Расплата вновь со звериным аппетитом накинулась на свою жертву, и на этот раз — после недолгой передышки — данталли не успел подавить крик. Бэстифар приподнял голову и задержал дыхание, словно стремился запечатлеть этот момент в памяти с особой внимательностью. Он выждал несколько секунд, дав анкордскому кукловоду полностью прочувствовать свою агонию вновь, и лишь после этого повторил свой излюбленный прием.
— Похоже, стоит дать тебе еще немного времени на раздумья, — в уголках губ пожирателя боли вновь мелькнула тень улыбки. Ладонь засияла, и Мальстен тяжело и часто задышал, обжигая малагорца взглядом. Издревле аркалы считались мастерами пытки. Похоже, подобное удерживание боли было одним из их любимых инструментов.
— Зачем ты это делаешь? — выдохнул Мальстен. Бэстифар невинно округлил глаза.
— Делаю что? Я пытаюсь помочь тебе мыслить ясно. В отличие от тебя я знаю, что делать с этой болью. Знаю, как ею управлять. Я могу избавить тебя от нее, и твои победы перестанут сопровождаться ужасом расплаты. Ведь ты заслуживаешь почестей и славы, а не задворок своей палатки. Ты должен праздновать победу, а не прятаться здесь. Доверься мне, Мальстен, и я покажу тебе, какой может быть твоя жизнь без расплаты.
Бэстифар говорил с почти нескрываемой страстью, и становилось понятно, что он верил в каждое свое слово отчаянно, фанатично, безоговорочно.
Мальстен прерывисто вздохнул.
— И что будет потом? В кого я превращусь?
— Ты сможешь воплотить свой талант без нужды его искупления, только и всего.
— Настанет момент, когда ты не поможешь, — качнул головой данталли. — А я, если соглашусь, вскоре начну зависеть от тебя. На том ведь и построена работа аркалов.
Бэстифар несогласно хмыкнул.
— Работа аркалов построена на умении управлять тем, с чем не в состоянии справиться другие. Мы были созданы богами, чтобы облегчать страдания.
— Или пытать, — прищурился Мальстен.
— Или так, — малагорский принц развел руками. — Зависит от наших целей. Сейчас моя цель — помогать, и таковой она останется, даю слово. А не помогу я, только если стану первым убитым в Кровавой Сотне, никакая другая ситуация моего намерения изменить не сумеет.
— Ты не можешь этого утверждать, — хмыкнул данталли.
— Могу, — не согласился Бэстифар. — Я слишком хорошо знаю себя и за свои поступки отвечаю. Всегда.
Пожиратель боли внимательно заглянул в глаза анкордского кукловода.
— Я понял, что не изменю своего решения, с той самой минуты, как ты переспросил мое имя. Уже тогда мне стало ясно, что ты не похож на всех тех, с кем мне когда-либо приходилось иметь дело, и лишь тогда я окончательно принял предложение Рериха. А он ведь звал меня, чтобы помогать тебе, Мальстен. Только представь! — глаза аркала вспыхнули. — Ты сумеешь использовать силу, данную тебе богами, а после больше не нужно будет прятаться здесь в одиночестве и молить Рорх о смерти после каждого сражения. Для этого достаточно сказать одно единственное слово, и расплаты не будет. Тебе это нужно, ты ведь и сам знаешь.
Данталли сжал кулаки. Хотя бы раз в жизни он мечтал почувствовать после своего вмешательства что-то, кроме жестокой расплаты. Это желание сводило с ума, предложение аркала было слишком заманчивым. Оно освободило бы и от страха быть раскрытым. Свело бы к минимуму возможность международного скандала…
А ведь если отказаться, расплата вернется. От одной этой мысли данталли бросало в дрожь. Раньше Мальстену не приходилось даже задумываться о возможности избавления, но теперь, когда эта самая возможность находилась на расстоянии одного лишь согласия, невозможно было выбросить ее из головы. Мысль о жизни без расплаты засела в мозгу, как заноза, преподнося тысячи аргументов «за».
Шутка это Криппа или воля Тарт? Этого нельзя было узнать, отказавшись.
Мальстен прикрыл глаза и шепнул, проклиная всех богов за то, что они послали сюда Бэстифара шима Мала.
— Хорошо.
— Ты согласен? — прищурился Бэстифар, испытующе глядя на кукловода.
— Да.
— Правильный выбор.
Горячая ладонь пожирателя боли коснулась предплечья данталли. На секунду расплата вновь захлестнула его, Мальстен распахнул глаза, но боль тут же исчезла. Красное сияние обволокло руку аркала. Данталли жадно втянул воздух и выдохнул с облегчением.
Малагорец закрыл глаза и запрокинул голову. На его лице растянулась улыбка нескрываемого наслаждения, он вбирал в себя все без остатка. Когда сияние угасло, агонии больше не было. Расплата миновала.
Мальстен осторожно вздохнул, чувствуя, как к нему возвращаются силы. Бэстифар открыл глаза и с благодарностью посмотрел на данталли, после чего поднялся и протянул ему руку. Немного помедлив, Мальстен принял помощь и встал на ноги. Голова чуть кружилась.
Бэстифар изучающе посмотрел на левый бок данталли и деловито кивнул.
— Что ж, если мы хотим все же успеть хоть к части празднования победы, следует перевязать твою рану. Она все еще кровоточит, а твоя синяя кровь… впрочем, ты и сам все знаешь. Так как? Теперь позволишь осмотреть эту царапину, раз уж лекарю тебе показываться нельзя?
Мальстен усмехнулся и, поразмыслив несколько секунд, отозвался коротким кивком.
* * *
Вальсбургский лес, Гинтара.
Шестнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.
Сквозь сон доносился приятный женский голос.
— Мальстен?
Кто-то коснулся плеча кукольника.
Данталли резко открыл глаза и вздрогнул от неожиданности. Сон-воспоминание — такой реальный, что казался явью — полностью завладел им, напоминая тот день, когда Мальстен впервые принял помощь Зверя-внутри-Солнца. Трудно было представить, как могла повернуться жизнь, если бы этого не произошло…
Рука Аэлин Дэвери все еще лежала на плече кукольника. Мальстен растерянно посмотрел на охотницу, все еще пытаясь убедить себя, что воспоминание, пришедшее во сне, давно в прошлом.
— Леди Аэлин, — данталли прочистил горло и приподнялся. Охотница убрала руку и улыбнулась.
— Ваша смена, — пожала плечами она, затем чуть обеспокоенно окинула спутника взглядом и нахмурилась. — Все в порядке? У вас немного… испуганный вид.
Мальстен покачал головой, отгоняя назойливые воспоминания.
— Все хорошо, — бегло заверил он. — Просто дурной сон.
Аэлин кивнула, не зная, что ответить. Какая-то ее часть подталкивала молодую женщину проявить большее участие и расспросить о сновидении кукольника, но охотница подавила в себе это желание.
«Он все равно ничего не расскажет», — напомнила она себе. — «А мне не стоит лезть не в свое дело».
