– Не уходи в сторону, дядя, – жестко бросил Гермий. – Что было дальше?
– Дальше? – Владыка немного помолчал, словно собираясь с мыслями. – Ладно, слушай дальше.
Крон-Временщик как раз только что сверг своего отца Урана, оскопив его, и Павшие быстро поняли, на кого надо делать ставку. Они начали давать Крону мудрые советы – вроде тех, что дает Мом-Насмешник.
– Я знаю, дядя, к чему приводит следование советам Мома, правдивого ложью.
– И я знаю. И другие. Но это сейчас. А тогда Крону очень понравилась идея Павших: стать повелителем титанов, детей Геи! Отдадим должное – сами титаны особо не возражали. Как-никак, великий, хоть и младший по возрасту Крон, любимец Геи, победитель Урана…
А мудрость Павших была безгранична, она питала Крона, и то время недаром называли Золотым Веком. День шел за днем, и наконец Павшие явились к Крону со смиренной просьбой:
«Повелитель Крон, ты видишь нашу преданность, но знай – мы чахнем. Пламя, которое в нас, угасает, и нечем нам пополнить уходящие силы. Дай нам что-нибудь – лес, гору, реку – то, что сочтешь возможным, и мы станем говорить о твоем даре: „Он – это Мы!“; и сила вернется к нам!»
Неслыханно это было, и удивительно для всех. Любой титан с рожденья ощущал себя горой, лесом, огнем или рекой – но сказать о чужом, пусть дареном: «Это – Я?!»
И внял Крон просьбам Павших, смеясь.
А следом за ним рассмеялись титаны – даже титаны подаренных земель. Сказали друг другу: негде жить Павшим – пусть живут у нас; пусть говорят: «Это – мое; и это тоже!»
Следом за титанами большими и малыми рассмеялись вольные титановы племена – нимфы, сатиры, лапифы и кентавры; а последними смеялись Павшие, не оставляя Крона-Временщика своими мудрыми советами, к которым тот неизменно прислушивался.
Прислушивался – и не замечал, что все меньше становилось в землях, подаренных Павшим, вольных титановых племен; да и те, что попадаются, странные какие-то – глаза пустые, лица стоячие, как омуты, сами чуть ли не насквозь светятся, и все молчат или с глаз долой уйти спешат.
Дальше – больше. Леса чахнуть начали, воды в реках и ручьях затхлыми стали, скалы выветрились, крошатся щебнем; и все чаще встречаются выжженые дотла участки земли – заговорили новорожденные вулканы.
Вот тогда-то в первый раз зашевелились в безднах Тартара Первенцы, гекатонхейры Бриарей, Гий и Котт. Зашевелились, напомнили о себе… и на время затихли.
– Разве можно – так?! – дрогнул голос Лукавого. – Это же была ИХ земля! Это же были ОНИ САМИ! Нельзя калечить, нельзя убивать себя!
– Для нас – нельзя. А они были Павшими… Чужаками. У себя они поглощали миры, как люди плоды айвы и абрикоса; они переваривали их, как пищу, превращая поглощенное в себя – поглотить и лишь потом сказать: «Это – Я!»; неужели ты не ощущаешь разницы, Лукавый?!
Как раз тогда чужаки поведали Крону о Едином. О своей борьбе с Ним и низвержении из Него. Между Единым и Матерью-Геей существует древний Дромос – вроде тех, которыми пользуемся мы здесь. Только открывается он редко – раз в шесть столетий по смертному счету времени. И то на недолгий срок. Вот почему не может Единый проникнуть в мир Геи, как не пролазит рука в кувшин с узким горлышком; вот почему не сказал он еще: «Гея – это тоже Я!»
Но Павшие утверждали – Единый не успокоится. И рано или поздно Он найдет способ, ибо тесно Ему в Себе.
Мощь Единого безгранична, но за пределами Его есть власть и сила, способные противостоять Его натиску.
И сила эта – Крон Уранид, Хозяин Времени!
Единый и Павшие могли поглощать лишь плоть мироздания, черпая из нее жизненные соки – но время не есть плоть! Крон был способен перебирать в горсти неосязаемое – минуты, годы, века; Крон мог засыпать открывшийся Дромос между Геей и Единым песком мгновений, мог копить силы, прячась в лабиринтах дней…
Он многое мог, младший сын Геи и Урана, оскопивший отца.
– Я не верю в Единого, – голос Гермия был тверд и звонок. – Не верю – и все. Это ложь!
Аид ответил не сразу, но Лукавый не торопил его, понимая, что дядя рассказал далеко не всю историю.
– Ты знаешь, Лукавый, – наконец раздалось из тьмы, – полагаю, что Единый тоже не верит в тебя, Гермия-Психопомпа. Также полагаю, что Павшие решили призвать в союзники Крона с титанами лишь по причине нехватки собственных сил – иначе они вряд ли стали бы церемониться с нашими предками! Как не церемонились они с нами – детьми Крона…
Я был первым сыном Звездноглазой Реи и Крона-Временщика. И Павшие раньше всех поняли, что родилась новая сущность, в чем-то сродни им самим; не титан, но бог! Древние титаны были порождениями Геи, они ощущали себя горами, лесами, стихиями, и поэтому не способны были поглощать владения друг друга. Река и гора – не соперники; каждому «Я» изначально положен предел. Мы же, поколение богов, способны распространять свое «Я» на то, что раньше в него не входило – и этим похожи на Павших.
Но мы свои, мы внуки Геи; Павшим же Гея безразлична, ибо гордость была Павшим матерью, а самоутверждение – отцом!
Им не нужны были возможные соперники – и они сделали нас соперниками в глазах Крона. «Как ты сверг своего отца Урана, так и твои дети рано или поздно свергнут тебя. Поглоти их – мы научим тебя этому – и правь бесконечно,» – говорили они.
И вот так, Гермий, они превратили титана в бога, но в бога, подобного Павшим; так Крон, Хозяин Времени, стал Кроном-Пожирателем детей!
Первым поглощенным был я. И не спрашивай меня, на что это похоже. Затем пришел черед Гестии (иные сейчас говорят, что она была первой… пусть говорят), Деметры, Посейдона, Геры… это продолжалось до тех пор, пока не родился Младший, твой отец.
По совету матери отчаявшаяся Рея укрыла Младшего на Крите, а Крону подсунули ребенка безвестного горного титана, которого он и поглотил. К счастью, в этот миг Павших не было рядом, иначе они сразу обнаружили бы подмену…
Ну, о том, ЧТО случилось дальше, ты слышал достаточно. Теперь я расскажу тебе, КАК это было.
Младшему, когда он вырос и возжаждал мести, понадобились две опоры – собственная сила и союзники. С последними дело обстояло неплохо: часть титанов поддержала Младшего, ощутив наконец угрозу со стороны Павших; что же касается силы…
У Младшего в этом мире не было ничего своего – ни клочка суши, ни волны в море, ни облачка в небе… ни искры в пламени. И тогда он обратил внимание на тех, кого не замечали титаны, кого презирал Крон, и кого никогда не было в Едином, в мироздании Павших.
Младший сделал ставку на смертных.
Не так уж трудно было подсказать людям, кто сверкает молниями над головой, кто колеблет землю под ногами, кто властен над уютом и теплом домашнего очага, кто сменяет весну летом, и куда уходят тени умерших…
