпала из тимкиных рук – открыв рот, он уставился на Хозяйственного. Боня откашлялся, сложил руки на груди и гордо молвил в пространство, сурово сведя брови:
– Мудрейший, хм… Эт-точно. Валяй, прикасайся!
В тишине раздался тяжелый вздох – Ворча, держа найденный меч под мышкой, стоял возле помоста и осуждающе смотрел на Хозяйственного.
– Надо же! Ко всем нашим несчастьям его величество еще и магистром заделалось, – горько вздохнул карлик и расстроено покачал головой.
– Понимаешь, бабушка, – Хозяйственный поставил кружку с чаем на пол, – я, конечно, Магистр, без сомнений. Но вот какая закавыка – ничегошеньки я о своей магистровской жизни не помню.
Старуха кивнула, не сводя глаз с кружки, сглотнула слюну. Тим, обняв Ворчу за плечи, сидел поодаль и наблюдал за беседой двух оборотней – то, что Боня теперь немного не человек, было давно понятно. С тех пор, как он превратился в тигра.
– Я, бабуля… Кстати, как вас… тебя зовут?
– Эйя, – кротко ответила старушка, смущенно поковыряла клюкой пол и тихим голосом попросила:
– О Магистр! Дозволено ли мне будет испить капельку чудесного замасура?
– Чего? – Боня подумал, что не расслышал, – капельку мусора?
– Замасура, – вежливо поправила его Эйя и показала клюкой на помятый чайник с полуотгрызенным носиком.
– Чай… замасур какой-то, – пробубнил Хозяйственный, но щедро налил в чистую кружку крепкого напитка. Старуха с благоговением приняла угощение и стала пить мелкими глотками.
– Очнулся я в подземелье с прозрачными колоннами, – вдохновенно продолжал врать Боня, исподтишка показав Тимке и Ворче кулак, чтобы не смеялись, – среди скелетов и драгоценностей. Потом на меня напали крысы. Я, естественно, превратился в тигра и разогнал их. А потом оказался у тебя, гм, в гостях. Правда, ты меня чуток неласково встретила…
– О Великий Магистр! – старуха закатила глаза и прижала кружку к груди. – Ты не сказал тайного слова, и я посчитала тебя таким же убожеством, как те, что во множестве бродят вокруг нашего храма. Вот как эти нежити-недомерки, – она презрительно ткнула клюкой в сторону Ворчи и Тима; Тим поежился.
– Да-да, – согласно кивнул Боня, подмигивая Тимке, – это мои слуги. Хоть и нежити, но ничего. Мне нравятся. А какое тайное слово?
– Увы, – Эйя потупила взгляд. – Вы забыли, а я не вправе напоминать его. Только по решению совета оборотней, на Большом Круге…
– Ладно, – отмахнулся Хозяйственный, – обойдусь и без слова. Хочешь еще мусору… замасуру то есть?
– Пожалуй, хватит, – старуха отставила пустую кружку, покачнулась. – Я и так много его выпила. Когда была в превращении – пила, сейчас – тоже пила. Боюсь, мне может стать плохо, – язык у Эйи заметно заплетался.
– Ага, – Ворча возбужденно толкнул Тимку локтем, – на них чай действует так же, как мои дурные яблочки на ловчую черепаху!
– Пьяные становятся, – понятливо кивнул Тимка.
Бонифаций кашлянул.
– Слушай, я вот чего хотел спросить – почему ты не сразу на нас напала, а только когда чай… тьфу, замасур сварился?
Эйя погрозила Хозяйственному пальцем, захихикала. «Похоже, ее крепко развезло, – весело подумал Тим, – прежде она себе такого не позволяла. С чая-то…»
– Великий Магистр, ик, проверяет, помню ли я устав боевых оборотней? Помню, помню… «Превращение в боевую форму только в битве за правое дело или в случае смертельной угрозы для твоей жизни», пункт первый. Но я стара, а замасур пах так сладко! Наверное, с самой молодости его не пила. Как проклятье над нами случилось, так с тех пор, почитай, все замасуровые кусты и повыводились. Ну чем они ей помешали?
– Кому – ей? – Боня терпеливо слушал старушечью болтовню, хотя многого в ней не понимал. – Давай бабка Эйя сделаем так: ты мне расскажешь все-все, что знаешь. И про оборотней, и про проклятье. И про замасур свой любимый расскажешь. Пойми, что Магистр ничего не помнит! Контуженный я был, – Хозяйственный театрально приложил ладонь ко лбу и легко застонал, – триста лет без сознания лежал! Вот, до сих пор голова болит.
Эйя кивнула, молча показала пальцем на кружку. Боня помедлил, плеснул только половину – чай настоялся и был очень крепким, старушка могла и не одюжить полной дозы. Эйя на минутку задумалась, а затем приступила к рассказу.
…Давным-давно, много сотен лет тому назад, мир Эйи был совсем другим. В те времена солнце здесь было ярким, небо синим, а воздух пах цветами и свежестью. И жило в этом мире множество совершенно не похожих друг на друга существ: люди и эльфы, драконы и единороги, гномы и феи. Дружно жили, по-доброму. Бывало, конечно, что когда-то и стычки случались, и до войн дело доходило. Но это было очень и очень давно. Когда все дикие были. А когда поумнели, то поняли, что жить им можно только в мире, иначе уничтожат друг друга и не заметят как. Потому что сильными все стали: кто в колдовстве, кто в технике. И если бы началась война и все накопленные технические и колдовские знания вдруг стали бы использоваться в военных целях, то через день… ну, через два – воевать просто было бы некому!
