Честная компания ждала его там, где он ее оставил.
— В этом направлении. — Дэвид указал рукой налево и помедлил, пытаясь сопоставить то, что он видел в состоянии ветра, с реальными, земными расстояниями. — Не меньше дня пути. Когда ближе подойдем, точнее скажу… А Радног справа будет, так ведь?
— Ага, — ответил Филлер. — А ты что, был там, что ли?
— Нет. Просто увидел справа какой-то город.
— Аааа… Да, это Радног. Должно быть.
Ехали быстро, готовые в любой момент встретить арахнида — буде тот пожелает отправиться им навстречу. В какой-то момент у Дэвида возникло подозрение, что арахнид почувствовал чужой взгляд и зашевелился в своем логове, устроенном среди ветвей огромной древней ели.
— Он меня почуял, — сообщил колдун.
— Да? — Родерик поскреб бороду. — И че?
— Пока ничего. Ждет.
— Ну, пусть ждет. Главное, чтоб не убег, паразит.
Ночевали в лесу, выставив охрану и держа оружие под боком. Ранним утром, встав до рассвета, отправились дальше. С дороги свернули еще вчера вечером, теперь же пришлось и вовсе спешиться и вести лошадей под уздцы. Лес стал густым и влажным.
— О! — недовольным голосом буркнул Дравнир, указав толстым пальцем куда-то вверх.
Дэвид поднял голову. Сначала ему показалось, что он видит между деревьев несколько тюлевых занавесок… Потом, присмотревшись, понял: это паутина.
— Тут он, гаденыш, неподалеку, — нервно сжимая в руках топор, сообщил Мелимон то, что всем и так было ясно. — Далеко еще?
— Далеко, — успокоил его Дэвид. — Хорошо еще, если к вечеру доберемся.
Но вышло совсем не так, Едва солнце перевалило за полдень, Дэвид во время очередной проверки почувствовал, что тварь сорвалась с места и стремительно движется в их сторону. Вряд ли арахнид узнал об отряде — нет, скорее ему удалось определить направление, откуда едва ли не каждые полчаса приходил беспокоящий чужой взгляд…
— Стойте! — Дэвид резко поднял руку. — Он к нам бежит! Господи, ну и скорость…
Иногда спускаясь на землю, но почти всегда предпочитая скользить поверху, по тропам, проложенным в гуще ветвей, арахнид двигался быстрее, чем лошадь, скачущая галопом.
«Последний союз» развил бурную деятельность. Лошадей отвели чуть назад и крепко привязали. Гномы встали в первую линию, закрывшись щитами, которые скрывали их почти полностью. Люди, как более подвижная пехота, расположились на флангах. Дэвид и Талеминка в центре. В руках у девушки плясал взведенный самострел. Дэвид вдруг очень остро пожалел, что побрезговав вонючими разбойничьими доспехами, взял в качестве трофея только меч предводителя.
Филлер оскалился и зарычал, порываясь укусить собственный щит.
— Он совсем близко… — Дэвид полузакрыл глаза. — Вот сейчас… Здесь!
Указывая направление, в ту же секунду он впервые увидел арахнида — обычным, не колдовским зрением — серое пятно, стремительно перемещавшееся среди ветвей. Несмотря на потрясающую скорость, арахнид двигался совершенно бесшумно. Пожалуй, только самые толстые, нижние ветви могли в одиночку выдержать такую тушу, но арахнид умудрялся цепляться сразу за ствол и за несколько веток, равномерно распределяя между ними свой вес. Там, где и этого было недостаточно, он выбрасывал липкие прозрачные нити, которые закреплял при малейшей возможности.
Приблизившись к отряду еще на одно дерево, арахнид остановился. Теперь Дэвид смог рассмотреть его более подробно. Помимо восьми тонких паучьих ног и двух рук, отдаленно напоминавших человеческие, у арахнида имелась еще одна пара конечностей — две клешни, растущие в том месте, где «человеческая» часть соединялась с телом насекомого. Голова была ни полностью человеческой, ни полностью паучьей, являя собой причудливую смесь того и другого.
Арахнид несколько секунд изучал отряд. Затем он…
…повернулся и стал уходить. Связываться с готовой к драке, вооруженной группой людей и гномов у него, похоже, не было никакого желания.
— Сбежит! — заорал Сеорид. — Тали, стреляй!
Рядом с Дэвидом хлопнула тетива самострела. Арахнид дернулся, на миг замер на месте, а затем продолжил движение — еще быстрее, чем раньше. Было ясно, что если он сейчас ускользнет, гоняться за ним по лесу можно будет хоть до посинения. Надо было действовать, и притом немедленно. Дэвид вытянул вперед руки, призвал стихию Огня…
Сгусток пламени, несомненно, причинил бы чудовищу определенный вред — но, во-первых, из-за большого расстояния Дэвид мог и не попасть, а во-вторых, боль заставила бы арахнида бежать с поля боя еще быстрее. Вместо этого Дэвид поджег дерево. Паутина вспыхнула мгновенно. Спасаясь от пламени, арахнид резко дернулся в сторону, поджал лапы — и упал вниз, с глухим стуком ударившись о землю. Бешено взревев, «Последний союз» бросился в атаку, стремясь не дать ошеломленному врагу ни единого шанса на победу. Арахнид поднялся — ему тут же подрубили две передние лапы; захотел уйти — прижали копьями к земле; попытался контратаковать — люди и гномы немедленно ушли с передней линии атаки, отрубили арахниду оставшиеся лапы и в нескольких местах проткнули необъятное брюхо. Один из больших фасетчатых глаз арахнида медленно вытекал, заливая слизью морду и грудь — в глазнице торчала очередная стрела, выпущенная Талеминкой. Тем не менее, арахнид был еще жив. Он дергался, нелепо крутился на месте, вслепую бил клешнями. В точно вычисленный момент нападавшие просто отошли и стали наблюдать за своей добычей. Талеминка тщательно прицелилась и выпустила стрелу во второй большой глаз. После того, как последние конвульсии прекратились, подождали еще часок, а заодно, как могли, успокоили лошадей. Затем Янган взял копье и, стараясь держаться подальше, ткнул в брюхо, грудь, голову… Когда он коснулся клешней, раздался хруст; безногое, безглазое и, казалось бы, мертвое тело, вдруг дернулось навстречу своему обидчику. Янган едва успел увернуться от клешней.
Дэвид, увидев, что его помощь больше не нужна, сконцентрировался на горящем дереве. Посредством стихии Огня собрал пламя в одном месте, заставил его «втечь» в землю. Горелым перегноем завоняло, конечно, с убийственной силой, но это можно было и перетерпеть. Лесной пожар тут никому бы удовольствия не доставил.
Решили подождать до утра. Отошли подальше, развели костер, помылись в ближайшем ручье. Приготовили скромный ужин. На всякий случай и этой ночью дежурили по очереди. Все было спокойно. Утром арахнид оказался на том же самом месте, где его оставили вчера — уже стопроцентно дохлый. Филлер и Дравнир, действуя с максимальной аккуратностью, чтобы ненароком не вымазаться в яде, вырезали арахниду клыки. Теперь, когда все кончилось, Дэвид вновь поразился размерам твари — в высоту чуть меньше лошади, зато куда толще и массивнее.
— Любуешься? — спросил Филлер, принявший, стоя на брюхе арахнида, позу победителя. — Да, этот великоват будет… Тот, которого мы в прошлый раз оприходовали, поменьше был…
— Так за этого три пласы дают, а не две, — напомнил Родерик.
— Интересно, чем питаются арахниды? — задумчиво сказал Дэвид, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Известно чем, ответил Алабирк. — Зверьми и птицами. Скотину иногда в деревне какую-нибудь сопрут. А если человек одинокий идет по лесу, то и человека могут.
— А гнома? — усмехнутся Дэвид.
Алабирк ухмыльнулся в ответ:
— А гномы в одиночестве по лесам не шатаются.
* * *
Радног оказался средних размеров городком, окруженным частоколом и многочисленными деревянными башенками. Почти все дома также были деревянными, но в центральной части города использовали и камень — правда, все равно в сочетании с большим количеством темного, пропитанного различными составами дерева. В магистратуре обещанное вознаграждение им выдали без всяких задержек, стоило только предъявить клыки арахнида. Пласы являли собой большие полоски серебра, которые можно было рубить на части для того, чтобы получить более мелкую денежную единицу. Помимо рубленых монет в обращении также использовались круглые монеты с чеканкой. Они были больше размером и ценились раза в два выше. Одна пласа равнялась примерно сорока рубленым или двадцати чеканным серебряникам. Чеканить монету имел право не только король, но и другие крупные землевладельцы. Помимо серебряных изготовлялись также и золотые монеты, но их было мало и особого доверия они ни у кого не вызывали, так как на королевском чеканном дворе в золото добавляли слишком много меди. Исключение составляли золотые с профилем Черного Герцога — в них меди не было вовсе. Получив вознаграждение и тут же по-братски его разделив, гномы и люди, заметно повеселев, высыпали на крыльцо магистратуры.
— Надо бы отметить, — зевнув, заявил Родерик. Слова предводителя легли членам «Последнего союза» медом на душу. Алабирк и Эттиль, как самые молодые, были немедленно брошены на поиски ближайшего питейного заведения. Оно, естественно, незамедлило отыскаться. Оставив лошадей во дворе, отряд просочился внутрь заведения и с налета захватил самый большой стол, потеснив какую-то местную компанию. Пить стали сразу и много, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг. А зря! В трактир потихоньку подтягивались местные, присоединяясь к той самой группе, которую «Последний союз» заставил уступить самый большой стол. Местные вполголоса о чем-то говорили, с раздражением посматривая на приезжих. По мере умножения количества горожан в трактире, а также — общего объема выпитого, раздражение усиливалось, а голоса становились громче. Когда число местных увеличилось втрое, один из них, рыгнув в сторону «Последнего союза», во всеуслышание заявил:
