– Ладно, будь по-твоему. Но знай, сир Блейд, ты отвечаешь за Садду. И учти – после переворота ты станешь моим главным помощником, моей правой рукой, – он невесело усмехнулся. – Дел у тебя будет немало. И если Садда ускользнет, я срублю с плеч твою голову… не говори потом, что я тебя не предупредил.
Блейд еле заметно кивнул.
– Я запомню это, воевода. Хорошо, я отвечаю за Садду до тех пор, пока не родится ребенок. Потом я с удовольствием верну ее тебе.
Улыбка Растума вновь напомнила ему волчью.
– Значит, договорились.
Они беседовали еще с полчаса. Шум в лагере не затихал, скорее даже усиливался; к пьяным выкрикам солдат присоединились пронзительные женские вопли.
Блейду так и не удалось выяснить, как шут собирается отравить Кхада – ведь он должен был пробовать всю еду, которую подносят повелителю.
– Я не стану тебе ничего рассказывать, – покачал головой Морфо. – Но не обижайся… никто, даже Растум, не знает моего секрета. А чего не знаешь, того не выдашь, – закончил он.
Еще раз пожелав друг другу удачи, заговорщики расстались. Блейд отправился к себе в фургон, где Бейбер уже приготовил самые лучшие праздничные одежды.
Огромный черный шатер Кхада сегодня охраняли смешанные караулы: половина – его собственные воины, половина – Растума. После сигнала люди воеводы должны будут окружить и перерезать солдат Всемогущего.
Блейд отсалютовал сотнику, возглашавшему стражу, и, оказавшись внутри шатра, был вынужден одновременно заткнуть уши и задержать дыхание: его перепонки чуть не лопнули от звуков пронзительной музыки и пьяного смеха, а в воздухе витал столь дурманящий аромат бросса, что разведчику с трудом удалось удержаться на ногах.
В освещенной чадящими факелами приемной толклись богато разодетые вельможи, среди которых черными истуканами торчали уже знакомые Блейду рабы-евнухи с громадными кувшинами бросса или золотыми подносами, заваленными грудами фруктов. Огромный оркестр, расположившийся в углу, снова и снова повторял одну и ту же варварскую мелодию.
Перед тронами Кхада и его сестры вертелись шесть почти обнаженных, лоснящихся от масла плясуний. Под поразительно диссонирующие аккорды они демонстрировали таинства лесбийской любви – шесть пар смуглых грудей с громким шелестом терлись друг о друга. Аудитория пьяно ревела от восторга.
Блейд остался у входа. Рядом притулился на своей тележке Бейбер – упрямый старик тоже хотел поприсутствовать на празднике. Что ж логично: раз приглашен хозяин, приглашен и его раб. Зато, подумал Блейд, если дело сорвется, калеке снесут голову одним из первых.
Садда пока не заметила его. Постояв у входа и освоившись с наполнявшими шатер ароматами, Блейд похлопал Бейбера по плечу и стал пробираться к группе сотников и воевод со значками Кхада на панцирях. Они уже изрядно подвыпили и, размахивая руками, не слушая друг друга, похвалялись своими подвигами во рву, в канаве, на стенах и улицах павшего города.
В шатре появился Морфо; он тащил корзину с золотыми дынями, обложенными льдом. Не удостоив Блейда взглядом, карлик прошествовал к трону и уселся в ногах у своего повелителя. Придвинув корзину к помосту, шут достал из кармана разноцветные шарики и принялся перекатывать их в ладонях.
Танцевальное шоу завершилось. Томно вздыхая, девицы последний раз вытянулись на полу, вскочили и выскользнули из шатра. Смолк грохот барабанов, протяжно взвыли рога, и в помещении воцарилась относительная тишина.
Блейд ждал, наблюдая за Саддой. Она, не скрывая своего нетерпения, ерзала на троне и покусывала нижнюю губку.
Внесли Растума. Толпа расступилась, чтобы пропустить тащивших носилки солдат. Они торжественно промаршировали по шатру, опустив свой груз рядом с тронным возвышением.
Кхад Тамбур встал, согнул больную спину почти под прямым углом, и сделал несколько неуверенных, шагов по направлению к ложу полководца. Блейд сомневался, что повелитель сможет связать хотя бы пару слов; он выпил уже столько бросса, что вполне мог забыть, как его зовут.
Взревели рога, и в шатре стало тихо. Кхад поднял руку, призывая всех к вниманию, и указал на Растума. Несмотря на опасения Блейда, он собирался произнести речь.
– М-мои поздравления, воевода. Сегодня м-мы хорошо прроучили этих обезьян… не скоро забудут! С-сожалею, что ты ранен… Что… что говорят лекари?
Растум, опираясь на локоть, приподнялся в носилках.
– Проклинают мерзавца, который отсек мне руку… Им хотелось попрактиковаться самим.
В шатре заржали. Кхад тоже ухмыльнулся, кося налитым кровью глазом.
Когда смех утих, Растум продолжал:
– Это всего лишь рука, о Всемогущий; не самая ценная вещь, которую я готов пожертвовать ради своего повелителя.
Фраза была сигналом Блейду. Он начал осторожно пробираться ближе к помосту. Растум все предусмотрел – после такого помпезного начала Кхаду придется уделить внимание и претенденту на руку его сестры.
Блейд вступил на огромный вышитый ковер и подошел к двум тронам. Он низко поклонился Кхаду и Садде, затем расправил плечи и произнес:
– Я счастлив, о повелитель мира, что мне дозволено сегодня присутствовать на этом великом празднестве. И я хочу еще раз поздравить Сотрясателя Вселенной с его блестящей победой.
Кхад наклонился к нему. Рот его перекосило, глаз чуть не выпрыгнул из орбиты. Он дышал шумно, прерывисто, и Блейд понял, что Всемогущий сейчас пытается вновь овладеть собой.
Наконец ему это удалось, и Кхад заговорил неожиданно ясным и спокойным голосом.
– Тебе невероятно везло сегодня, сир Блейд. Дважды или трижды?
Разведчик, не дрогнув, выдержал взгляд единственного тусклого зрачка.
– Всего лишь дважды, мой повелитель.
Теперь понятно – Кхад ничего не забыл. Сейчас он разыграет комедию и будет ждать другого подходящего случая, чтобы разделаться с ним раз и навсегда.
Всемогущий прикусил губу гнилыми зубами.
– Я благодарю тебя, сир Блейд, как и всех остальных воинов. Но моя благодарность – не одни слова; ты снова сир Блейд, и можешь снять свои ошейник.
Отлично. Блейд сорвал с шеи порядком надоевший ему обруч и отшвырнул прочь. Один из черных евнухов тут же наступил на золотую полоску.
Кхад снова поднял руку, требуя тишины.
– Мы видели, как сир Блейд храбро сражался сегодня утром. Мы видели, что удача сопутствовала ему в бою, – глаз Кхада холодно сверкнул. – Мы, монги, ценим удачу и храбрость. Поэтому я приказываю начать приготовления к свадьбе; Блейд отныне – мой воевода-тысячник. И служить ты будешь мне! Только мне! – рявкнул повелитель, уставившись на нового воеводу. – Я осыплю тебя почестями, отдам в жены сестру! А сейчас ты сядешь на этом возвышении рядом со мной! – Кхад повернулся к евнухам – Эй, трон ему!
