Ознакомительная версия.
— Ага, как же… прощения у полозов не просят! Лучше сдохнуть.
Полозов хвостатые не любили. Назвать кого-либо полозом или ужом — это величайшая кровная обида.
Мриан чуть не заскулила-застрекотала, но не из-за оскорбления в адрес папочки.
— Ну чем я тебе не пригожа! — воскликнула она. — Что я не так сделала, Самувит?
— Ого! Целых два вопроса за пару миганий глаз. Никогда бы не поверил, если бы кто другой такое про тебя сказал! — фыркнул язвительно осуждённый. — Того глядишь, поддашься ты на ересь познания — вопросы задавать…
— Слушай, ты! — зашипела она. — Уж безногий! Я тебе ягод лукошко принесла, утешить тебя хотела, а ты!.. Полоз гадкий! Будь ты проклят! Мне нечего тебе больше сказать! Будь проклят!
И Мриан в сердцах нахлобучила полное мягких плодов лукошко на голову наглого еретика и ушла, шипя, восвояси.
Самувит машинально стал утирать морду и слизывать сок.
Солнце ползло по небосводу, неумолимо приближаясь к горам. Грешник всё ещё не знал, как поступить. Из соседних нор стали выползать его соплеменники. Никто не оглянулся на смутьяна, никто не сказал ему ни слова. Все направлялись к валуну, где совершались все важные события в жизни племени — от наказаний до церемоний. Последним из норы поднялся сам Великий шаман. В правой передней лапе он сжимал свой печально знаменитый кол, в другой — огрызок какого-то мелкого зверька, имевшего глупость забрести в его в жилище.
А на перевязи на шее шамана висел кремниевый нож со свежим острым сколом. Самувит сглотнул слюну.
— Пошли! — распорядился шаман.
Валун для жертвоприношений, он же Священный валун, находился в середине небольшой поляны и ярко сверкал в лучах заходящего за горы солнца. Валун был весь очень РОВНЫЙ, не чета бесформенному жертвеннику соседей. Прозрачное НЕЧТО на вершине валуна тоже сверкало.
Всё племя ждало шамана и его жертву в молчании.
Шаман подтолкнул осуждённого вперёд и протянул нож к самой мужественной части тела Самувита. Злосчастный бунтарь и отступник замер, чувствуя, как бешено колотятся оба его сердца.
В следующий миг в душу хлынула отчаянная смелость, отвага преисполнила его от носа до кончика хвоста, и он решил, что негоже ждать оскопления, поздно уже бежать, а лучше совершить самое гнусное и запрещённое деяние, перед которым померкнет зловещая слава первой и второй ереси. Самувит шмякнул шамана хвостом, сграбастал передней лапой подвернувшийся камешек и швырнул его прямо в прозрачное НЕЧТО на вершине Священного валуна. НЕЧТО, которое по невнятным объяснениям шамана символизировало всевидящее око могучего бога Гагарота, разлетелось вдребезги…
Валун, он же аппарат, изобретённый и изготовленный ложноножками Сви, педипальдами и клешнями Сави, равно как и манипуляторами Са-вит***-а, в данной новой реальности никем не был собран, он возник будто сам собой. Повреждённый экран устройства, рождающего различные действительности, сыграл роль пьезокристалла. Электрический импульс шмыгнул в нутро устройства, активируя микроструктуру сердечника.
Полянке не оставалось нечего другого, кроме как озариться яркой вспышкой фиолетового сияния.
Едва возникнув в новой реальности, он уже знал своё имя и прошлое — Самуэль Витковский, сотрудник лаборатории автоматики при НИИ альтернативных источников энергии, житель планеты Земля, которого коллеги называют Сами. Впрочем, во вроде бы известном прошлом скрывалось немало белых пятен. В голове кружились смутные догадки, похожие на воспоминания — то ли обрывки сновидений, то ли фантазии о событиях, определяемых Самуэлем как невозможные, наверное, что-то такое читал где-то… но никак с ним такого не случалось! Он силился и напрягал память, выуживая из её глубин сведения, как будто совсем элементарные для здорового человека с нормальной судьбой. Тщетно. Он напрочь забыл, как выглядели его родители и друзья детства, а школьные годы вообще представляли собой полную тайну. Такова уж у людей память — избирательная, слабая, склонная терять «ненужные» факты. Самым отчётливым массивом в сознании оставалось то, что он на хорошей зарплате и что слывёт в НИИ наиболее квалифицированным специалистом. И ещё было понимание того, что женщины-коллеги находят его весьма привлекательным мужчиной. Ну, конечно, это посторонний факт, он всецело отдан науке, весь досуг уходит на исследования, иногда он даже поесть забывает… не до женщин, короче.
Напоследок в голове постоянно возникала схема мудрёного устройства, на первый взгляд совершенно бессмысленная, но, если присмотреться внимательнее, не такая уж и бредовая. Что за аппарат получится, если заняться конструированием? Вот здесь так, а тут — этак… Так-так, уже неплохо…
Мысли сотрудника НИИ были прерваны появлением лаборантки Марии, которая как всегда незаметно вошла в сокровенное помещение учёного, загромождённое ценными приборами. Появления Марии неизменно отвлекали Самуэля от высоких материй. Она словно бесперерывно излучала некое обаяние, которое учёный каждый раз пробовал игнорировать, но ему это не удавалось — чары лаборантки продолжали витать вокруг навязчиво и липуче. Самуэль вздрогнул от звонкого голоса Марии.
— Здравствуйте, как самочувствие сегодня? — прощебетала она. — Всё вы в работе, всё перегружены…
— Привет. Хорошее, спасибо… — промямлил он в ответ дежурную фразу и почувствовал необъяснимый испуг.
— Не стану мешать. Вот результаты последних анализов.
— Да-да, конечно. Положите их на стол.
— Всего хорошего! — проворковала Мария и выскользнула опять же без шума. Остался только запах её духов, смущающий и опьяняющий. И чего она всё время… крадётся?..
Вот же чёрт! Напоследок никак не могу сосредоточиться, подумал зло Сами. Давай-ка возьми себя в руки, браток!
И взял в руки инструменты — конструировать тот самый аппарат, чья схема чуть ли не навязчивее духов Марии возникала в уме, словно преследуя его мысли.
…Дело заняло около недели. И наконец произведение стояло на верстаке — пластмассовая коробка, переполненная магнитными дисками, чипами, блоками и всякой другой всячиной, которая встречается в обычных компьютерах. Гудели вентиляторы охлаждения, мигали фотодиодные индикаторы. Нормальная клавиатура, но с написанными от руки символами. И роскошный жидкокристаллический экран. Аппарат заработал, внешне исправно, когда Самуэль включил его в сеть. Сейчас оставалось разобраться, для чего сия штуковина предназначена… ибо конструктор пока понятия не имел об этом.
Самуэль набрал две двойки, утопил клавишу «плюс», и, точно как он ожидал, на дисплее появилась цифра «четыре». Так, понятно. Коробка по крайней мере умеет то, что умеют элементарные калькуляторы. Негусто. Тоже мне постижение! Самуэль продолжил испытывать математические возможности своего изобретения, усложняя вводимые выражения.
Ознакомительная версия.
